— Верхом? О… боюсь, что не смогу. У меня не было случая научиться этому. — Мери не стала добавлять, что, кроме того, не сможет оправдать затраты на экипировку за то короткое время, что пробудет в Кингстри.
— Вы не умеете ездить верхом? — изумилась Леони, но тут же добавила: — Глупо даже думать, что в ваших обстоятельствах в Лондоне у вас могла появиться возможность этому научиться, — сказанное вызвало у Мери сомнения, уж не стала ли она жертвой нового, на сей раз менее сильного словесного выпада, тогда как ее спутница затормозила автомобиль и направила его в сторону дома, почти совсем скрытого окружающими его деревьями от любопытных взглядов с шоссе.
Фронтон Кингстри оказался почти квадратным; особняк не вызывал трепета своей внушительностью, как того опасалась Мери, но и, пожалуй, не поражал элегантностью архитектуры. Тем не менее чем-то он показался ей… гостеприимным, с его декорациями из едва тронутых зеленью буков, с кирпичными стенами, пережившими не одну бурю, и с видавшей виды черепичной крышей. Дом Клайва Дервента, где после свадьбы поселится и Леони Криспин. Не испытав радости при этой мысли, Мери, отмахнулась от нее и приготовилась выбраться из машины.
Впрочем, другая девушка медлила, не убирая руки с рулевого колеса.
— Надеюсь, вы не ждете, чтобы череда пожилых слуг встретила вас с букетами, — заметила она. — Кроме приходящей работницы и садовника, здесь живут только миссис Хэнкок, экономка, и ее муж Уильям, лакей и камердинер Клайва. Холостяцкий набор слуг, и все. Конечно же нам потребуется нанять еще кое-кого после свадьбы. Что напоминает мне… — Леони бросила взгляд на свой, еще не украшенный обручальным кольцом палец. — Прошу вас, не упоминайте вслух нашу помолвку при Нелли. Клайв пока не хочет объявлять о ней официально по очевидной причине, о которой, я полагаю, вы и сами уже догадались?
— Я не совсем…
— Моя милая, Нелли только что потеряла жениха. Лично я не понимаю, отчего ей из-за этого противиться обручению Клайва. Но он щадит ее чувства, так сказать. Поэтому сделайте одолжение, не говорите обо мне как о его невесте, пока мы не объявим об этом официально.
— Не буду, — пообещала Мери. — Хотя, как мне кажется, мисс Дервент и сама догадывается о близкой помолвке.
— Пока не догадывается. Ясное дело, она видит, что мы с Клайвом проводим вместе немало времени. Но Клайв настаивает, чтобы мы вели себя… тактично в ее присутствии. И пусть всякий раз, когда она доводит меня до кипения, меня так и подмывает сказать ей, до сих пор я сдерживалась. Нет, — предостерегла она Мери, потянувшуюся за своим багажом, — оставьте вещи здесь. Уильям внесёт их в дом. Я тоже зайду, посмотрю, не вернулась ли наша несносная девчонка. Полагаю, вы не откажетесь от чая? Миссис Хэнкок приготовит.
Миссис Хэнкок, опрятная милая женщина примерно сорока лет, сказала им, что мисс Нелли только что звонила из деревни неподалеку; ее мотороллер сломался по дороге, но уже скоро она будет дома. «С каждым может случиться», — позволила себе вступиться за молодую хозяйку экономка. На что Леони саркастически заметила: «Какая жалость, что это стряслось в то время, когда Нелли должна была встречать поезд в Рингвуде, вместо того чтобы разъезжать где бы то ни было на мотороллере».
Внутренние помещения дома внушали то же спокойствие, что и его внешний облик. Мебель сияла; медные части блестели; кругом книги и цветы — весь интерьер красноречиво говорил о неустанном труде по дому, позволившем создать столь приятное впечатление.
В ее комнате было много воздуха и света, обои под ситец играли яркими красками, а окна выходили на зеленую лужайку. Показав комнату гостье, миссис Хэнкок заверила, что подаст чай, как только та спустится.
Но, снова оказавшись внизу и немного освежившись, Мери не смогла вспомнить, где именно ей собирались подать чай. Все белые двери, ведущие из коридора, были закрыты — за исключением одной-единственной. И, остановившись перед ней, Мери расслышала доносящийся оттуда легкий, фривольный голос Леони Криспин. Казалось, она говорит по телефону, и внезапно Мери обнаружила, что бесстыдно подслушивает…
— …Боже ты мой, ну да! Твоя простушка с золотым сердцем, про которое мы столько слышали, уже здесь… Ну конечно, знаю! Я звоню из Кингстри, я самолично таскалась в Рингвуд, чтобы привезти ее сюда… Но, каро мио, я же только что сказала тебе! Нелли пропустила твои слова мимо ушей и куда-то смылась еще до ленча… Откуда мне знать куда?.. Да нет же, с ней все в порядке. Она уже звонила и направляется домой. Но я-то не приставлена за ней следить. И ты бы мог проявить чуточку благодарности, Клайв, ведь я бросила все и помчалась подбирать эту твою девицу Смит… Да еще как! Все, что ты расписывал: такая милашка, такая разумница, такая утомительно скучная…
Но Мери уже слышала достаточно. Она отступила к подножию лестницы и ухватилась за стойку перил, чувствуя дурноту. Подслушивать чужие разговоры — все равно что читать чужие письма. И раз уж ты поддалась искушению, как это верно, — что услышала, то и заслужила!
«Милашка». «Разумница». «Простушка с золотым сердцем». Это ранило больнее всего… Клайв Дервент мог предоставить ей самой произвести свое впечатление на его семейный круг; он вполне мог пощадить ее и не навешивать заранее эти насмешливые ярлыки… Ибо у Мери не было ни капли сомнения, что слова Леони — всего лишь эхо его собственных, подтверждающее правоту его суждений, эхо их общего веселья над «этой девицей Смит»…
И вдобавок — «все, что ты расписывал». Что еще он мог рассказать своей нареченной? Может быть, историю о том, как они обедали вдвоем, с самого начала? Но пожалуйста, страдала Мери, только не до самого конца, только не о поцелуе, который в свете того, что Дервент сделал из нее посмешище, на самом деле не заслуживал ни капли той благодарности, которую она все это время чувствовала!
Она не представляла, отчего это могло так ее ранить. Она чувствовала, что ее предали, — так же как Клэр, оставившая ее по первой прихоти. Она любила Клэр, так есть ли смысл сравнивать? Никакого. Клэр играла в ее жизни значительную роль, и воспоминания о ней останутся с Мери надолго, тогда как Клайв Дервент… Нет! Как она может сравнивать его с сестрой, словно он, как и Клэр, отбросил ее за ненужностью? Нельзя потерять то, чего у тебя никогда не было, и, если он позднее описывал в подробностях ее внешность и скуку, которую она навевает, развлекая Леони Криспин, это значит, что ранее ей не досталось ничего: ни его искренности, ни доброты…
Усилием воли она избавилась от дрожи в ногах и приготовилась к битве с тупой болью обиды. Она была рада, что в свое время научилась насвистывать. По прошествии времени она даже смогла разглядеть забавную сторону в «простушке с золотым сердцем» и даже рассказать эту историю, посмеиваясь над собой. Но она по-прежнему чувствовала боль, словно кто-то дергал голый нерв, когда Леони вновь появилась перед ней и провела ее в комнату, где на низеньком столике у недавно растопленного камина был сервирован чай.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});