Читать интересную книгу Батыево нашествие. Повесть о погибели Русской Земли - Виктор Поротников

Отец Фетиньи, находясь в артели от Успенского конца, две недели кряду стругал и пилил толстые дубовые доски, подновляя обветшалые Пронские ворота. Тогда-то Петрила и свел знакомство с княжескими гриднями, которые днем и ночью стерегли груды дубового теса и бруса, закупленные рязанским князем.

Петрила, любивший поговорить по душам, иногда задерживался после работы, если кому-то из стражей удавалось раздобыть браги или пива. Однажды Петрила пришел домой далеко за полночь, приведя с собой пьянешенького белобрысого гридня. Плотник объяснил жене, что это его новый приятель, который сегодня переночует у них.

Утром проспавшийся гридень, сидя за столом, сразу обратил внимание на старшую дочь Петрилы-плотника. То ли ему приглянулись ее озорные серо-голубые глаза, то ли привлекло в них некое лукавое выражение, пробудившее в Терехе плотское вожделение. Что-что, а завлекать парней многообещающим взглядом Фетинья умела!

После утренней трапезы Терех и Фетинья поболтали на крылечке, ожидая, покуда Петрила наточит свой топор, чтобы снова идти на работу. Вечером того же дня Терех вызвал Фетинью из дома условным свистом. Это было еще в сентябре. И вот уже октябрь на дворе…

Встречи Фетиньи и Тереха были короткими, но неизменно полными страсти.

Фетинья отдалась Тереху далеко не сразу, невзирая на его настойчивые уговоры. Она сдалась лишь после того, как Терех подарил ей разноцветные стеклянные бусы, серебряный браслет с бирюзой и угостил ее сладким миндалем. Нащупав слабое место Фетиньи, Терех теперь редко приходил к ней на свидание с пустыми руками.

Так было и на этот раз.

Терех принес Фетинье иноземное лакомство халву в берестяном туеске и сразу полез к ней целоваться. Однако Фетинья уклонилась от бурных ласк Тереха и даже не притронулась к халве. Она была необычайно серьезна и неприступна.

– Скажи мне честно, Терех. Я люба тебе? – спросила Фетинья, глядя гридню в глаза.

Вопрос Фетиньи и прямой девичий взгляд смутили Тереха. Он заморгал своими бесцветными ресницами и слегка заерзал на бревне, на котором сидели двое любовников, укрывшись в недостроенном срубе для новой бани, которую начал возводить Петрила рядом с покосившейся старой банькой.

Видя смущение Тереха, Фетинья повторила свой вопрос.

– Ко-конечно, люба, – заикаясь от волнения, ответил Терех. – Ты разве сомневаешься в этом?

– Просто ты ни разу не говорил мне об этом, – пояснила Фетинья, – а я несколько раз признавалась тебе, что ты мне люб.

– Видишь ли, не горазд я молвить слова такие, – пряча глаза, сказал Терех. – И потому… Ты ешь халву, Фетинья, она вкусная!

– Я ем, Терех, – отозвалась Фетинья, отправляя в рот маленький кусочек халвы. – И впрямь, вкусная. Так что ты мне хотел сказать?

– Я говорю, что в словах-то проку мало, – продолжил Терех. – Слова что – звук пустой. По-моему, свое отношение к человеку лучше всего выражать подарками, объятиями, поцелуями, ну и прочими нежностями.

Терех покраснел и замолчал.

– А ты обратил внимание, что до тебя у меня не было мужчин, – негромко промолвила Фетинья, словно делала некий далеко идущий намек. – По сути, я подарила тебе свою девственную непорочность. Уразумел ли ты это, Терех?

– Конечно, уразумел! – закивал Терех. – Мне приятно, Фетинья, что ты подарила свою девственность именно мне. Разве я не отблагодарил тебя за это своими подарками?

Однако Фетинья хотела услышать от Тереха нечто иное.

– Коль я люба тебе, Терех, значит, ты согласен взять меня в жены, так? – напрямик спросила Фетинья.

Терех опять заерзал на бревне.

– Я могу, конечно, взять тебя в жены, Фетинья, токмо зачем спешить с этим? – пробормотал он. – Мы еще можем охладеть друг к другу. Мы знаемся-то всего второй месяц.

– Лично мне этого времени хватило, чтобы сделать свой выбор, – сказала Фетинья. И негромко добавила: – Иначе я и не отдалась бы тебе. Отвечай же, Терех, готов ли ты заслать сватов к моему отцу?

– Нет, Фетинья, я покуда к этому еще не готов, – усмехнулся гридень. – Дело это такое… Тут покумекать надоть!

– Чего же кумекать-то?! – возмутилась Фетинья. – Ты же сам сказал, что люба я тебе. Иль солгал?

– Я от своих слов не отказываюсь, – зашипел Терех на Фетинью. – Но и ты пойми, дуреха, что любовь – это одно, а семья – совсем другое.

– По мне, где любовь, там и семья, – заявила Фетинья, – ведь одно без другого не бывает. Не должно быть, во всяком случае.

