– Почему ты на меня так смотришь? – поймав взгляд Оникса, тихо поинтересовалась я.
– И как же?
– Так, словно… увидел что–то невероятное.
– Так разве нет? – улыбнулся он, и мои щёки против воли залились румянцем. – Прокляну себя, если не спрошу: как насчёт встретиться на следующей недели?
– Ты меня зазываешь просто так, или чтобы я твою спину прикрывала? – с улыбкой поинтересовалась я, вдыхая аромат хвои, изморози и цветочного вина. – Так скоро дойдёт и до того, что меня в свои телохранители наймёшь.
– Знаешь, я был бы не против, но не думаю, что Дамес Грандерил лишится столь ценной персоны, как ты.
– Ты мне льстишь.
– Да неужели? – даже рассмеялся Оникс, и от его смеха всё внутри меня так и вздрогнуло, заставив улыбнуться. Интересно, ещё хоть кто–то, кто кроме меня, слышал, как смеётся Крушитель Небес? – Всё, что касается тебя, лишено лести.
– Ах, раз так… обещаю подумать над твоим предложением, – даже подмигнула я, и мы вновь закружились в танце, зная, что нас никто не увидит.
Концерт неумолимо приближался к концу. Наверное, моё нежелание расставаться было взаимным с Ониксом – он доставил меня до границы Империи и Содружества, на прощанье поцеловав в ладонь, отчего я почувствовала себя маленькой влюблённой девочкой. Ну а как не влюбиться в Оникса? Он не сбежал от меня и принял такой, какая я есть. И пусть я после сто раз пожалею об этой связи, сейчас я хватаюсь за неё как утопающий за соломинку.
Оникс нужен мне, будь он хоть Герцогом, хоть будущим правителем Содружества, хоть последним из своей расы. Он меня понимает.
3
Шатаясь и петляя от перепитого шампанского, я тихо напевала себе под нос, стягивая с ног туфли на каблуке:
– Тихий корабль во Вселенной… ик!.. плывёт… идёт он на запад иль восток… ик!.. лишь звёзды понуро мигают в ночи… ох–х–х… что–то там плачут в тиши…
Я споткнулась, чудом удержав равновесие и сдув с лица белые прядки, выбившиеся из причёски.
Изогнутый коридор с окном во всю стену и тёмно–рубиновым ковром был пуст. За стеклом стояла ночь, а виднеющийся отсюда океан был настолько зеркальным, что сливался с небом. Отсюда не было видно Нижнего Мира, не такого красочного и помпезного, как его собрат на другой стороне. Интересно, а я смогу долететь до него? И сколько времени на это потребуется? Час, два, три?
Мотнув головой и прогоняя мысли, я наконец–то дошло до конца коридорчика, вбив в панель код и смотря, как раздвигаются двери. Перед глазами всё раздвоилось, и ввалившись в комнату, я кинула куда–то в сторону туфли, прежде чем замереть и нахмуриться.
Это была не моя комната. От столь странного осознания в груди тут же сжалось сердце.
Комната была заполнена книжными шкафами, стояла удобная круглая кровать, стол из чёрного дерева и висело множество звёздных карт на стенах. А ещё в воздухе ощущался уже едва уловимый, но никак не выветривающийся аромат мёда и коры.
Комната Ориаса. Когда–то на стене висели приколоченные им же самим крылья, но он их забрал. Может, сжёг, а может, утопил.
Дверь позади меня закрылась. Опустив голову, я побрела к кровати. В комнате царил ужасный порядок, так ей несвойственный. Запах тут не менялся, одежды не прибавлялось, а кровать всё так же была заправлена. На неё я и рухнула, прямо лицом в подушку, как делала ни одну ночь. Слёзы вновь прожгли глаза, и наплевав на дорогое платье, я подтянула к груди ноги, дав волю почувствовать себя слабой беспомощной девочкой со слезами на глазах. Запустив руку пол подушку, я нащупала цепочку с двадцатью маленькими медальонами, металлической стрелой и мизинцем Цербера. Как только Ориас ушёл, я сняла с себя это «ожерелье», запихнув под его подушку. К чему оно мне, если меня теперь никто не оберегает?
Мне было почему–то плохо и больно. Каждая мысль об Ориасе ударяла не хуже меча, а понимание, что он больше не вернётся, и вовсе протыкало сердце насквозь. Он просто взял и ушёл. Ни записки, ни намёка куда. А я к нему успела привязаться. Успела смириться с этим вечным попаданием в передряги, к этому голоду, который всё же отпустил меня, к его нахальным зелёным глазам и горячим рукам, которым я отдавалась…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я не люблю Ориаса.
