Она в изумлении воззрилась на меня.
— Ты? Для Эфф это будет неожиданностью.
— Посмотрим…
Полли молчала. Я видела, что она обдумывает эту идею.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Это было бы проявлением уважения.
Я уяснила, что выразить уважение совершенно необходимо в такой ситуации.
— Мы должны спросить твоего отца, — сказала она в конце концов.
— Он бы не заметил, уехала я или нет.
— Не следует говорить так о своем отце.
— Почему, если это правда? И мне так нравится. Я не хотела бы, чтобы он действительно интересовался мною. Я скажу ему сама.
Когда я сообщила об этом, он показался мне несколько встревоженным.
Он поднял руку, думая, что очки на голове. Их там, конечно, не было, и он беспомощно искал, как будто не мог решить этот вопрос, пока не найдет их. К счастью, очки лежали у него на письменном столе, и я быстро принесла их ему.
— Это сестра Полли, и это будет выражением уважения и сочувствия.
— Я надеюсь, это не означает, что она захочет нас покинуть?
— Покинуть нас! — У меня не возникало таких мыслей. — Конечно, не захочет.
— Она может остаться жить со своей сестрой.
— О нет, — воскликнула я. — Но я думаю, что должна поехать на эти похороны.
— Они могут быть ужасными. Простые люди придают им большое значение… тратя больше денег, чем могут себе позволить.
— Я хочу поехать, папа. Мне хочется увидеть ее сестру. Она всегда рассказывает о ней.
Он кивнул.
— Ну что ж, тогда тебе следует поехать.
— Мы пробудем там несколько дней.
— Я надеюсь, что все будет хорошо. Полли будет с тобой.
Полли была довольна, что я еду с ней. Она сказала, что Эфф это будет приятно.
Я приняла участие в похоронном обряде и нашла его очень поучительным.
Меня поразили размеры дома Эфф. Он смотрел на общинные земли, окруженные четырехэтажными домами, стоявшими как часовые.
— Эфф всегда любила зелень, — сказала мне Полли. — И здесь все это есть. Кусочек сельской местности и стук копыт, чтобы чувствовать, что она не в дебрях.
— Это то, что ты называешь лучшим из двух миров, — заметила я.
— Что же, я не хочу с этим спорить, — согласилась она.
Эфф была примерно на четыре года старше Полли, но выглядела еще старше. Когда я это заметила, Полли ответила:
— Это все жизнь, которую она вела.
Она не упомянула «его», поскольку он умер, и я поняла, что когда люди умирают, их грехи забываются и остается только уважение; но я знала, что жизнь с «ним» состарила Эфф на несколько лет. Я была удивлена, потому что она не производила впечатления женщины, которую даже «он» мог бы легко запугать. Она была во многом похожа на Полли: тот же трезвый взгляд на жизнь и та же уверенность, что никто ее не перехитрит, даже если кто-то попытается это сделать. Во время моего короткого пребывания я поняла, что так же думают и другие. Это было характерно для кокни и несомненно является порождением лондонских улиц.
Этот визит стал для меня большим откровением. Я попала в другой мир, который взволновал меня. Полли была его частью, и я хотела узнать о нем побольше.
Вначале Эфф из-за меня немного нервничала. Она за все извинялась.
— Уверена, что это не то, к чему вы привыкли. Но Полли успокоила ее:
— Эфф, не беспокойся о Друзилле. Мы с ней быстро и легко подружились, не так ли?
Я уверила Эфф, что это так и есть.
Полли и Эфф часто начинали смеяться и тут же вспоминали, что «он» лежит в передней гостиной, выставленный для торжественного прощания.
— Он прекрасно выглядит, — сказала Эфф. — Миссис Грин пришла и убрала покойного, она хорошо сделала свое дело.
Мы сидели на кухне и разговаривали о «нем». Я не узнавала в «нем» бывшее чудовище; я собиралась напомнить об этом Полли, но при первой же попытке она слегка толкнула меня под столом, вовремя напомнив об уважении, которое следует оказывать мертвым.
Меня поселили в одной комнате с Полли. В ту первую ночь мы лежали в постелях и разговаривали о похоронах и о «его» болезни, которую «он» тщательно скрывал, пока Господь внезапно не призвал «его». Мне было спокойно в этом странном доме рядом с Полли. Внизу в гостиной лежал покойник.
Великий день наступил. Теперь я смутно помню тех торжественных служащих похоронного бюро в их цилиндрах и черных костюмах, лошадей с плюмажами, «настоящий дубовый с настоящей латунной гарнитурой», как гордо объяснила Эфф, гроб.
Он был завален цветами. Эфф торжественно провозгласила:
— Небесные Ворота приоткрылись.
Мы с Полли поспешили в цветочный магазин и купили венок в форме лиры, который вряд ли соответствовал случаю. Но я поняла, что смерть все меняет.
Состоялась торжественная служба, на которой Эфф поддерживали с одной стороны Полли, а с другой — мистер Бренчли, которому она сдавала комнаты в своем доме. Она наклонялась и прикладывала к глазам носовой платок с черной каймой. Я подумала, что Полли говорила мне о нем не правду.
В гостиной нам подали сандвичи с ветчиной и шерри. Теперь шторы были подняты, и без гроба комната выглядела совсем по-иному — немного строгой и нежилой, но без траурного оттенка.
Я поняла, что между Полли и Эфф существовали очень тесные узы, хотя они были немного критичны по отношению друг к другу — Полли к Эфф из-за замужества с «ним», и Эфф к Полли — поскольку последняя «пошла в услужение». Эфф постоянно напоминала, что их отец никогда бы этого не одобрил.
Я поняла, что Эфф не испытывала финансовых затруднений. Полли рассказывала мне, что именно Эфф вела все дела в доме. «Он» не работал годами из-за своей груди. Эфф вынуждена была пустить жильцов. Семья Бренчли жила у них уже два года, и они стали, скорее друзьями, чем арендаторами. Конечно, когда-нибудь, когда мальчуган вырастет, они подумают о приобретении своего дома с собственным садом, но пока что Бренчли были постоянными жильцами.
Я осознала, что привязанность Эфф к Бренчли связана главным образом с мальчуганом. Малышу было шесть месяцев, и он пускал слюни и вопил без всякой причины. Эфф разрешила им держать детскую коляску в холле — большая уступка, которую отец никогда бы не одобрил — и миссис Бренчли выносила его вниз, так что он мог подышать воздухом в саду. Эфф это нравилось, и я пришла к выводу, что и Полли тоже. Когда он лежал в коляске, Эфф находила повод выйти в сад и взглянуть на него. Если он плакал — что случалось нередко — они бормотали ему всякую бессмыслицу типа: «Хочет Дидумс свою Мумумс?» — или что-нибудь в таком же роде. Но так странно это звучало из их уст, потому что они обе слыли «особами с острым язычком». Этот ребенок полностью изменял их.
Я решила, что в жизни Полли и Эфф больше всего не хватало собственных детей. Оказалось, что дети были очень желанной мечтой — даже Фабиану хотелось ребенка.