Читать интересную книгу Земное тепло - Автор Неизвестен

— Отлетай, отлетай, облачко! — кричит оленёнок. — Порвёт тебя железная сосна.

А Туетуй смотрит на людей и глаз оторвать не может.

— Понравилось? — спрашивает оленёнок. — Это болото Аганским называется. Сейчас мы с тобой на Вар Ёган слетаем! Потом на Юганскую Обь полетим. Там везде железные сосны стоят, а рядом огни горят.

Замолчал Туетуй. В глазах радость поселилась: вот что сделали люди на сыром болоте.

— Здесь они тепло под землёй нашли! — кричит оленёнок.

— Да ну? — воскликнул Туетуй.

В это время опять зазвенело железо и ещё одна сосна стала подниматься к небу.

— Оставь меня, облачко, на земле! Пойду я к этим людям. Хочу вместе с ними тепло искать, сосны железные сажать буду.

И опустился, говорят, к вышкомонтажникам бывший охотник Туетуй. Пришёл к ним как друг, как брат. Хорошо ему. Живёт с песней в сердце.

Когда вместе с товарищами Туетуй поднимает новую буровую, видит он в небе белое облачко. Оно то низко к земле опускается, то над самой вышкой плывёт. Может, думает, что Туетуй к старому чуму лететь хочет. А парень улыбается облачку и машет рукой:

— Лети, лети! И расскажи всем — у Туетуя хорошая работа!

ЁГАНСКОЕ ОГНИЩЕ

Проживёт иной человек на земле, как дым проплывёт — никакого следа после себя не оставит.. Подумаешь так: для чего жил, только небо коптил! А другой! Живёт себе, только диву даёшься: откуда что и берётся? За какое дело ни возьмётся — в руках всё спорится, какое слово ни скажет — всё в строку идёт. От таких людей всякие неожиданности ждать можно. Такое сотворят, что и через века внуки их вспоминать будут.

Так это или не так было, но то, что охотник Ёган на земле жил, уж точно установлено: потому как протока Ёганская есть, Ёганское урочище есть и сама речка Ёганка живёт!

Течёт она тихо среди буреломов. Весной наполнится водой, выйдет из берегов, зальёт всю округу — и не найдёшь её русла, а к летней поре упадёт в берега и течёт смирно и тихо, будто слушает, о чём ветры и травы, кусты и деревья разговор ведут.

Вот в этих самых местах и жил охотник Ёган. Много рядом боров и урманов было, а он как облюбовал эти места, так тут всё время и промышлял. И была у него своя особая приметана. Не будь её — мало бы кто знал про Ёгана. А приметина была в том, ч,то зверья никакого никогда Ёган-охотник не бил, стрел не точил, луков не гнул, самострелов не настораживал, даже капканов, которые ноги зверям увечат, и тех не мастерил.

Была у него великая любовь ко всему живому!

Зато ловушки какие умел делать Ёган! Такую смастерит, что звери сами к ней бегут. Только он вынесет её в бор, а зверь уже тут как тут. Сидит себе в клетке!

Идёт тогда Ёган тихо, осторожно, чтобы не напугать зверя. Присядет на корточки перед клеткой, поговорит со зверем, корму положит, потом гладить по голове начнёт. Взъерошится было лесной житель, зубы скалить станет, да только злость у него скоро проходить начнёт. Кого ласковое слово за сердце не берёт? Мало-помалу и привыкнет зверь да и станет жить с охотником в великой дружбе.

Привольно жилось зверью с Ёганом. Как услышат они, что он в тайгу пошёл — ягод ли побрать, грибов ли пособирать, орехов посшибать или рыбу половить, — все навстречу к нему бегут! Все норовят руки лизнуть, а лиса, так та до щеки всегда умудряется добраться. Для каждого Ёган ласковое слово знал про запас. А если к кому из зверей озорство приходило,—умел Ёган громким голосом страх наводить. Громкий голос его повторяли деревья и травы, кусты и цветы.

Смирели звери, поджимали уши, прятались в норы, и скоро ко всем приходил мир. Только такое редко бывало с Ёганом.

Охотники со всей округи любили к нему в гости ездить. Мастер он был небылицы всякие рассказывать. Лицо у Ёгана улыбчивое было, в глазах всегда смешинки плясали, а зверюшки в такие минуты к нему с разных сторон тайги бежали. Припадут волосатыми губами к уху и шепчут ему, рассказывают, кто что видел вокруг.

Так бы, может, и прожил Ёган, если бы не прибежал к нему в весеннюю пору медведь с опалённой бурой шерстью. Добежал зверь до чума охотника, пал на траву и лежит, как человек стонет, головы поднять не может.

