Кожаный пояс с медной пряжкой был туго затянут поверх туники, доходящий убитому до колена, низ ее был сшит из различных кусочков. Одежда на поверженном враге была настолько добротной, мягкой и гладкой, что Адика невольно коснулась своего грубо сотканного корсажа и юбки, сделанной из толстых крученых шнурков. Имея такие богатства, зачем Проклятые вообще хотели захватить и поработить человечество?
Разве не относились они к людям так же, как к крупному рогатому скоту? Быть может, это правда, что еще до времен правления великих королев люди скитались подобно животным, ели и пили, охотились и убивали, ничем не отличаясь от диких зверей. Но ведь сейчас все было совершенно по-другому.
Накинув переплетенные веточки можжевельника себе на плечи для защиты от злых духов, Адика достала из корзинки четыре высушенных листочка лаванды, сделала несколько шагов на север и растерла один из листьев между пальцами, стряхнув получившуюся сухую пыль на землю. То же самое она сделала, шагнув на юг, восток и запад, создавая тем самым кольцо защиты. Встав лицом на запад, Адика припала к земле и поднесла руки к своему лицу, полной грудью вдыхая сильный аромат лаванды.
Закипела вода, и Адика с помощью костяных щипцов сняла медную чашу с огня и поднесла ее к своей корзине. Она бросила в воду несколько веточек чертополоха и, подняв вверх руки с раскрытыми ладонями, замерла в ожидании.
Дух появился между ее ладонями, подобно небольшому водовороту воздуха, тут же она увидела, как он поднимается из тела, извивающийся и бледный. Он попытался пробраться через четыре угла защиты, но не смог освободиться, скованный заклинаниями лаванды. Вдруг дух закружился, подобно воздушному вихрю, зарычал, захныкал и, наконец, заскулил жалобным голосом. Внезапно белое облачко, словно рой невиданной мошкары, взметнулось вверх по воздушному проходу, созданному четырьмя направленными защитными ограждениями. Адика бросилась к мертвому телу и посыпала немного лавандовой пыли ему на глаза, после чего покрыла лавандой его губы, ноздри и ушные раковины. Задрав полу туники, она нанесла смесь из лаванды на его мужскую часть тела, после чего перевернула тело спиной вверх, чтобы полностью обмазать его лавандой.
Где-то высоко в небе раздался душераздирающий вопль, полный отчаяния. Адика трижды хлопнула в ладоши, топнула ногами, и ощущение крутящегося воздушного вихря в руках тут же исчезло. Дух улетел в высший мир, далеко за пределы, созданные защитными ограждениями.
Но здесь, на земле, он оставил сокровище: под мертвым телом лежал бронзовый меч.
Очень осторожно Адика провела рукой по его металлическому клинку. У этого оружия тоже был свой дух, свирепый и неумолимый. Этот меч оборвал жизни стольким людям и так много душ отправил с криком в высшие миры. Кто же возьмет на себя смелость обладать таким опасным и могущественным созданием? Ни у кого из народа Белого Оленя, ни у одного человека из всех девяти деревень, не было меча, подобного этому.
Адика нашла в своей походной корзинке веточку вербены, покрутила ее некоторое время между ладонями и положила на меч, чтобы успокоить его мстительный дух и на время усмирить его жажду крови.
Кроме бронзовой брони, шлема, меча, пояса и свободной льняной туники у мертвого воина был нож, а также мешочек с четырьмя обыкновенными речными камешками, пучок трав, морская раковина и маленький деревянный кубок с выгравированными на нем магическими символами.
После того как она сняла с убитого одежду, Адика оттащила его в сожженный дом и сложила над ним погребальный костер. Она начертила непонятные волшебные знаки на полуразрушенной дверной перекладине и бросила в сторону воина его священный мешочек и звериную маску. Погребальный костер начал разгораться, сначала медленно, но с каждой минутой набирая силы.
Заметив дым, Ульфрега вывела всех остальных из леса.
— Никто больше никогда не поселится здесь,- произнесла она, окидывая взглядом все вокруг, после чего поспешила за Беором осматривать оставшиеся от убитого воина ценности.
— Не трогайте ничего, — быстро сказала Адика. Клубы дыма взвивались вверх над погребальным костром, растворяясь высоко в небе. — Магия Проклятых все еще живет в этих вещах.
— Но я уже столько времени пользуюсь этой алебардой, несмотря на то что тоже забрал ее у Проклятого.- Беор посматривал на бронзовый меч, не в силах скрыть своей жажды обладать им.
Видение, словно молния, поразило Адику, так что она едва могла дышать.
Впереди бежит Беор, сжимая в руке бронзовый меч, за ним следует толпа молодых мужчин с безумными, дикими глазами; они бегут на восток сражаться с такими же людьми, как они сами, жечь их дома и уводить их коров и коз.
Проклятые заронили это безумие в их сердца!
Судорожно вздохнув, Адика поняла, что сидит на земле, обхватив руками колени. Все отступили от нее в сторону. По спине струится пот, хотя солнце давно уже спряталось за набежавшей тучкой.
Внезапно она заплакала, охваченная горем. Что будет с народом Белого Оленя после того, как ее не станет? Неужели среди них нет никого, кто был бы настолько силен, чтобы противостоять мстительному духу, обитающему в мече? Неужели это видение будущего, того, что может случиться с ее народом, охваченным яростью и жаждой убийства? Неужели они обречены на это наследие Проклятых, называемое войной?
Отвратительный запах горящей плоти окутал Адику, одурманенная им, она погрузилась в иное, замысловатое видение без начала и конца.
Будут мир и война, добро и жестокость. Будут слава и несмываемый позор.
Все это познает человечество.
То, что всегда было здесь.
Возможно, это действительно было так, что их предки жили в мире и абсолютной доброте, которые неизвестны сейчас народу Белого Оленя. Или, быть может, их прародители сражались в каких-то своих битвах, незначительных, как несогласие между друзьями, или всепоглощающих, как старая вражда между племенами.
То, что должно случиться, обязательно произойдет. Она лишь может следовать своей судьбе, исполняя свой долг здесь и сейчас. Именно об этом говорила Священная, и Адика согласилась, понимая, что только таким образом она может защитить своих людей.
Видение растаяло. Дрожа всем телом, Адика поднялась на ноги и только тогда заметила, что остальные давно уже стоят внизу около нетронутого дома, пожевывая кусочки сушеного мяса и ожидая, пока она выйдет из охватившего ее транса. Адике никогда не нужно было объяснять свое поведение. Она спустилась к протекающему невдалеке водному потоку и срезала тростник своим каменным ножом, после чего свила его в прочную веревку, достаточно крепкую, чтобы обвязать и унести богатства мертвого воина. Перебросив этот увесистый сверток за спину и привязав к поясу свою походную корзинку, Адика вернулась обратно в Четыре Дома. Остальные следовали за ней на почтительном расстоянии, переговариваясь между собой, понизив голос.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});