– Вы хорошо себя чувствуете, Мария Владимировна? Я принесу воды.
Так она и сделала, налила из графина воды в стакан и заботливо подала мне. Я с жадностью выпила. И почувствовала себя лучше. Первый шок прошел, можно было идти дальше по направлению ко второму шоку. А там недалеко и до третьего….
– Продолжим наши игры, Галина Борисовна.
– Может, не стоит или хотя бы в другой раз?
– Стоит и, причем, сейчас. В случае чего выпью еще воды. Ее в графине вполне достаточно. Продолжайте. Ваш рассказ крайне интересен. И в первую очередь поведайте мне, когда вы стали любовниками? Если возможно год и день. Час не обязательно. Место – тоже. Впрочем, если назовете, возражать не стану.
Яценко посмотрела на меня так, как смотрит психиатр на не совсем нормального пациента.
– Зачем вам это?
– Если я спрашиваю, отвечайте.
– Как пожелаете, – пожала плечами Яценко. – По поводу дня и часа вряд ли уже за давностью лет вспомню, но могу точно сказать: мы стали любовниками почти сразу, как организовали театр. Может, дней через десять.
Мне снова стало плохо. Честно вам скажу, вот чего, а этого я совершенно не ожидала. Я-то думала, супруг стал мне изменять, когда наша постель охладела, и мы редко стали ее согревать горячим сексом. Но в тот период, когда у них все началось, с этим делом у нас все было в порядке, занимались чуть ли ежедневно, без отгулов и отпусков. И ему все было мало? Иначе, зачем ему было нужна еще женщина?
Или она врет? Да точно врет, тогда я сама много времени проводила в театре, с мужем мы почти не разлучались. Он физически не мог мне изменять. Вот негодяйка, решила меня обмануть.
Я пристально посмотрела на Яценко.
– И где же вы занимались с ним этим?
Она вдруг потупилась.
– Вы действительно хотите знать?
– Раз спрашиваю, значит хочу.
– Здесь.
– Где здесь? – даже не поняла я.
– В этом кабинете.
– Как, прямо здесь? Но где? – Я обвела взглядом кабинет, где происходили, по словам моей собеседницы, такие знаменательные события.
– Если вы помните, тут одно время стоял диванчик, на котором ночью спал дежурный. А днем он пустовал. Вот мы и использовали его.
– Но это же жутко неудобно на узком диване, я хорошо помню его.
– Неудобно, – подтвердила Яценко, не сводя с меня взора, – но другого варианта на тот момент у нас не было.
– Понимаю, он появился поздней.
– Да.
Теперь я уже сама пошла за водой, выпила стакан одним глотком, словно алкоголик водку. И почувствовала, как чуть-чуть полегчало. Честно признаюсь, такого услышать я не ожидала. Ну, объясните мне, дорогие мои, поведение мужчин, зачем они ищут то, что и так имеют в избытке? Яценко никогда не была красавицей, я всегда считала себя привлекательней ее на целый порядок. А уж сейчас вообще от былого не осталось ничего, обрюзгла, пополнела, лицо сморщилось, как моченое яблоко – типичный вид женщины, не следящей за собой. Я на месте представителей сильного пола ни за что бы ни легла бы с ней не то, что на узкий диванчик, а даже на царское ложе с балдахином.
– Хорошо, будем считать, что этот вопрос мы выяснили. А теперь объясните, зачем Вы послали мне sms?
– Это была ошибка.
– Ошибка или не ошибка, но дело сделано. Так что, объясняйте. Не нервируйте меня.
Яценко долго молчала, собираясь то ли с мыслями, то ли с духом.
– Мне стало обидно, в последнее время Евгений Романович совсем не обращает внимания на меня. А если обращает, то только чтобы третировать. Я знаю, он хочет, чтобы я уволилась. Я постарела, стала некрасивой. И теперь не нужна ни ему, ни театру. А куда я пойду? Мне уже сорок семь. А ведь я все силы отдавала театру, вам ли не знать? И Евгению Романовичу – тоже. Пока не стала лишней для всех. Разве это справедливо?
И тут случилось то, чего я, честно скажу, не ожидала. Хотя уверенна, вы предвидели наступление этого события – покинутая любовница разрыдалась. Но что было еще неожиданней для меня, мне вдруг стало ее жалко. В самом деле, куда она пойдет? Артисточка она средненькая, мужа, детей не нажила. Одиночество и нищета – вот что ее поджидают сразу за дверями театра.
Ко мне вдруг пришла одна мысль.
– Послушайте, Галина Борисовна, должно было что-то случиться, что вас побудило послать мне это сообщение? Ведь мой муж покинул вас не вчера?
– У нас состоялся разговор. Он сказал, что театр в тяжелом положении, денег на зарплату не хватает и предложил мне уволиться по собственному желанию. Я вспылила, захотелось отомстить. Вот в сердцах и послала вам sms. Понимаю, не должна была это делать, но не сдержалась. Простите меня, Мария Владимировна.
Не могу сказать, что я горела сильным желанием ее простить, но и такой острой ненависти к ней больше не испытывала. Скорее жалость – судьба покинутой, постаревшей любовницы очень часто печальна. А судьба обманутой жены? Так и слышу, как задаете вы этот вопрос? Пока не стану на него отвечать. Поживем, увидим.
– Мы еще с вами поговорим, а пока давайте закончим нашу милую беседу, – сказала я ей. У меня, в самом деле, не было сил продолжать, я чувствовала себя уставшей как никогда.
Глава 8
Яценко поспешно удалилась, как бежавшее с поля боя разбитое войско, я осталась одна. Нужно ли описывать мое состояние? Сомневаюсь. Мужчины все равно его не поймут, хоть напиши тысячу слов, а женщинам и без этого словесного извержения все понятно. Вот странно, даже непостижимо, я уже почти смирилась с изменой мужа. Но когда узнала, что он стал мне изменять гораздо раньше, чем я предполагала, меня буквально всю затрясло. И трясет до сих пор. Я сидела на стуле и боялась встать – а вдруг упаду? Со мной ведь ничего подобного еще не случалось, такого стресса я еще не переживала.
Хотя было всякое. Однажды в банке меня обвинили в хищении крупной суммы. Я еще была совсем молодая и неопытная и не знала, как защищаться. Меня тоже тогда била дрожь, и все же я вполне владела собой. По крайней мере, на ногах стояла уверенно. А вот сейчас не уверена, что устою. Правда, тогда быстро во всем разобрались, нашли настоящего виновного. А мне даже дали премию в качестве компенсации за нервотрепку. А теперь, судя по всему, никаких премий мне не светит. Хотя поощрение за все мои страдания мне ой как бы не помешало.
Дверь резко отворилась, и на пороге появился мой супруг. Мое пребывание в его кабинете было для него столь неожиданным, что, узрев меня, он явно опешил. И несколько секунд пребывал в этом не самом приятном состоянии.