Читать интересную книгу Охота на Герострата - Антон Первушин

Потом его учили ремеслу профессионального разведчика: конспирации, тайнописи, умению уходить от преследования и путать следы. Он все схватывал на лету. Он знал, что когда-ибудь все это ему пригодится. И он не ошибался. Ему действительно все это пригодилось.

В мае девяносто четвертого Герострат (к тому времени этот человек утратил уже в глазах Заварзина хоть какой-то авторитет: вербовщик, курьер) именем Ассамблеи приказал совершить первую акцию. Необходимо было убрать "одного ментовского подонка". Заварзин обрадовался: наконец-то НАСТОЯЩЕЕ дело. Но радостные эмоции свои Герострату не выказал: научился быть гордым.

Акция прошла без сучка, без задоринки. В последний момент, правда, Герострат испортил основное удовольствие, заменив приказ убить подонка на более мягкий: тяжело ранить. Заварзин не стал выяснять, исходило ли решение оставить цель в списке живых от Ассамблеи, или лично от Герострата, но определенного рода недоумение испытал.

Еще большее недоумение и даже раздражение (так как передал его Герострат не напрямую, а по телефону) у Заварзина вызвало второе поручение: отнести какому-то Орлову радиотелефон. Сам бы мог сбегать, думал Евгений, отправляясь по указанному адресу. Не велика фигура.

Третье поручение было получше: убрать определенного профессора в Политехе, наделав при этом как можно больше шума. "Выбор оружия на твое усмотрение," - заявил Герострат опять же по телефону. Заварзин выбрал осколочную гранату. И снова все прошло без сбоев или накладок. Ассамблея могла быть довольна ловкостью своего тайного агента.

И его сноровку в конце концов оценили. Минуя Герострата, воспользовавшись особым паролем, который Заварзин узнал при обучении, самолично обратились шефы Ассамблеи. Их распоряжение было прямым и недвусмысленным: "Более не выполнять приказов Николая. Он оказался предателем. Он отстранен тогда-то и тем-то. Ликвидировать двоих сотрудников ФСК, они находятся по адресу такому-то, это там-то и там-то. После чего залечь на дно и не высовываться до новых распоряжений."

Заварзин был доволен. Мало того, что его подозрения относительно Герострата подтвердились, теперь он стал признанным агентом, и слава, и почести не за горами. Последнее перед долгим перерывом задание он решил сделать на образцово-показательном уровне. И снова у него все получилось.

Он подкрался к двум профессионалам из ФСК СРЕДИ БЕЛОГО ДНЯ, да так ловко, что те до последней секунды, перед самым выстрелом и ухом не повели. Первой же пулей в затылок он уложил одного из них. Второй начал поворачиваться - как он неуклюж! - и получил еще две пули. Потом Заварзин спрятал обоих тут же в подъезде под лестницей и удалился с независимым видом.

Гладко все прошло, гладко! Его никто не может упрекнуть в недостатке бдительности или в некомпетентности. Он все сделал, как его учили, и не его вина в том, что ФСК все-таки нащупали след и начали охоту. Николай, лысый предатель - вот кто виноват, вот кто его выдал! Больше некому. Эх, если бы знать сразу! Он тогда не стал бы дожидаться распоряжений Ассамблеи, разобрался бы с предателем сам своими методами! Но предатель ушел, и выдал его подонкам из Службы Контрразведки. И теперь лучший агент Ассамблеи Русских Патриотов вынужден спасать свою шкуру.

Заварзин давно почувствовал за собой слежку. С первых дней июля они начали его "пасти". Они старались казаться незаметными, они часто сменяли друг друга, но после обучения Заварзин обладал феноменальной памятью на лица и быстро вычислил всех своих шпиков. Судя по всему, пока они не собирались арестовывать Евгения, рассчитывая, видимо, что он укажет им дорогу к шефам Ассамблеи, но и долго это выжидание продолжаться тоже не могло.

Они меня в конце концов арестуют, понял Заварзин. Отлежаться на дне не получится. И у них наверняка есть "сыворотка правды". И с ее помощью они меня расколют. Допустить этого нельзя. Нужно уходить.

Когда он принял это решение, все остальное утратило значение. Он неторопливо обдумал план ухода, прочистил свой любимый вальтер - благо родителей не было дома - зарядил его, оделся, как обычно: вид должен соответствовать тому имиджу, к которому филеры успели привыкнуть. Спрятал пистолет под легкую летнюю куртку.

Потом он вышел из квартиры и, не оглядываясь, не попрощавшись, закрыл за собой дверь.

Остановился на лестничной площадке, через низко расположенное замызганное окно разглядывая двор. Двое шпиков пили, устроившись на скамеечке, "Пепси-колу". Заварзин, закусив губу, напряженно размышлял, как ему быстрее всего от них избавиться.