– Не-ет, – возразил Терех с ухмылкой простака, – семья есть опора и выгода. Семья – это, знаешь ли, как крепость. Ого-го! – Терех сжал кулак и потряс им. – А любовь – это так, шалости, лобзания по кустикам, игры у костра по вечерам. Развлечение, одним словом.

– Развлечение, говоришь! – Фетинья швырнула туесок с халвой себе под ноги и угрожающе повернулась к Тереху, который враз оробел, увидев так близко от себя ее злые глаза. – Так для тебя это шалости? А я-то, безмозглая, ношу под сердцем твоего младенчика и радуюсь, какая славная у нас семья будет!

– К-какого младенчика? – растерялся гридень, слегка отодвигаясь от рассерженной девушки. – Про младенчика уговора не было, Фетинья. Это уж слишком! Это твои бабьи штучки! Но меня этим не проймешь, не из таковских я. Вытравляй дите у бабок-знахарок. Как хочешь, так и избавляйся от него!

– Ах ты, глуздырь белобрысый! – Фетинья влепила Тереху звонкую пощечину. – Вона какие песни запел, подлюка!

Фетинья схватила гридня за волосы и рванула изо всей силы.

Терех вскрикнул от боли и кое-как вырвался из цепких девичьих рук. Выскочив из сруба как ошпаренный, Терех столкнулся нос к носу с Варькой, младшей сестрой Фетиньи.

– Ополоумел, что ли? – недовольно воскликнула Варвара, которую Терех едва не сбил с ног. – Где Фетинья? Мать ее кличет.

Ничего не ответив, Терех припустил бегом прочь по переулку.

Варвара недоумевающе посмотрела ему вслед, затем громко спросила:

– Фетинья, ты здесь ли?

– Здесь, – прозвучал из сруба голос старшей сестры.

По интонации этого голоса Варвара сразу догадалась, что у Фетиньи что-то стряслось.

Четырнадцатилетняя Варвара была девочкой рослой и крепкой. Она без особых затруднений перебралась через невысокую бревенчатую стенку сруба и предстала перед сестрой, сидящей на бревне с печалью на лице.

Варвара уже знала сокровенную тайну взаимоотношений между мужчиной и женщиной, а потому участливо спросила у сестры:

– Вляпалась?

Фетинья грустно кивнула, не глядя на младшую сестру.

– А Терех сбежал, узнав об этом? – вновь спросила Варька.

– Как видишь, – вздохнула Фетинья.

– У-у, кобель белобрысый! – зло промолвила Варвара и уселась на бревно рядом с сестрой. – А это что такое?

Варька указала пальцем на рассыпанную среди древесных стружек халву.

– Прощальное угощение, – невесело усмехнулась Фетинья. – Попробуй, если хочешь. Мне это пришлось по вкусу.

– Что делать-то думаешь? – озабоченно поинтересовалась Варька, собирая кусочки халвы себе в ладонь. – Тятя прибьет тебя, коль узнает, что ты непраздная.

– К знахарке Акулине пойду, – безразличным голосом ответила Фетинья, – а может, в реку брошусь. Все равно мне счастья в этой жизни не видать!

Плакать Фетинья не умела, но по ее лицу было видно, как тяжело у нее на сердце.

Варвара прижалась к сестре, обняв ее за плечи. В ней бурлила и клокотала ненависть к непутевому гридню Тереху, ко всему мужскому племени на свете!

* * *

Беспокоясь за сестру, Варвара сообщила Пребране о постигшем Фетинью несчастье. Пребрана тотчас передала все своей матери, которая по доброте душевной продолжала подыскивать жениха для Фетиньи. Привыкнув при любом затруднении советоваться с матерью, Пребрана поступила так и на этот раз.

Васса без промедления взялась за дело. Сначала она пригласила Фетинью к себе в гости и в беседе с глазу на глаз запретила ей даже помышлять об умерщвлении плода.

– Не вздумай брать такой грех на душу! – молвила Васса, глядя в очи Фетинье. – С таким грехом тебе и вовсе удачи в жизни не будет, уж поверь мне, милая.

– А с дитятей на руках кому я буду нужна? – чуть не плача, проговорила Фетинья.

– Добрый человек возьмет тебя в жены и с дитятей, – уверенно сказала Васса. – Неча раньше времени отчаиваться.

– Где же он этот добрый человек, тетя Васса? – простонала Фетинья. – Я уже за любого замуж пойти рада, лишь бы сраму избежать!

– Любому я и сама тебя не отдам, ибо ты – девица ладная и неизбалованная, – ободряюще произнесла мать Пребраны. – По-моему, лучший жених для тебя все-таки Ивор Бокшич. Пусть он гораздо старше тебя, зато с достатком и без ветра в голове в отличие от юнцов-сладострастников.

– Возьмет ли меня замуж Ивор Бокшич, коль узнает, что я непраздная? – засомневалась Фетинья.

– Ивор Бокшич тебя не забыл и по сию пору тобой интересуется, – сказала Васса. – Хватай удачу за хвост, девка, а не то Ивор Бокшич другой молодухе достанется!