Читать интересную книгу Ночь Святого Распятия - Шарль Эксбрайа

СТРАСТНАЯ СРЕДА

Разбудил меня громкий стук в дверь. Из осторожности я сначала спросил, кто это, и, лишь узнав, что на мое имя пришла телеграмма, решился приоткрыть дверь. Я твердо решил впредь постоянно держаться настороже и больше не попадать впросак. На телеграмме стояла подпись моего парижского "патрона", но лаконизм сообщения выдавал манеру Клифа Андерсона: "Испания. Севилья. Гостиница "Сесил-Ориент". Моралесу. - Продолжайте искать клиента. - Посылаем новые образцы товара. - Бижар". Самое скверное в посланиях Клифа - то, что он слишком любит сжатый слог, и нисколько не заботится, поймут его или нет. Ну что означают эти "новые образцы"? Разумеется, человек посторонний (не важно, враг или просто равнодушный), прочитав такую телеграмму, не почерпнет никаких полезных для себя сведений. Беда лишь, что и адресат обычно оказывается в подобном положении, а это уже гораздо неприятнее. Правда, для меня сейчас имело значение только одно: Клиф не отзывает меня обратно, в Вашингтон. Ну а насчет остального: поживем - увидим. Начав бриться, я невольно рассмеялся. Ну что за прелесть этот Андерсон! "Продолжайте искать клиента"! А, каково? Только на сей раз у меня такое ощущение, что, вопреки всем правилам торговли, сами клиенты ищут меня...

В любом уголке света я вряд ли бы согласился играть роль затравленной мыши, за которой охотится целая стая котов. Ощущение временной беспомощности и вполне естественного страха испортили бы мне цвет лица и заставили взирать на будущее в довольно мрачном свете. Но в Севилье мне было наплевать и на Лажолета, и на его убийц, и на мерзкий характер Андерсона, и на ребусы, которые он посылает мне через Париж. Главное - я в Севилье, и стоит восхитительная погода. А еще - у меня свидание с Марией дель Дульсе Номбре. Все остальное не имеет значения.

А о встрече я договорился вчера в "Кристине", воспользовавшись тем, что Хуан на минутку отлучился и оставил нас вдвоем.

- Мария... Я бы очень хотел увидеться с вами завтра... но наедине...

Девушка покраснела до корней волос.

- Дон Хосе!

- Я хочу сказать вам кое-что важное...

- Разве вы не можете сделать это при моем брате?

На мгновение я растерялся, не понимая, то ли она действительно дурочка, то ли прикидывается, но, должно быть, у меня был такой ошарашенный вид, что Мария рассмеялась.

- Я догадываюсь, что во Франции женщины куда свободнее, чем у нас... Здесь, дон Хосе, девушки не встречаются наедине с едва знакомыми мужчинами...

- То есть как это "едва знакомыми"? Да мы увиделись впервые больше двадцати лет назад!

Мария снова рассмеялась.

- Честно говоря, об этом я не подумала!.. Но что, если узнает Хуан?

- Не узнает.

- Мне не хотелось бы его обманывать.

- Молчание - вовсе не обман.

Хуан уже возвращался, но, чтобы добраться до нашего столика, ему надо было перейти через весь зал.

- Вот он! Решайтесь же, Мария...

Девушка, еще немного поколебавшись, потупила глаза.

- В два часа я пойду смотреть на пасо Девы Армагурской...

Да, только в Испании девушки назначают свидание в церкви!

Я проснулся очень поздно, вновь обретя привычки типичного андалусца. Здесь не любят обременять себя строгим расписанием. Поэтому, когда я вышел из "Сесил-Ориента", было уже заполдень. Для начала я решил выпить аперитив в кафе на углу улиц Веласкеса и Караваса. Официант принес мне рюмку хереса и две креветки под майонезом и оставил размышлять о том, в каком незавидном положении я оказался. Во-первых, я по-прежнему даже не представлял, каким образом добраться до Лажолета, так что проще всего, пожалуй, было подождать нового нападения и попытаться поймать очередного убийцу. А уж потом я так или иначе заставлю его говорить. Но как и где? Во-вторых, ситуацию осложняли подозрения Фернандеса - тот явно принимал меня за какого-нибудь короля наркобизнеса и ждал малейшей оплошности, чтобы застукать с поличным. Кроме того, не стоило забывать о Марии и Хуане. Имел ли я право впутывать их в свои приключения? Я никогда не прощу себе, если Лажолету вздумается в пику мне навредить этим двум несчастным. Но, с другой стороны, у меня не хватало мужества отказаться от Марии. Нечего и пытаться себя обманывать - я полюбил Марию дель Дульсе Номбре. В конце концов, Рут уже устроила свою жизнь, так почему бы и мне не сделать то же самое? Но согласится ли Мария поехать со мной в Штаты? Как она расстанется с братом? Честно говоря, я плохо представлял Хуана в Вашингтоне, где ужасно не любят легкомысленного отношения к жизни. Положа руку на сердце, лучше бы Клиф меня отозвал - так было бы лучше для всех.

