Относительно безопасна только охота-рыбалка, ну и грибы-ягоды в сезон на сдачу собирать, приторговывать на обочине или, кому некогда да и не на чем до федеральной трассы добраться, сдавать местным перекупщикам, которые тоже не на себя, а на чужого городского дядю работают. Такие вот дела. Все, нет деревни! Разворовали, схарчили – одни дачи остались. В чем-то, конечно, и объективный процесс – урбанизация называется, а в чем-то – ну уж такой подлый, что дальше некуда. Чем деревенский мужик, вот тот же Василич, хуже городского пижона? Только тем, что в деревне родиться угораздило. У кого-то с рождения все, а у кого-то и то, что было, отхватить норовит родное государство. Школы закрывают, больницы – выживай, как знаешь, в город беги, гастарбайтеров локтями расталкивай… Да растолкаешь тут – больно много их, бедолаг, в обеих столицах уже счет пошел на миллионы. Лет через тридцать узбекский или таджикский вторым государственным языком будет.
И вот на фоне всей этой невеселой жизни вдруг приезжают в родные места, где каждый листик, каждое деревцо знаешь, какие-то не пойми кто. С точки зрения деревенских жителей – сытенькие городские бездельники, ворюги, потому как работящий-то человек разве будет по болотам голыми волосатыми ножками бегать? Тьфу! И смотреть-то противно.
Черт! А Васюкин-то, между прочим, в райцентр вчера вечером укатил! Ну да – и джипа нет, так что зря Мастера ищут. Искать надо Ариовиста, он комендант лагеря и должен знать, где тут линия и что делать. Только его мало разыскать, его еще разбудить надо, а он в такую рань едва ли шибко соображает. Вот засада-то! А мужики ждать не настроены. Если местные всерьез обидятся, тут и охотничьи ружья в ход пойдут, и обрезы, а у кого-то, может, на огородике дедушкой еще и пулемет прикопан!
– Вот что мужики, шефа вы, думаю, не дождетесь, но я сам с вами поеду, – решил наконец Беторикс, подозревая, что из командиров он сейчас один трезвый и надо брать все на себя. – Покажу, где тут у нас что. К обеду-то управимся?
– Как пойдет.
– Ну и ладно. Поехали.
И все же Виталия терзали смутные сомнения. Он подозревал, что Васюкин, будь он на месте, ремонтников на свою территорию не пустил бы, по крайней мере до конца маневров. С властью бы местной связался, милицию бы подключил… Пожалуй, это было сейчас единственно верным решением – поехать с линейщиками.
У Ариовиста обязательно должен быть васюкинский телефон – с опозданием сообразил Виталий. И у Лонгуса, и у Хагена, и у Кетиля, у прочих местных вождей, которые давно с богатеем-благодетелем знакомы. Чего сам-то вчера не догадался номер взять, на всякий случай?
А скорее всего, и Веста знает, как с Мастером связаться – вдруг осенило Беторикса. Не сама же красотка заработала денег на красный «рено» и браслеты с цветной эмалью, а Васюкин явно принимает девушку близко к сердцу, так что… Но эти мысли были слишком неприятны, поэтому Виталий поспешно их отогнал. Пусть девушка спит, незачем будить.
Линейщики, видно было, обрадовались, заскочили в кунг. Бригадир Василич, выгнав парнишку-шофера, сам уселся за руль, пригласив Виталия с собой в кабину. Скосив глаза, буркнул:
– Уж извиняй, ежели от чего оторвали.
– Да ничего.
– Ну и это… спасибо. У мужиков чуть премия не сорвалась. Да и шесть деревень без света сидят – тоже нехорошее дело.
– Оно ясно, что нехорошее, – в задумчивости кивнул Виталий.
Бригадир тронул машину – поехали, поглядывая по сторонам, по лесной дорожке.
– Это наш лагерь, – время от времени пояснял Виталий. – Вон, у реки – шатры.
– Ага, вижу! – Василич смотрел во все глаза, благо ГАЗик как раз выехал на пригорок. – Это ж надо – народу-то! Вот бы всех да на колхозное поле. На прополку там или камни за трактором собирать.
– Они все и так где-то работают или учатся, а здесь выходные и каникулы проводят. Да ведь колхозов-то давно уже нет.
– Вот и плохо, что нет. Плохо. – Выруливая на идущую вдоль озера повертку, бригадир неожиданно улыбнулся. – А у меня ведь прадеда раскулачили. До войны еще. Мы как раз в этих местах жили – два десятка деревень было, сейчас вот осталось шесть. Все забрали, суки, и дом отобрали, и коров, и коней, и сад… Сад ведь был у прадеда-то, да какой сад! Сколько труда вложено, все своим горбом, умом своим. Коммуняки-то поганые, после прадеда-то так ведь и не смогли с садом управиться – вырубили.
– Странный вы какой-то, – честно признался Виталий. – Прадеда репрессировали, а вы о колхозах ностальгируете.