Как хочется верить, что это правда.
Уснуть удалось лишь под утро, зарывшись носом в подушку. Я даже не запомнила, что мне снилось, проснувшись от лёгких толчков в плечо и аромата фруктов и цветов.
– Мэлисса… – тихо шептал кто–то над ухом.
– М–м? – сонно пробормотала я, накинув на голову одеяло. – Я занята… давайте завтра…
– Мэлисса, – не унимался голос, и его обладатель чуть приподнял одеяло. – Айна на кухне.
– Ага, хорошо… – шепнула я, прежде чем смысл слов дошёл до меня, заставив даже подпрыгнуть и сдёрнуть с себя одеяло. – Что?! Кто её туда пустил?!
Ответом мне был тихий смех, и я обиженно взглянула на его обладательницу, сидящую на краешке кровати.
– Прости, но только так тебя можно разбудить, – улыбнулась мне Лаи Нур–Мал, золотая хиимка из Бароний.
Я пробормотала что–то невнятное – когда дело касалось Айны и кухни, тут не до отдыха. В прошлый раз она чуть не спалила весь дворец, так что к готовке младшая из Грандерилов отныне подходила очень ответственно и осторожно, что не могло не радовать. Но порой случались небольшие… казусы.
Лаи сложила на коленях руки; одета хиимка была в простое лавандово–голубое платье с прозрачной накидкой на плечах. Волосы, казавшиеся теперь золотыми с более светлыми прядями и практически белыми концами, едва прикрывали плечи, но не скрывали длинных заострённых ушей. Лицо Лаи, как и всех хиимов, было прекрасно, но из–за вырезанных узоров (особенно бровей–шрамов) и больших оленьих глаз цвета самого светлого золота, казалось отчего–то печальным. Кожа хиимки так же была золотистой, но не такого насыщенного цвета, как у её собратьев.
С тех пор, как мы сбежали от её брата, Томена Нур–Мала, Лаи осталась здесь, во дворце на Файе. Дамес разрешил ей остаться, а дива Минита (что самое необычное для неё) даже не стала перечить, присмотревшись к хиимке и назначив её будущей фрейлиной Айны. Видимо, это только у меня вражда с Императрицей–регентом.
– Давно ты тут? – поинтересовалась своим тихим, но способным перекрыть даже рокот океана, голосом Лаи.
– Ночью пришла.
Я села, поморщившись от тупой боли в голове. Заметив это, хиимка протянула стакан с водой, который принесла на подносе вместе с ещё одной тарелкой. Взобравшись рядом со мной, она поместила поднос на наши колени, и я с жадностью взглянула на запечённую рыбу под соусом.
Дело в том, что до моего прихода все врасы без исключения были строгими вегетарианцами, я же внесла в их рацион рыбу (так как жизни не представляла без мяса), а Дамес ввёл это «новшество». Теперь у меня каждый день рыба в меню, но когда выбираюсь из Файи, первым делом иду в ресторан и заказываю большой кусок мяса. Лаи в этом случае повезло – Томен кормил её одними овощами, так что к здешнему рациону она привыкла быстро.
– Как путешествие в Содружество? – поинтересовалась Лаи.
– Скорее, похищение, – буркнула я, проглотив кусок рыбы и даже не почувствовав её вкуса. – Мне чудесным образом повезло: я встретила там Великого третьего Герцога, ну и мы с ним… неплохо провели время.
Я ощутила, как мне становится душно, тут же сунув в рот фиолетовые водоросли, по вкусу напоминающие варёные яйца.
– Не помню, чтобы Оникс уделял кому–то так много внимания… – задумчиво пробормотала Лаи. – Я слышала от Томена, что Мать Аай пользовалась им как хотела… даже заставляла спать с ней.
Я невольно содрогнулась, и аппетит тут же улетучился.
Мать Аай была ещё той стервой, пережившей свой возраст. Она же хотела развязать между Империей и Содружеством войну, опоив Ориаса какой–то дрянью, но просчиталась, и тот убил её. Весьма зверски, надо сказать, и Оникс сокрушался, что не он это сделал.
– Мне кажется, мы понимаем друг друга, – призналась я, заставив себя съесть ещё кусочек. – Он с виду такой холодный и неприступный, но… в нём столько боли и сожаления.