Читать интересную книгу Повседневная жизнь во времена трубадуров XII—XIII веков - Женевьева Брюнель-Лобришон

Среди этих дам есть трубадурки — «любезные, красивые, приятные и ученые» и просто знатные дамы, супруги могущественных и, как гласят тексты, «богатых» сеньоров.

Мария Вентадорнская известна как покровительница Ги д’Юсселя, Гаусельма Файдита, Понса де Капдейля, Монаха Монтаудонского, Саварика де Малеона и Гираута де Борнеля. Трубадур Элиас де Барджольс, пользующийся покровительством Гарсенды, графини Прованской, обращается к своей покровительнице с такими словами: «Вы — дама, наделенная выдающимися достоинствами и юностью, вы — поводырь самого Амора и вершина мудрости»[54]. Примерно такими же достоинствами наделена и графиня де Диа: «Милосердие, куртуазность, красота, выдающиеся достоинства, ум, благородство [то есть благородство сердца], безупречная отвага»[55].

Альенора Аквитанская, состоя в браке с французским королем Людовиком VII, насаждала при французском дворе, где она провела пятнадцать лет, куртуазные манеры и культуру Южной Франции. Вместе со своей дочерью Марией, графиней Шампанской, и виконтессой Эрменгардой Нарбоннской, она наряду с другими знатными дамами участвует в судах любви, где за ней всегда остается последнее слово; во всяком случае, именно ей загадочный Андре Ле Шаплен (Андрей Капеллан) в своем латинском трактате «О Любви» (написанном между 1181 и 1186 годами)[56] приписывает вынесение приговоров на этих судах. Звучащие парадоксально и в устах матери, и в устах дочери, эти гипотетические приговоры, по крайней мере, дают основание утверждать, что определенные модные литературные веяния добрались и до двора Филиппа Августа, где они в то время были в новинку. Меценатство, присущее Альеноре и в еще большей степени ее дочери Марии, о деятельности которой на этом поприще сведений сохранилось значительно больше, придает женщине-аристократке особый статус; определенная «культурная власть», которую получает женщина-меценат, позволяет ее «тихому голосу» высказываться и быть услышанным; окситанский голос Альеноры звучит в полную силу: ее семья «сыграла большую роль в развитии литературы Западной Европы»[57]. И роль эта принадлежит прежде всего женщинам, дочерям Альеноры, прекрасно образованным и наделенным недюжинными литературными талантами: Марии Шампанской и Аэлис де Блуа, отцом которых является Людовик VII Французский, а также Матильде Саксонской, Альеноре Кастильской и Жанне Сицилийской, впоследствии прозванной Тулузской, отцом которых является второй супруг Альеноры, Генрих II Английский. Среди сыновей внучки первого трубадура только Ричард Львиное Сердце наделен поэтическим талантом.

Дочерей Альеноры с полным правом можно называть меценатами, ибо все они любили читать и помогали создавать книги[58], которые затем, подобно трубадурам, этим полноправным посланцам культуры и любви, кочевали от двора к двору.

Призрачная власть женщины: история Эрменгарды

Красноречие трубадуров, завораживающее воздействие которого продолжает ощущаться и по сей день, воспоминания о дамах, сочинявших стихи, о благородных trobairitz поддерживают миф о владычестве женщин в Средние века. Но как с этим обстоят дела на юге Франции в XII веке?

Стоит только женщине высунуть нос за пределы дома или принять решение, касающееся ее собственной судьбы или судьбы ее дочерей, как тотчас появляется мужчина, власти которого она вынуждена подчиниться. И хотя еще в X и начале XI века положение женщины на большей части территории юга было вполне благоприятно, в дальнейшем множество факторов способствуют снижению роли женщины в обществе, и это снижение закрепляется юридически[59]. На протяжении XI и XII веков происходит укрепление сеньориального владения, строятся родовые замки, решаются вопросы, связанные с наследованием родового достояния; все эти процессы способствуют формированию брачного кодекса, согласно которому все права на имущество передаются мужчине, а женщину всеми способами стараются отлучить от дележа наследства. Разве можно сохранить достояние предков неделимым, не усилив власть мужчины? Однако против неделимости вотчины протестуют даже некоторые наследники мужского пола, в частности младшие братья, которые оказываются обделенными в пользу старшего.

Во времена трубадуров любая женщина, к какому бы социальному слою она ни принадлежала (знатная дама, крестьянка, горожанка), зависела от мужа или сына, а незамужняя женщина — от брата или дяди. «Независимые» женщины в современном смысле этого слова были поистине исключениями, точнее, легендарными исключениями, ибо в действительности таковых не было вовсе. Чтобы получить право на известную свободу действий, женщине надо было стать вдовой, располагать весьма существенной вдовьей долей (дар со стороны мужа) и не менее солидным приданым (дар со стороны родных, который возвращался к ней в случае вдовства), а также обладать поистине выдающимися личными качествами, дабы вновь не оказаться под властью какого-либо мужчины, и быть полностью лишенной предрассудков.

