Выяснилось это чуть позже, когда я вернулась в свою гримёрную. Только и успела, что скинуть туфли и вытянуть ноги — после почти двух часов беспрерывных танцев, не считая репетиции, они гудели и слегка дрожали, — как в дверь тихо постучали. Глухо простонав, я выпрямилась и поджала ноги, чтобы не сверкать голыми коленками перед чужим человеком.
Он вошёл через мгновение, не дожидаясь разрешения. Кивнул мне, причём вполне доброжелательно — будто зашёл в гости чаю попить, а не получить ответ на неприличное предложение, — подтащил второй стул ближе к трюмо и только тогда сказал:
— Добрый вечер, Айрин.
— Добрый, — вздохнула я и, пытаясь отсрочить неизбежное, поинтересовалась: — А зачем вы пришли на спектакль? Вам это было нужно для работы? Я не очень понимаю.
— Нет, — дознаватель хмыкнул и ответил неожиданное: — Для удовольствия. Я давно не был в театре, и зря, как оказалось. Посмотрел у вас уже четыре спектакля — отличные постановки. А от спектаклей Императорского театра меня обычно в сон клонит.
Если бы я не была приучена контролировать собственные реакции, то в этот момент у меня, скорее всего, удивлённо вытянулось бы лицо. Слышать такие речи от сотрудника первого отдела оказалось неожиданно… Хотя, с другой стороны — почему бы и нет? Он всё-таки тоже человек.
— И вы, кстати, действительно очень талантливы, Айрин, — продолжал дознаватель, улыбнувшись. — Так же, как и красивы — тоже очень.
В его взгляде на мгновение мелькнул истинно мужской интерес, из-за чего я мгновенно напряглась и, выпрямившись на стуле сильнее, мрачно сказала:
— Может, я и талантлива, и красива, но этого недостаточно, чтобы из меня получилась хорошая любовница для принца. Видите ли, я… — Говорить о таком было неловко, но я знала, что должна. Если я соглашусь, не предупредив ни о чём, будет плохо, причём мне в первую очередь. — У меня есть определённая фобия… И по этой причине я ни с кем не завожу отношений. Я не люблю физический контакт. Прикосновения, объятия…
— Я предполагал подобное, — кивнул мужчина, ничуть не удивившись. — Это немного усложняет дело, конечно. Но…
— Вы шутите? — выдохнула я, едва не рассмеявшись ему в лицо. — Его высочество Арчибальд — эмпат! Он почувствует мой страх.
— Ничего страшного, извините за игру слов, — хмыкнул дознаватель, и как-то будто иронично. — Наоборот, это даже интересно. Так вы принимаете предложение? Согласны?
Я закусила губу и поморщилась. Было неприятно и… да, страшно до тошноты.
Защитница, что я делаю?..
Что-что… Пытаюсь бороться за Аврору. Я не могу позволить себе проиграть суд. Не могу!
— Да, я согласна. Если вы считаете, что моя фобия не помешает…
— Нисколько, — покачал головой дознаватель. Его тёмно-серые глаза торжествующе блеснули, словно он был рад, что я прекратила колебаться. Впрочем, наверное, так и есть. — Как я уже сказал, наоборот — ваша фобия может стать отличной приправой для блюда из эмоций.
Меня слегка передёрнуло.
— Звучит ужасно.
— Как есть, — он засмеялся. — Эмпаты — странные создания. Некоторые эмоции им приятны, некоторые нет. Страх отдельно от влюблённости, разумеется, неприятен. А вот страх вкупе с влюблённостью…
— Но я не влюблена в его высочество, — возразила я, не понимая, о чём толкует дознаватель. — Я уважаю его, всё-таки он охранитель, но…
— Айрин, вы влюбитесь в него сразу же. Конечно, не сами. Если выпьете приворотное.
От шока я, кажется, потеряла не только дар речи, но и способность дышать. И мой визитёр понял это, приподнялся со стула и, наклонившись, похлопал меня по спине, заставив сделать резкий выдох.
— Отомрите, — усмехнулся он, опускаясь обратно на сиденье. — Да, приворотное. Но это не смертельно, более того, даже не больно.
— Зато очень цинично, — пробормотала я, и он развёл руками.
— Работа такая, — ответил почти сочувственно. — И ваш случай ещё не самый циничный, поверьте. Так вот, продолжим. Приворотное, Айрин, — это не навсегда. Когда поступит отмашка от начальства, что можно заканчивать, перестанете его пить — и влюблённость уйдёт, как не было её. Мирно расстанетесь с принцем, скажете, что разлюбили. Его высочество не мстителен, по крайней мере, по отношению к женщинам, ничего вам за это не сделает.
