Что это, что?.. Кто творит эти слова, почему они всплывают словно ниоткуда, подчиняясь неведомой силе?
Вновь, как когда-то, горько-сладостно защемило в груди. Он вздохнул и рванулся к Инейе. Блюдо исчезло из рук девушки с печальными глазами, и чаша со стуком разбилась о мраморный пол…
Грон резко повернулся, сел. Долго смотрел на выпавший из-за пояса кинжал, не в силах освободиться от сна, прошептал: «Инейя…» — и наконец окончательно обрел чувство реальности. Быстро осмотревшись, он, уже почти не удивляясь, понял, что вновь проснулся в другом месте. Стены небольшой комнаты с высоким сводчатым потолком были снизу доверху завешаны темными гобеленами; от угла до угла, от пола до потолка чередовались на них коричневые, серые, черные, темно-зеленые, фиолетовые растения, трехрогие косматые длиннохвостые звери-мертвоглазы из древних сказаний, мечи и боевые топоры, сгорбленные фигуры Изгнанных, оскаленные пасти пожирателей звезд, небесные символы, непонятные знаки общины Молчащих, змеевидные рыбы, переплетенные ленты, подобные тем, что бросают в огонь, провожая умерших. Пол был под стать гобеленам: темные, почти черные доски, плотно пригнанные одна к другой, казалось, поглощали тусклый свет. Свет неуверенно пробирался в комнату сквозь небольшое оконце, углубленное в толщу стены и закрытое изнутри и снаружи массивными решетками. Под окном вдоль стены тянулась широкая деревянная скамья, перед ней стоял круглый стол на колонноподобном основании, покрытый лиловой скатертью с длинной, свисающей до пола бахромой. Высокий кувшин, хлеб и поднос, уставленный глубокими мисками с едой, показывали, что кто-то позаботился о вольном бойце.
Грон встал с кровати, натянул сапоги, взял плащ, аккуратно уложенный на спинке у изголовья, и накинул на плечи. Кровать была низкой и широкой, лиловое покрывало с узорами не нарушало общий тон угрюмой комнаты. Грон поднял с пола кинжал, привесил его к поясу, и поискал глазами другое свое оружие. Вложенный в ножны меч лежал на полу у кровати, а вот ни арбалета, ни стрел вольный боец не обнаружил.
В мрачной комнате было так тихо, словно она находилась на дне глубокого колодца, из которого, как ни старайся, — не увидишь солнца. Казалось, воздух сгустился, и тени в углах обрели плотность, превратились в слитки темноты, пока еще неподвижные, но готовые вот-вот растаять, растечься во все стороны вязкой чернотой и залить комнату, подняться под самые своды… Что-то назревало, набухало, готовое прорваться, хлынуть кошмаром…
Он, сам не зная почему, старался ступать по темным доскам неслышно, направляясь к двери, закрытой на внушительных размеров засов. Стоит протянуть руку — и можно будет отодвинуть засов и выбраться из этого омута…
Он уже прикоснулся к холодному металлу засова — и отдернул пальцы, и стремительно обернулся, услышав за спиной приглушенный кашель.
В углу между кроватью и стеной застыла белая фигура. Изрытое морщинами старушечье лицо, запавшее в пустую глазницу веко, длинные седые волосы, неряшливо свисающие на плечи… Застывший глаз грозно уставился на вольного бойца. Фигура в белом помятом платье была почти прозрачной, сквозь нее отчетливо проступали изображения, вытканные на висящем позади гобелене.
«Одноглазая Старуха!» — понял Грон, сразу вспомнив разговор с Колдуном.
Старуха опять закашлялась, подняла руку и погрозила пальцем вольному бойцу.
«Призраки реальны, хотя и бесплотны… А это мы сейчас проверим!»
Грон, не раздумывая, уверенно подошел к Одноглазой Старухе и, вынув меч, плашмя несильно ударил ее по плечу. Меч, не встретив никакого препятствия, прошел сквозь белую фигуру и глухо ударился о доски пола. Грон был готов к этому и все-таки невольно вздрогнул и попятился на середину комнаты, не сводя глаз с призрака. Призрак медленно покачал головой, из единственного неподвижного глаза потекли слезы.
— Не избежать беды поднявшему меч на меня, — тихо прошамкала старуха, протягивая руки к Грону и медленно выплывая из угла. — Поднявший меч на меня будет скоро держать ответ передо мной.
Старуха раздвинула в ухмылке узкогубый рот, вперила в Грона застывший взгляд и тихо захихикала, исчезая, как льдинка на горячей печи. Повисело еще немного над полом что-то бледное, бесформенное — и растаяло, и кто-то сзади тронул Грона за плечо. Грон мгновенно прыгнул вперед, разворачиваясь в полете навстречу опасности, и, едва коснувшись пола, напрягся, приготовившись отразить нападение, и начал бешено вращать мечом, который превратился в непробиваемый стальной круг наподобие щита, со свистом рассекающий воздух. Разглядев противника, он в сердцах рубанул мечом по мгновенно треснувшей половице и скрестил руки на груди, хмуро глядя на невесть откуда появившегося Колдуна.
— Хорошо, что ты сразу не бьешь, — с улыбкой сказал Колдун и подошел к столу. — Я только на это и рассчитывал.
— Твое счастье.
Сердце все еще быстро стучало, но ответил Грон спокойно, ничем не выдав своих чувств. Потом взглянул на запертую дверь и, все еще хмурясь, поинтересовался:
— Как ты здесь оказался? Ты что, можешь даже проходить сквозь стены?
— На то я и колдун. Так уж у нас заведено, — улыбнулся человек в черном плаще, наливая темную жидкость из кувшина в два хрустальных бокала на тонких изящных ножках, которых только что — Грон мог поклясться в этом! — не было на столе. — Угощайся, Гронгард.
Грон поглощал горячее нежное мясо, приправленное душистой зеленью, макал хлеб в острый соус, смаковал незнакомое ароматное и довольно крепкое вино и настроение его понемногу улучшалось. Колдун, прислонившись спиной к стене под зарешеченным окошком, задумчиво крутил пальцами хрустальный бокал.
— Кому я должен выразить признательность? — осведомился Грон, отодвигая пустые миски. — Кто хозяин? Уж не тебе ли, Колдун?
— Пустяки. Ты убедился в реальности призраков?
— Убедился, — помрачнев, ответил Грон и облокотился на стол, потирая ладонями лицо. — Это ты вызвал Одноглазую?
— Я просто хотел представить еще одно наглядное доказательство. Теперь я покидаю тебя, Гронгард. Не забывай давнюю истину: при желании в большинстве случаев можно найти выход.
— Почему ты все время говоришь загадками, Колдун? Я никак не могу понять тебя.
Ответа не последовало. Вольный боец отнял от лица ладони, повернул голову. Место Колдуна на лавке пустовало. Загадочный незнакомец в черном бесследно исчез, как призрак Одноглазой Старухи.
— О, духи рассвета! — прошептал Грон.
И подумал: нет, это не человек общался с ним, не способен на такое человек. Но кто?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});