Буйный характер Ровена унаследовала невесть от кого. Все в их семье были спокойные, очень упорядоченные люди, и Ровена со своими выходками и стремлением во что бы то ни стало сделать всё по-своему совсем не вписывалась в их семейство, хотя её все любили и гордились ею, красавицей и умницей, а её проделки воспринимали с весёлой покорностью – ну, что ж, бывает и хуже, что теперь делать, когда девочка получилась такая?
Правда, отец Валентина, порывшись в ветвях генеалогического древа, отыскал на одной из веток какого-то забулдыгу-варяга, воевавшего в армиях королей и императоров в качестве наёмника, невесть как попавшего в армию Александра Первого и женившегося на дочери генерала Забелина. Варяг нашёл свою смерть на поле боя, успев оставить молодой жене баронский титул, не обеспеченный никаким имуществом, кучу долгов и двоих детей. Дело было давнее, но Ровена, видимо, именно от этого далёкого предка унаследовала свою абсолютную бесшабашность. И когда она принялась творить одну глупость за другой, а в итоге оказалась беременной на третьем курсе института, Валентин не выдержал и высказал сестрице всё, что думал по поводу её поступков. Именно тогда их отношения испортились навсегда. Ровена, не выбирая выражений, обругала его дураком и сундуком, что было очень обидно, отчего это – сундук? – и прервала с ним дипломатические отношения.
Конечно, Валентин оказался прав – Гошка Денисов был ей совершенно не парой, и через полгода после рождения Тимки Ровена с ним развелась. И, конечно же, ей бы пришлось бросить институт, но она не бросила, потому что новоиспеченная бабушка Марина взяла на себя все заботы о маленьком Тимке, пока дочь догрызала гранит науки.
Тимка рос всеобщим любимцем, но оказался ребёнком, о котором принято говорить – «не детсадовский». Активный, не по годам развитый и языкастый, похожий на Ровену как две капли воды, он цеплял все микробы и вирусы, как только попадал в детский коллектив, а любая инфекция у него осложнялась ещё и тяжёлым бронхитом. Тётка Марина в панике звонила Валентину, и он приезжал, если мог, или висел на телефоне, если не мог приехать, и лечил племянника, которого очень любил. Со временем Тимка перерос хвори и окреп, тётка с мужем уехали жить в Испанию, но с Ровеной Валентин по-прежнему при встрече только здоровался, как и она с ним – он не простил ей «сундука», она сердилась за то, что он посмел влезть в её дела. Но оба молчаливо соглашались, что Тимка в их дрязгах не участвует, и Валентин с удовольствием проводил время с племянником, смышлёным и очень весёлым мальчишкой, который никогда не сидел на месте, а его голос, пока не начал ломаться, невозможно было отличить от голоса Ровены.
Сейчас Тимка, вымахавший за последний год почти вровень с Валентином, вовсю пытался ухлёстывать за девчонками, а они любили его и висели на нём гроздьями, Валентин только вздыхал – ну, надо же, и характером весь в мать.
– Валь, поешь?
Ленка заглянула в комнату, с любопытством покосилась на капельницу. Высокая, очень стройная, смуглая, с зелёными раскосыми кошачьими глазами и вздёрнутым носиком, Ленка была полной противоположностью Ровене. Что не мешало этим двоим дружить всю жизнь. Самые изощрённые злодейства рождались в их головах, когда они сходились вместе, словно приводился в действие некий механизм – по отдельности его детали безопасны, а соединившись, образуют неведомое науке разрушительное устройство, от которого нужно держаться подальше, но не всегда получается.
– Я тут жаркое сделала, салатик… я тебе сюда принесу, хочешь?
– Хочу. Спасибо.
Два года назад случился у Ленки перитонит – проморгал коновал в её поликлинике по месту жительства, и лопнувший аппендикс поставил Ленку практически у райских врат. Валентин оперировал её тогда сам, а в коридоре, как пантера в клетке, металась Ровена. Похоже, больше до Ленки никому дела не было, ни её мужу, которого Рона называла «чемодан без ручки», ни матери с кодовой кличкой Атомная Война, постоянно требующей денег, любви, уважения и заботы от дочери, которую она в грош не ставила и постоянно изводила с садистским удовольствием.
– Валь, ты поешь. – Ленка вкатила в комнату сервировочный столик. – Тут вот салат, это сок свежевыжатый, печенье… в общем, разберёшься.
– Тимка домой вернулся?
– Едет уже. Рона места себе не находит, когда такое происходит, ей надо, чтоб он был дома, а он, сам знаешь, какой. Скорей бы приехал. Ты кушай, Валь, пойду я.
– У тебя есть время – подождать людей? Может, вопросы будут…
– У меня вагон времени. – Ленка тронула пальцем его плечо, задумчиво глядя на лежащего парня. – Валь, что же это?
– Скверная история, Лен. Ну, ничего, главное, что он нашёлся. Спасибо за обед, проголодался я очень. Сразу сюда рванул, поесть не успел, Лариска меня, поди, потеряла.
– Не потеряла, во дворе с Юриком гуляет. Рона ей перезвонила, Лариска быстренько собралась и сюда приехала, но тебя беспокоить не стала, да и Юрику гулять хотелось. – Ленка хмыкнула. – В кои-то веки она может отпустить вашего ребёнка свободно побегать и не бояться, что он выбежит на дорогу или влезет куда-нибудь.
Валентин взялся за вилку – есть хотелось так, что живот подвело. А ведь выходной у него сегодня, хотели с женой пойти на реку, как нормальная семья. Но сначала его вызвали в больницу, а потом позвонила Ровена. Ну, да что теперь сетовать.
Павел заворочался, застонал – Валентин отставил тарелку, подошёл и заглянул ему в лицо. Бледность проступила сквозь загар, но тут удивляться нечему. Детоксикация идёт своим чередом, скоро пациент проснётся. Валентин снова сел и принялся доедать жаркое.
В коридоре послышались шаги, приглушённые голоса – в гостиной зажёгся свет, мимо двери кто-то прошёл. Валентин пощупал пульс друга – ну, это уже на что-то похоже. Он снова сел в кресло и, прислушиваясь к дыханию Павла, одновременно слышал то, что происходило за дверью.
Исчезновение Павла было внезапным и казалось какой-то дурной шуткой. Ну, как можно похитить Пашу Олешко, человека-Терминатора, отдавшего полтора десятилетия жизни участию в разных тайных операциях? Но именно так всё и выглядело на камере слежения у его дома, о которой похитители, кстати, знали, потому что сразу же проникли в квартиру Павла и уничтожили запись на компьютере. Установил камеры сам Павел, сигнал поступал на его домашний комп на запароленный диск и дублировался на сервер фирмы, где Павел работал начальником службы безопасности. Собственно, именно так и выяснили, что существовали эти камеры и что Павел был похищен, – его заместитель обнаружил запись на сервере.
Они подняли на ноги всех, кого могли, но результата не было. Павел словно в воду канул, четыре долгих дня о нём не было ни слуху ни духу, и Андрей Нефёдов, заместитель и друг Павла, предупредил, что телефоны, вполне возможно, прослушиваются, но кем? Они понятия не имели. И когда Валентин увидел Павла лежащим на кровати в доме своей кузины, он ощутил такое облегчение и радость, что едва не наделал глупостей, начав звонить Панфилову, начальнику и другу Павла, чтобы сообщить, что пропажа нашлась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});