Увы, в этой “ситуации” сейчас может оказаться кто угодно... У вас четверо внуков? Вот за них, надо думать, вы больше всего и боитесь. А разве знали вы такой страх в советскую эпоху своей жизни, за которую рассыпаетесь мелким кающимся бесом перед матизенами?
И нетрудно представить себе, что настанет день, когда внуки будут просить деда и бабку, уже проевших свои “ники” и “кумиры”, накормить их, но вдруг окажется, что нечем... Вот тогда-то и настигнет вас подлинный страх, истинный ужас. Это пострашней, чем арест отчима, который, кстати, отсидев какой-то срок неизвестно нам за что, мирно доживал свои дни в Луцке, а вы все уговаривали его покинуть Родину: “Бросай все к черту и поезжай! Хоть поживешь по-человечески”. Здесь-то, мол, человеческая жизнь невозможна. Но отчим, даже, допустим, отсидевший несправедливо, отверг ваши заботливые увещевания...
И тогда-то на девятом десятке, навесив все свои советские и антисоветские медали лауреата, пойдете вы, маэстро, на перекресток улиц Черняховского и Красноармейской, недалеко от которого мы с вами живем, и встанете с протянутой рукой или с консервной банкой... И если мне, коммунисту со значком Ленина и с орденом Сталина на лацкане пиджака, случится проходить мимо, то я не прошепчу: “Всех бы вас на одной перекладине!”, но, коли будет возможность, из сострадания не к вам лично, а к голодным детям — откуда им знать, что их дед оборотень! — положу в протянутую руку или брошу в консервную банку, может, семишник, а то и пятак...
КНИГА О ЛИДЕРЕ (В. И. Суханов. “Советское поколение и Геннадий Зюганов. Время решительных”)
Книга В. И. Суханова, очевидца событий, описанных в книге, выходца из довоенного поколения — необычна. В ней и показан яркий колорит советской эпохи, и вскрыты механизмы разрушения великой державы. Автор проводит читателя по коридорам и закоулкам Власти периода Сталина, Хрущева, Брежнева, Горбачева и наших дней. Приводятся малоизвестные факты из жизни Берии, Маленкова, Хрущева.
Книга заставляет читателя задуматься над тем, как во главе России оказался Ельцин.
Как в зеркале эпохи, вырастает личность народного лидера — Геннадия Зюганова — патриота России, крестьянина и интеллигента, ученого и руководителя, открытого человека, жизнь которого проходит на виду у народа.
Книгу можно приобрести в магазинах:
Объединенный центр “Московский дом книги” на Арбате; тел.: 203-82-42.
Торговый дом “Москва” на Тверской; тел.: 229-73-55.
Торговый дом “Библио-Глобус”; тел.: 928-43-51.
Издательство ИТРК РСПП; тел.: 298-31-53.
ПОДАРКИ ВОИНАМ В ЧЕЧНЮ
Деловой клуб газеты "Завтра" собирает подарки к Новому году русским солдатам в Чечне. Читатели газеты, желающие присоединиться к акции, могут доставить свои подарки по адресу редакции: г. Москва, Комсомольский проспект, д. 13. Все будет передано в воинские части на чеченском фронте руководителями клуба.
УТОЧНЕНИЕ
В публикации “Табло” (“Завтра” № 45), в разделе о годовщине падения Берлинской стены и объединения Германии, был приведен в этой связи ряд имен политических деятелей. В соответствии с уточненными агентурными сведениями, упоминание в этом контексте фамилий В. А. Крючкова и Е. М. Примакова следует считать ошибочным.
Редакция “Завтра”
Александр Синцов КУНЦЕВСКАЯ ТРАПЕЗА
В мире уголовном, бандитском, если можно так выразиться об ожесточенных людях, томящихся в рассадниках туберкулеза и спида по тюрьмам и зонам, — этот православный храм в Кунцеве пользуется особой известностью. Здесь в пристройке у паперти любого зэка (бывшего, настоящего — если в бегах — и будущего, потенциального) всегда напоят, накормят и спать уложат.
— А как же вы, отец Александр, оповещаете их? Откуда они узнают, что в Кунцеве приютят?
— Слухом земля полнится.