Рассмотрим случай Эрменгарды Нарбоннской, часто приводимый в качестве примера женского неподчинения и сопротивления мужской воле. С точки зрения историков, ее величественная фигура выделяется на фоне современников, могущественных сеньоров-южан; появление ее в их окружении кажется столь же дерзким, как в наше время появление на групповом фото ведущих политиков женщины-президента. Родившаяся около 1129 года, а в 1134 году ставшая наследницей огромных владений, Эрменгарда, наделенная всеми способностями, необходимыми хорошему руководителю, решает не ждать, пока она превратится в солидную матрону, и, унаследовав виконтство Нарбоннское, она с 1143 по 1189 год самостоятельно хозяйствует на своих землях. В 1143 году, когда ей едва исполнилось четырнадцать лет, она вышла замуж за дворянина из старинного рода (благородного семейства из Андуза), ставшего при ней принцем-консортом; однако он, в отличие от своей супруги, не оставил ни малейшего следа в истории.

В случае Эрменгарды все говорит о том, что мы имеем дело с уникальной женской биографией. Тем не менее недавние исследования показали, что в жизни этой знатной дамы мужчины занимали не последнее место[60]. Кто были эти мужчины? Во-первых, владетельные сеньоры из соседних уделов — Монпелье, Безье и Каркассонна, за которыми угадывается фигура графа Барселонского. Они вырвали девочку-подростка из-под власти графа Тулузского, пожелавшего жениться на ней, чтобы присоединить ее владения к своим. Они же подыскали ей не слишком обременительного мужа, а потом поставили во главе обширных наследных владений, которые ни один родственник мужского пола не имел права затребовать. Братья же Эрменгарды умерли в раннем детстве.

Она управляла умело, уверенно удерживая на расстоянии от своих владений даже тех, кто помог ей стать во главе своего княжества. Но к концу жизни она попала в ловушку, расставленную ей мужчинами из ее собственного рода. Не имея прямого наследника, она решила доверить виконтство одному из двух своих племянников, сыну сводной сестры, и опрометчиво уведомила молодого человека об этом намерении. Однако племянник не захотел ждать и начал отравлять жизнь одинокой даме и преследовать ее. Автор, исследовавший эту страницу истории, выявил неприглядную картину: едва в 1189 году стареющая знатная дама предложила племяннику править вместе с ней, как неблагодарный тотчас силой заставил одинокую родственницу удалиться от дел и, желая предупредить любое сопротивление, вынудил ее отправиться на жительство в командорство тамплиеров, расположенное на территории, прежде принадлежавшей Каталонии (сегодня это местность Труйа в деп. Восточные Пиренеи), где она в конце концов и умерла (в 1196 или 1197 году). Так, к большому облегчению ее современников, завершилась жизнь Эрменгарды Нарбоннской, бросившей вызов своему времени.

Женщина в повседневной жизни

Вне брака нет спасения. Женщина попадает под власть мужа, или же, если не выходит замуж, стареет, опекаемая братом или дядей. Волею судьбы женщину изначально ожидает унылая и однообразная участь, которой не избежать ни аристократке, ни простолюдинке: всем представительницам слабого пола суждено покорно склоняться перед волею мужчины. Однако в XII веке дама-аристократка получает определенные привилегии, во всяком случае, тогдашнее ее положение нельзя сравнить с тем бесправием, которое ожидает женщину в последующие века[61]. Главная привилегия состоит в том, что, хотя согласно установленному брачному праву женщина полностью отстранена от управления чем бы то ни было, она тем не менее имеет право на гарантированное достойное материальное обеспечение. После смерти супруга вдова вправе унаследовать значительную часть его состояния. Во-первых, она получает право распорядиться своим приданым, которое было вручено покойному ее родными в день их бракосочетания. Приданое, обычно выражавшееся непосредственно в звонкой монете или движимом имуществе, переходило по наследству к потомкам или, в случае смерти супруга, большей частью возвращалось к вдове. Во-вторых, она получает право на «вдовью долю», ту часть имущества, которую муж закрепляет за супругой при подписании брачного контракта; эта часть, равная примерно половине имущества мужа, переходит к ней в случае ее вдовства. Меры, направленные на жизнеобеспечение вдовы, могут быть значительно расширены и дополнены; например, может быть официально оговорено место жительства вдовы: она, если желает, имеет право остаться жить в доме покойного мужа, даже если тот по наследству перешел к сыну, или же избрать себе иное жилище. Монастырь пока еще не является для безутешных вдов единственной альтернативой одиночеству и семейным неурядицам, и пострижение в монахини — по крайней мере на юге Франции — принадлежит к решениям духовного порядка, определяется внутренним выбором женщины. Следует также отметить, что женских монастырей и монастырских учреждений в это время не так уж и много, и только в XIII и XIV веках наблюдается резкое их увеличение[62].