– А что тут такого странного? – хмыкнул бригадир. – Ничего странного нету. Сталина-то многие сейчас поминают не потому ведь, что страшно при нем жилось. Страшно было, да. Бабка, царство ей небесное, порассказывала – ужас! И жмых приходилось есть, и председателя молодухи, бывало, за трудодни ублажали. В лесу, казалось бы, жили, а дров попробуй выпроси, и покосы – если дадут, так загонят в самую неудобь. И вот, случай был: клуб в деревне одной к празднику украшали, все как положено – лапник еловый к стенам прибили, ленточки красные… Сталина портрет в углу стоял, очереди своей дожидался. Один-то мужик возьми да ляпни – вот, осталось Сталина только повесить… Ну, не подумавши сказал. А на следующий же день из района полуторка за ним пришла – это позвонил кто-то, донес. Больше мужика этого и не видели.
– Да уж, – кивнул молодой человек. – Страшные времена были.
– Страшные, да… Но справедливые. Да всех, суки, жали, но ведь и ворье всякое не могло подняться. А сейчас, ты посмотри, что творится-то? Всю Россию продали, твари. Хорошо хоть на нефть еще цену дают, а не было бы, так давно бы все сдохли.
Бригадир угрюмо замолчал, видать, погрузился в свои не очень-то веселые мысли. Впрочем, помалкивал он недолго.
– Вон наша линия, – Василич кивнул на появившиеся из леса серые чахлые столбики. – Тоже с советских времен стоит – глаз да глаз нужен. То деревом провода порвет, то веткой, а то и столб ветром повалит, старое ведь все! Сейчас выпущу мужиков, чтоб «прозвонили».
Притормозив прямо на середине узкой дорожки – никакой обочины все равно не наблюдалось, одни кусты да папоротники, – бригадир выскочил на дорогу и сразу едва не ступил в глубокую коричневато-желтую лужу, после чего выругался, высморкался и заорал:
– Эй, вы чего там? Оглохли, что ли?
Дверь кунга сейчас же открылась:
– Все, Василич, выходим. Ваську вон с Лехой «козлами» оставили! С «хвостами» и с «яйцами»!
– Картежники, блин! – Бригадир сплюнул. – А ну, живее давайте, что нам тут, до ночи по лесам шастать? Да и человека, вон, задерживать не с руки.
Беторикс улыбнулся: стоило проехаться да потрепаться за жизнь, как уже стал не городским пижоном, а человеком! А если бы еще и водки выпить?
Электрики живенько «прозвонили» линию, но особых неполадок не обнаружили, разве что кое-где пришлось поменять изоляторы.
– Та-ак… – задумчиво пробормотал Василич. – Здесь, значит все чисто. Стало быть, ЛЭП!
– Значит – ЛЭП! – эхом откликнулся молоденький водила. – Тогда поехали к просеке… Василич! Может, все-таки меня за руль пустишь?
– «Козла» покуда забей. Может, повезет – отыграешься.
Шофер поправил кепку:
– Я, Василич, никогда не отыгрываюсь – потому что не азартный. Вот и жена говорит…
– Ладно, хватит болтать, поехали. – Загнав ремонтников в кунг, бригадир вновь уселся за руль и, посмотрев на Виталия, пояснил: – До просеки не близко, верст пятнадцать будет, да еще по такой дороге. Васюкин-то от ЛЭП чего запитал?
– Честно сказать, не знаю, – Виталий пожал плечами.
– Если и запитал, так только через нашу подстанцию. – Запустив двигатель, бригадир хмыкнул и тихонько въехал в лужу.
– Думаю, все законно там, – Беторикс усмехнулся. – Всяко Васюкин уж проплатил кому надо. Денег у него хватит.
– Кто бы сомневался! – рассмеялся Василич. – Почему только у нас таких денег нет? Вот… извини, имя запамятовал…
– Виталий. А вы?
– А я – Тихон Василич. Ну, все Василичем кличут, потому как – начальство! А вот ты, Виталий, извиняюсь за вопрос, кем трудишься?
– Я-то? Ученый. – Беторикс пригладил волосы в напрасной попытке придать своей варварской внешности хоть сколько-то «цивильный» вид.
– Иди ты! – Бригадир, похоже, несказанно удивился.
– Аспирант на кафедре социальных наук. А здесь материал для кандидатской диссертации собираю. Скоро защита!
– Да ну! – Василич крякнул и потряс головой. – Ученый! Ну, надо же… Тебя… вас по отчеству-то как?
– Аркадьевич. Да не надо по отчеству, молодой еще!
– Все равно. Раз ученый человек, то полагается, – Василич покосился на Виталия с нескрываемым уважением. – То-то я и смотрю, ты, Аркадьич, от всей этой шантрапы отличаешься… С нами вот как человек, поступил, не выкобенивался… Теперь понятно – ученый. А в каких науках?