Захлопотал Ёган, забегал вокруг косолапого, малины ему в пасть толкает, мёдом морду мажет, а медведь трясётся от страха, косматую голову под расшитую рубаху охотника прячет.

— Беда! — ревёт зверь. — Из озера огнище выскочило!

Зарево до самого неба вылетело.

— Какое ещё огнище? — удивился охотник и побежал со зверями к тому месту, где медведь огонь видел.

Тихо кругом. На озере волны ворочаются, на них утки плавают, качаются, травы на берегу шелестят, от росы головы к земле гнут.

— Ты, наверное, сегодня много мухоморов ел? — спросил Ёган медведя.

Тот виновато покачал головой, потёр лапой глаза и отправился в бор берлогу строить.

«Какой ещё огонь на озере был?» — думал Ёган и не заметил, как к своей речке подошёл.

Шёл-шёл попод яру и видит: поперёк речки бревно лежит. «Откуда такое бревно взялось?» — удивился охотник. Побежал по нему быстро в лёгких кожаных бродежках. Только хотел на берег выскочить и обомлел: ноги-то его на щучьей голове стоят! А она выставила зубы и большим ртом воздух хватает.

— Как это ты умудрилась в такую маленькую речку попасть? Или жадность тебя сюда принесла? — выскочив на берег, закричал Ёган.

— Столкни меня в речку! Дай сил набраться! — шепчет щука.

Схватил Ёган с берега палку берёзовую и давай её под щуку подкладывать. Вертится щука, буровит брюхом илистое дно речки, изворачивается полосатым телом.

Долго бегал охотник по щучьей спине, то хвост, то голову отталкивал от берега. Очутилась, наконец, щука в воде. Растянулась вдоль берега, высунула голову и сказала:

— Это огнище выбросило меня сюда из озера!

— Какое ещё огнище? — снова удивился Ёган.—Всё тихо кругом, спокойно.

— Ох! — простонала щука.— Вот отдышусь и расскажу тебе тайну его. Вдруг веку моего не хватит, а у людей память длинная.

Сел Ёган на берег. Долго по небу ходила луна, много раз подбегали к обрыву звери, но как увидят, что Ёган всё ещё со щукой разговор ведёт, убегут.

О чём говорила щука охотнику, так никто и не знает. Только с той поры стал искать Ёган тайную дорогу к огнищу.

Стали звери терять Ёгана. Как ни подбегут к его чуму, а еловая палка опять поперёк лежит — значит, нет Ёгана дома. Соболь скажет, что рано утром его на яру видел, лиса днём его след на поляне нюхала, а заяц перед дождём с берега видел, как Ёган в колданке по озеру плавал.

Но скоро совсем потерялся Ёган.

Всполошились звери и давай бегать по округе. Под каждым кустом, под каждым деревом обыскали, обнюхали его след. А Ёгана нигде нет!

— На озере он! На озере он! — кричал заяц, прыгая на лапках.

Сели звери на берег, прижались друг к другу, глаз с озера не спускают, а потом принялись кричать. Эхо далеко уносило их крик, а в ответ шумел только ветер.

Вдруг опрокинулась волна и из озера показалась большая щучья голова. И говорит щука:

— Не ищите вы своего Ёгана! Не придёт он к вам больше! Огнище он пошёл искать. Когда найдёт его, тогда и ждите своего Ёгана! — И, ударив широким хвостом по воде, спряталась обратно в озеро.

Потосковали звери, поискали ещё Ёгана и разбежались в разные стороны. Бегают, всех спрашивают: «Кто знает, где огнище живёт?»

А Ёган тем временем всё шёл и шёл за своей речкой, и привела она его к большому озеру. Остановилась, завертелась, закрутилась около его ног, разными искрами засверкала. Так и зовёт охотника дальше, так и манит.

— Иди, иди, Ёган. Тут недалеко живёт огнище! — взметнув волны, сказала она.

Вдруг как опрокинулось озеро! Зашумела, запела на разные голоса вода, мхи выстлались перед Ёганом, и очутился он под землёй. Теперь вокруг птичьих голосов не слышно, солнечного луча не видно. Вздрогнуло сердце Ёгана.

— Где ты тут живёшь, огнище? — крикнул Ёган в темноту. Разнеслось далеко эхо. Слышит: под ногами снова речка зазвенела, а впереди чёрная девка с косой, как вороново крыло, показалась. Стоит в стороне тихо, чёрными глазами, как двумя озерками, на охотника смотрит и манит к себе, зовёт.