В кафе стоял невообразимый шум. Севильцы не умеют говорить вполголоса. Прислушавшись, я разобрал, что речь идет о первой корриде года, той, что назначена на Пасхальное воскресенье, хотя знатоки никогда не придают ей особого значения, ибо настоящие мастера выходят на арену Маэстрансы лишь позже, в дни Ферии*. Стоит прикрыть глаза - и я как будто слышу голос старого Пако, посвящавшего меня в тайную прелесть "вероник" и "натурелл"** или толковавшего о величии "momento de verdad"***, когда матадор готовится убить быка или умереть. Стараясь стряхнуть чары, опутавшие меня с той минуты, как я вернулся в Севилью, я пробрался сквозь толпу афисьонадос**** и пошел умыть лицо. Но, вернувшись за столик, обнаружил засунутую под рамку записку. Даже не читая, я заранее знал ее содержание. Прикинувшись, будто разворачиваю бумажку, я резко обернулся, следя за реакцией посетителей кабачка, надеясь уловить пристальный взгляд или, наоборот, подчеркнуто равнодушный. Напрасная затея. Никто не проявлял ко мне ни малейшего интереса. Я прочитал записку: "Для вас самое лучшее - вернуться в Вашингтон ближайшим самолетом, сеньор Моралес, и спокойно сидеть у себя в кабинете в ФБР. В противном случае вы рискуете остаться в Севилье".

______________

* Ярмарка! Так же называется одно из предместий города. - Примеч. перев.

** Приемы работы тореро с мулетой. Разные способы дразнить быка. Примеч. авт.

*** Удар, которым матадор убивает быка. Досл.: "момент истины". Примеч. перев.

**** Страстные поклонники и знатоки тавромахии. - Примеч. перев.

Красноречивее - некуда. Как ни странно, мне вдруг полегчало. Паршивее всего - что на столе лишь мои карты, и гораздо больше любых угроз меня волновало, каким образом Лажолет получил обо мне настолько точные сведения. Парижское "прикрытие" не сработало, и я вполне мог теперь впрямую позвонить Клифу Андерсону. Я очнулся от раздумий, лишь когда из-за соседнего столика поднялся какой-то толстяк и громко крикнул: "Va son las dos menos cuarte*!" Значит, до свидания с Марией - всего пятнадцать минут, и я поспешил в Ла Пальма.

______________

* Уже без четверти два (исп.). - Примеч. авт.

В церкви Иоанна Крестителя, несмотря на дневной час, собралось немало народу. Лихорадка Святой недели уже охватила наиболее ревностных верующих, и члены братства Армагурской Девы суетились возле двух пасос, заблаговременно извлеченных из хранилища. Скоро на них набросят покровы, поставят канделябры, разложат цветы и, главное, водрузят на первую - статуи Армагурской Девы и Иоанна Крестителя, а на другую - Иисуса, римского легионера, двух фарисеев-лжесвидетелей и, наконец, Ирода. Мария дель Дульсе Номбре преклонила колени перед изображением своей святой покровительницы и, видимо, любовалась складками одеяния отлитой из серебра статуи. Я видел девушку в профиль, и глубокое благочестие, написанное на лице Марии, тронуло меня едва ли не больше ее красоты. И как я мог надеяться, что она покинет ради меня родной город? Если честно, я плохо представлял себе Марию на улицах Вашингтона. Разве долг не повелевал мне потихоньку уйти и больше никогда не встречаться с девушкой? Мария создана для жизни в Севилье, а я теперь не мог приехать в этот город иначе чем туристом или по заданию начальства, но последнее было очень маловероятно. Заранее печалясь о разлуке, я уже хотел незаметно выскользнуть из церкви, но Мария обернулась и с улыбкой посмотрела на меня. Значит, так суждено. Девушка встала, подошла ко мне, и мы вместе вышли на Ла Пальма.

Марию отпустили до четырех часов, когда магазин открывался после перерыва. Мы, не сговариваясь, пошли прочь от квартала, где девушку хорошо знали, и повернули к северной части города. Мы шли быстрым шагом, словно чувствуя себя немного виноватыми и даже не догадываясь, что излишняя торопливость только привлекает внимание прохожих. Я молчал, поскольку мысли мои еще занимала проблема слишком рано раскрытого инкогнито. Марию моя внезапная немота, видимо, несколько удивила, и она первой завела разговор, когда мы проходили мимо дворца герцога Альбы.

- И какую же важную новость вы хотели мне рассказать, дон Хосе?

- Право же, не знаю, стоит ли теперь об этом толковать...

Девушка слегка замедлила шаг и кротко взглянула на меня.

- Предоставьте судить об этом мне, дон Хосе...

Боже, ну что мне оставалось делать? Я ужасно смутился.