Я подняла руки и потёрла ладонями горящее лицо. Защитница, если бы он озвучил мне всё это ещё вчера, я бы отказалась сразу, даже не задумываясь. Но теперь, когда я успела «переспать» с мыслью о том, что гарантированно получу опеку над Авророй…
— Решили передумать, Айрин?
Дознаватель говорил спокойно, но я не сомневалась, что отказ ему не понравится.
— А если я передумаю, вы… просто примете это? Или…
— Не знаю, — он усмехнулся, но глаза остались серьёзными. — Вы же понимаете, я — обычный сотрудник. Не я уполномочен принимать решения. Всё зависит от императора.
Я вспомнила жёсткое и безэмоциональное лицо с магпортрета в газете… и второй раз содрогнулась.
Нет, я не могу рисковать. Лучше уж принц Арчибальд и приворотное, чем… неизвестные проблемы, которые мне наверняка устроят по итогу.
— Я не передумала.
— Отлично, — мужчина кивнул и вытащил из нагрудного кармана маленький флакон из тёмно-фиолетового стекла с восковой печатью. — Держите. Выпьете сегодня вечером. Следующую порцию принесу после вашей первой встречи с его высочеством.
— А когда… — я сглотнула, вновь ощутив холодящий душу страх, — … она состоится?
— Я загляну к вам завтра, — спокойно ответил дознаватель, вложив в мою ладонь флакон с приворотным зельем. — И всё подробно расскажу.
Глава четвёртая. Встреча
Арчибальд Альго
Многие думают, будто его высочеству Арчибальду неведом страх. Как иначе — разве можно бояться, будучи главой охранителей? На самом деле страх был единственным чувством, оттенки которого Арчибальд знал во всех подробностях. Он знал, что страх может как парализовать, так и вести вперёд. Знал, что, повинуясь страху, можно совершать подвиги, а можно, наоборот, бежать с поля боя. Он знал, что страх способен сделать человека растерянным и беспомощным и при этом он же способен озарять неожиданными и находчивыми решениями.
Арчибальд, хоть и был одним из сильнейших магов Альганны, прошёл все стадии страха. Его и парализовывало, и озаряло, и вперёд он шёл, и назад бежал… Хотя последнего, конечно, давно не случалось. Но в молодости, точнее, на практике в университете, когда их курс впервые отправился к Геенне «смотреть на демонов», — да, попятился. Потом было стыдно, несмотря на то, что они всем курсом тогда улепётывали — уж больно ретивый демон попался…
Но это, конечно, было до гибели Брианны, его невесты. В тот день Арчибальду было настолько страшно, что впоследствии он на несколько лет потерял способность что-то чувствовать. И рисковал собой, как мог, — по-юношески глупо надеялся последовать за любимой. Сколько ему тогда было?.. Да, двадцать два года. Совсем сопляк. Глупый и безумно влюблённый сопляк… С тех пор прошло почти тридцать лет, но Арчибальд больше не ощущал ничего подобного ни к одной девушке. Даже к Эн.
Так уж были устроены Альго — они влюблялись только раз и на всю жизнь. И, если любимый человек погибал, были обречены на одиночество — либо довольствовались симпатией. Так поступил двоюродный брат Арчибальда, император Арен, женившись на милой аристократке по имени Виктория восемь лет назад, так поступил и отец Арчибальда, вступив в брак с подходящей девушкой, поскольку избранницу завоевать не смог, даже несмотря на свой статус. И это подкосило его на всю жизнь. Он погрузился в работу и был отличным главным судьёй Альганны, но и муж, и отец из него получились не очень. Хотя, разумеется, грешно так думать — и Арчибальд старался не думать. Тем более что и он сам, потеряв много лет назад Брианну, поступил точно так же. И на долгие годы его единственным интересом стала работа.
Арчибальд бросался к Геенне каждый раз, когда она вспыхивала. Огромная огненная стена на севере Альганны, происхождение которой было толком неизвестно, чаще всего находилась в покое, но порой оттуда выбиралось что-то странное, и почти всегда разное. Это «что-то» никогда не было дружелюбным. Оно стремилось уничтожить всё, что вставало у него на пути — поэтому жители Альганны называли порождения Геенны демонами. А тех, кто боролся с ними, — охранителями.