Скамейка была расположена рядом с импровизированной дворовой автостоянкой, где сосед семьи Заварзиных по этажу, фанатичный автолюбитель Гриша держал свою рухлядь, древнюю, как мир, "Ладу". Несмотря на то, что машину пора было уже лет пять как сдать в металлолом, и никакой порядочный автоугонщик даже в пьяном угаре на нее не позарится, Гриша установил на своем "сокровище" электронную противоугонную систему. По причине дешевизны система частенько срабатывала просто от того, что кто-то проходил мимо, и тогда Гриша, матерясь на чем свет стоит, выскакивал в одних пижамных штанах на улицу и глушил пронзительные завывания обманутой в лучших чувствах электронной системы.

Заварзин вспомнил один из таких случаев и улыбнулся. Он наконец придумал, как ему избавиться от парочки шпиков из ФСК. Главное, чтобы система не подвела!

Он вышел из подъезда, спокойно двинулся в направлении автостоянки и дожидающихся его филеров. Подобрал по дороге камушек: небольшой такой и почти чистый. Подбрасывая его на руке, направился в обход "Лады" со стороны комитетчиков. Те делали вид, что он им неинтересен, посасывали свою "Колу" из горлышка.

Не доходя шага до положения, когда он с ними поравняется, и, на секунду оказавшись таким образом в зоне невидимости, Евгений отбросил камушек с таким расчетом, чтобы тот угодил прямо в боковое окно Гришиной "Лады". И противоугонная система не подвела.

Взвыла пронзительно сирена, замигали подфарники. Филеры подпрыгнули от неожиданности и уставились на автомобиль. Этим они подарили Заварзину целых три секунды. Он отработанно выхватил из-за пазухи пистолет.

Выстрел, приглушенный воем сирены. Ствол чуть вправо. Второй выстрел. Точно. Как в тире.

Шпики, что один, что другой, так и не успели ничего понять. Первого выстрелом отшвырнуло на "Ладу". Он ударился головой о дверцу и тяжело рухнул на асфальт. Второй, выпустив из рук бутылку "Колы", сумел удержаться на ногах, но Заварзин третим выстрелом завершил начатое. Бутылка откатилась в сторону, оставляя за собой мокрую дорожку.

Заварзин спрятал пистолет в кобуру под курткой и, застегивая на ходу молнию, побежал прочь. Сирена громко завывала за его спиной. Можно подумать, усмехнулся про себя Евгений, что вся милиция города уже гонится за мной.

Через час он из телефона-автомата на Финляндском вокзале он позвонил подруге своей двоюродной сестры, с которой познакомился как-то по случаю на семейной вечеринке:

- Верочка? Здравствуй. Это Женя Заварзин звонит. Помнишь такого?.. Ага-ага, приятно слышать. Скажи, пожалуйста, твой брат, Дима, сегодня дома? В увольнительной до понедельника? Очень хорошо. У меня к нему просьбы. Когда я бы мог подъехать? Нет, когда вам удобнее... Понял, понял. Выезжаю.

Заварзин повесил трубку.

- Вот и пришла наконец пора покупать контактные линзы, - сказал он сам себе и снова улыбнулся.

Он имел право гордиться собой.

Глава десятая

- Второй, я первый, прием!

- Первый, второй слушает, прием!

- Второй, объект вошел в зону, прием.

- Понял вас, первый. Объект вошел в зону, прием.

- Берите его, второй, прием.

- Понял вас, первый, будем брать, прием.

- Конец связи.

Капитан ФСК Сергей Андронников спрятал "уоки-токи" и посмотрел на своего напарника, лейтенанта ФСК Максима Гамаюна. Встретив вопросительный взгляд, ответил:

- Кажется, сегодняшний балет подходит к концу. Объявили последнее па.

Гамаюн кивнул.

- Ребята готовы? - чисто ради проформы осведомился Андронников.

- Как юные пионеры, всегда готовы, - пошутил Гамаюн.

На этом обмен репликами между офицерами ФСК закончился, и они оба уставились в низкое окно подъезда, открывавшее им вид площади, одной из многих менее известных, чем Дворцовая, площадей Санкт-Петербурга.

Знойный июльский день. Вторую неделю стоит изнуряющая жара и конца-краю этому не видно. Плавится асфальт на площади; в мареве, стеной поднимающемся над ним, причудливо искажаются, дрожат фасады зданий напротив.

Справа работает бригада дорожных ремонтников: кладут асфальтовые заплаты на многочисленные колдобины - подготовка к Играм Доброй Воли идет полным ходом. Слева - обычная полуденная суета: прохожие, автомобили, двое парней устанавливают книжный лоток. Вот остановилось такси. Высунув локоть в раскрытое окошко, таксист задумчиво курит, лениво обозревая пло щадь. К нему подбегает женщина средних лет с матерчатой сумкой в руках, останавливается, что-то говорит: видимо, просит подвезти. Таксист вылезает из машины, отрицательно качает головой. На голове у него кепка. Женщина не отступает, продолжает убеждать, отчаянно жестикулируя свободной рукой. Тот в ответ снова качает головой, отворачивается...