сделали заказ, Йохан вытащил из кармана записную книжку и спросил:
– Кого опросим следующим?
Он развернул список имен, который получил от Сабины Болен.
– К двум часам нас ждет воспитательница, – сказала Лена. – Надеюсь, она сможет пролить свет на некоторые факты. Ладно, время покажет. Итак, что мы имеем? Жена не знает, чем занимался ее муж в день смерти. Судя по всему, последние несколько недель Хайн Болен вел себя необычно: был нервным, раздражительным, рассеянным. Нужно проверить, правда ли он ходил по магазинам в тот день и сколько времени это заняло. Займешься?
Йохан кивнул.
– Хорошо, – продолжила Лена. – После разговора с воспитательницей отправимся в Витдюн, я хочу побеседовать с поверенным. Договоришься о встрече?
Йохан кивнул, черкнул что-то в записной книжке и спросил:
– Может, попросим госпожу Болен, чтобы она освободила его от обязательства сохранять конфиденциальность?
– Нет. Не хочу будить спящих собак. У меня такое чувство, что Сабина не согласится. Похоже, она очень боится за репутацию своего мужа или приюта. Попробуем сначала так. – Лена прочистила горло. – Что у нас есть? Сабина Болен – компетентная женщина, которая очень предана детям. Похоже, вся ее жизнь вертится вокруг приюта. У Хайна Болена нет других наследников, однако финансовое положение приюта ее не волнует, иначе она бы встретилась с поверенным раньше, чем через две с лишним недели после смерти мужа. Похоже, ей было все равно, где целыми днями пропадал ее муж. Да и по ночам он, видимо, частенько отсутствовал… Якобы гулял. Не похоже на счастливый брак, но посмотрим. Доктор Шварц был довольно разговорчив, на первый взгляд его показания кажутся убедительным, но я попрошу нашего патологоанатома их подтвердить. Если возникнут противоречия, придется навестить доктора Шварца снова. Конечно, он всегда может сослаться на врачебную тайну, но тут уж ничего не попишешь. Если, конечно, он не покрывает преступника, но доказательств этому сейчас нет. Потом наш коллега Раймерс. Он…
– О да! – живо перебил Йохан. – Можно добраться до его личного дела?
– Не уверена. Я, конечно, постараюсь, но у нас на Раймерса ничего нет. Разве что несоответствие во времени, которое сам он объясняет невнимательностью. Нужно узнать, где Раймерс работал раньше. Может, это что-то даст.
– Ясно. Вы… Ты права, нам нельзя спешить с выводами, – согласился Йохан. По его лицу юного комиссара было видно, что ему все еще неловко общаться с Леной на «ты». – Просто я презираю полицейских, которые, как бы это сказать… играют не по правилам.
Лена покачала головой.
– Я тоже не всегда следую правилам.
Йохан испуганно подскочил:
– Я не вас… не тебя имел в виду! Иногда приходится прибегать к нетрадиционным методам расследования, чтобы что-то выяснить…
– Нетрадиционные методы расследования? Мне нравится, как это звучит, – усмехнулась Лена, но тут же посерьезнела: – А вообще, я тоже терпеть не могу продажных копов – и речь не обязательно о Вальтере Раймерсе. Нужно поискать, может, вскроются какие-нибудь подозрительные подробности. Тогда мы узнаем, что произошло.
– Отлично! Я в деле, – воодушевленно отозвался Йохан.
– Только не переусердствуй. Иначе мы свяжем себя по рукам и ногам.
К столику подошел официант и подал еду. Йохан заказал себе крабовый салат, Лена – камбалу. Раньше она с мамой и тетушкой Бекки частенько бывали в этом ресторанчике. По побережью доходили сюда из Небеля и тем же путем возвращались. Лене вспомнились их глубокомысленные разговоры, благодаря которым она многое узнала об Амруме и жизни на острове. Их семья жила здесь на протяжении многих поколений, прадед Лены был капитаном на китобойном судне. Тетушка Бекки все еще жила в доме, который он построил после возвращения.
– О деле задумались? – поинтересовался Йохан, заметив, что Лена погрузилась в раздумья.
– Воспоминания нахлынули, – ответила Лена. – Тебе нравится здесь на севере?
– Мне? – растерянно уставился на нее Йохан. – В общем-то, да. Фризы бывают несколько замкнутыми, но… – Он запнулся. – По крайней мере, некоторые. Я не про вас, конечно.
Лена улыбнулась, съела последний кусочек рыбы и отодвинула от себя тарелку.
– Замкнутыми, значит? Как интересно. Жители Нижнего Рейна более открытые?
– Не сказал бы. Скорее упрямые и не любят незнакомцев. – Усмехнувшись, Йохан добавил: – Но во время карнавала все меняется, люди перестают делиться на «своих» и «чужих» и становятся братьями и сестрами.
– Лучше раз в год, чем никогда, – серьезно сказала Лена.
Йохан поразмыслил над ее словами, а потом ответил:
– Ну, я отношусь к таким вещам скептично, да и вообще, я не фанат карнавалов. Разве можно веселиться по щелчку пальцев?
– Почему нет, если кому-то хочется?
Йохан резко поднялся.
– Пожалуй, я оплачу счет, и мы можем идти.
Не дожидаясь ответа, он направился к официанту. Лена задумчиво смотрела, как он достал из кармана бумажник, положил на прилавок несколько купюр и забрал чек. Потом тоже встала и пошла к выходу.
Напротив сидела девушка лет двадцати пяти с каштановыми волосами, собранными в небрежный хвост. Стройная, ростом около метра семидесяти пяти, она была одета в джинсы и приталенный свитер.
– Вы давно здесь работаете? – спросила Лена, изучив удостоверение личности Изабель Мюллер.
– Шесть месяцев и почти три недели, – ответила девушка.
Они сидели в кабинете. Сабина Болен ушла несколько минут назад.
– Почему вы выбрали именно этот приют?
– Случайно. Я сидела без работы и услышала о том, что сюда требуется воспитательница. Один телефонный звонок – и уже на следующий день меня приняли.
– Вы живете здесь, в доме?
– Да, так проще. На острове сложно найти недорогое приличное жилье.
– Вы раньше работали с детьми?
– В общем-то да. Я выпустилась три года назад и устроилась в управление по делам молодежи.
Йохан тихо кашлянул, привлекая к себе внимание.
– Вы знаете свою предшественницу? – Он заглянул в записную книжку. – Ее зовут Анна Бауэр. Она проработал здесь пять лет.
– Нет, только слышала про нее от детей. Госпожа Болен тоже иногда упоминала ее имя.
– Какими были ваши отношения с Хайном Боленом? – спросила Лена.
– Он был моим начальником. Какими бывают такие отношения? Нормальными, профессиональными. Мы неплохо ладили.
– Он вам нравился?
– Как человек, вы имеете в виду?
– Допустим.
– Ну, он был в два раза старше меня. Представитель другого поколения. Я восхищалась его опытом. У господина Болена можно было многому научиться.
– А в личном отношении?
– Что вы имеете в виду? У нас с господином Боленом не было личных отношений. Он являлся моим начальником, и я старалась держать определенную дистанцию.
– Он не возражал?
– Не понимаю, к чему вы клоните, – раздраженно ответила Изабель, убирая с лица прядь волос. – Мы общались исключительно по работе. Можно сказать, он был… не поймите меня