Отец Александр только что отслужил панихиду и теперь обедает. Сидит на председательском месте во главе обширного, грубо сработанного стола — в светлом подряснике, плечистый, грозный, дышащий избытком энергии и воли. Во лбу — вмятина. На ремонтных работах в храме спружинила арматурина и ударила по голове отца Александра, бывшего в то время за монтажника-высотника.
— Видать, Господу еще неугодно мой век земной пресекать. Оклемался.
Намереваясь как следует поговорить, отец Александр отказывается от борща, велит "Маньке" — так зовут кухарку, бывшую детдомовку, подать чаю.
Священник деятелен, в свободное от службы время всецело занят устройством церкви и прилегающих земель как первый миссионер в каких-нибудь языческих пределах, а вовсе не в Третьем Риме с тысячелетней историей христианства. Настоящую битву со стрельбой пришлось ему принять, восстанавливая из руин этот старинный русский приход у Кольцевой дороги.
Что тут было до отца Александра? Кирпичные стены, покрытые наскоро железом, — хранилище, киноархив. В том помещении, где сейчас красуется по всем православным канонам алтарь, была привинчена к полу копировальная машина. Здесь размножали советские фильмы перед тем как продать на экспорт в страны коммунистической ориентации. Образы, тени, демоны революции мелькали в кадрах копировальной машины. Много было Ленина, рабочих, женщин-тружениц. Совсем не было русских святых, именами которых и подвигами воздвигались когда-то это вместилище духа. Теперь, стараниями отца Александра, стало наоборот. Повсюду на свежепобеленных стенах, под затейливыми сводами — лики святых в окладах. А единственный портрет Ленина — в трапезной на тумбочке, под иконой.
Пока я ожидал конца панихиды и "Манька" подносила мне полные тарелки наваристой пищи, глаз не спускал с этого портрета Ленина. Гадал: или по насмешке он тут, или по злому мстительному умыслу, или еще как?
Один из сотрапезников — слегка пьяненький молодой мужик, заметив мою устремленность на образ главного воинствующего безбожника, ринулся в красный угол, схватил портрет и повернул лицом к стене. Мне показалось, для того, чтобы этот портрет мне аппетит не портил. На самом деле, мужик воспользовался моим вниманием к изображению Ильича в своих личных целях как предлогом для того, чтобы высказать на миру свою стойкую антибольшевистскую позицию. В выражениях лихой человек не стеснялся. Бранил великого революционера последними словами демократической пропаганды. А Манька — высокая, могучая с черпаком в руке, уже отталкивала хулителя от тумбочки и восстанавливала на ней заведенный порядок. По всему было видно — не первая была стычка, противоречия разрешались укоренившиеся, требовался посредник.
И когда потом фотокорреспондент стал подстраиваться, чтобы снять отца Александра, я спросил, нельзя ли, чтобы Ленин попал в кадр. Ведь не случайно же выставлен он здесь на всеобщее обозрение.
— Не смущает вас, отец Александр, такой антураж?
— В истории своего народа разве может что-нибудь смущать?
Не только путем умозаключений пришел к такому ответу отец Александр. Вся история его собственного рода в ХХ веке совмещала в себе земные революционные крайности и духовно-религиозные. Бабушка, бывшая в девичестве княгиней Гребенниковой, восстанавливала Советскую власть в Западной Украине. Деду бендеровцы голову отрубили — мученическую смерть принял человек.
Отец стал адвокатом и помогал бедным, много хлопотал о бывших заключенных — это и передалось сыну.
У отца над кроватью всегда висели образы Спаса, Богоматери. И портрет Ленина. "Он бедных любил, — так объяснял отец этот фрагмент в своем иконостасе.
А когда поздней осенью отец умер, то слива в саду расцвела майским цветом, что стало для сына знаком Божьей благодати.
В наши дни, с симпатией рассуждая о Ленине, неминуемо прослывешь за человека рутинного — даже на демонстрациях обнищавших людей редко встретишь портрет этого человека. Все больше Сталина носят. Демократический яд выжег в нас много доброго и честного в былом. Недалеким прослывешь в так называемом общественном мнении, если в угоду ему тоже не посмеешься над Лениным. Обзовут придурком. В лучшем случае — анпиловцем. Это все от страшной нашей несвободы. Большинство из нас контужены пропагандой последних лет. Уж лучше получить контузию прутом арматуры, как отец Александр, но душу сохранить в целости. Не растеряв прежнего света, добавить нового.
О бедных людях, о бедности говорит священник.