— Ну и болван, — пробормотал Ларри, подходя к сестре.
— Болван из болванов, — согласилась Мими, — зато темперамент! Сексуальный тип!
— Мими! — воскликнули одновременно Ларри и Челсия, призывая ее к благопристойности.
— Тем не менее, так оно есть.
Челсии хотелось бы не согласиться. Но, вспоминая, то неистовство, которое он проявил, и свой мгновенный отклик, она вынуждена была признать, что чувственное обаяние этого человека подобно пороховой бочке.
Удастся ли ей защитить свой дом и свое дело от готовящегося взрыва?
Глава четвертая
Утром в понедельник в главном здании «Сосновой горы» раздался телефонный звонок, прервавший небольшое совещание, в котором участвовали Ник Таннер, Чет Локвуд и нанятый ими молодой архитектор.
— Извините, — сказал Чет, протягивая к трубке свою огромную лапищу. — А, Челсия, привет! Как ты там?
Ник оторвал взгляд от проекта, разложенного на столе Чета. Он вдруг почувствовал, как забилось у него сердце.
— Я боялся, что ты начнешь беспокоиться из-за изменений в договоре, — продолжал Чет.
Ник сделал вид, что изучает план, но сам мысленно вернулся к тому субботнему утру, припомнив последний аргумент, брошенный им в лицо Челсии Лаутон, когда они стояли в открытом поле. Давно уже он так не взрывался. После происшествия с Кэти он заставлял себя быть сдержанным. С докторами, медсестрами, с больничными санитарами. Даже находясь в постоянной тревоге из-за медленного выздоровления Кэти, он не позволял себе таких диких выходок.
Пожалуй, все, что случилось в субботу, равно как и инцидент в больнице, следовало бы считать недоразумением. Когда он обнаружил, что Кэти исчезла, им овладела паника. Он обшарил всю округу, он звал ее, стараясь избавиться от мучительного видения, постоянно возникавшего у него перед глазами: она лежит где-то, израненная и беспомощная, истекая кровью. Как он мог допустить это? Собственная беспечность приводила его в ярость. Он должен был не спускать с нее глаз. Он должен был нанять кого-то, чтобы за ней присматривали неотлучно. Он должен был сделать хоть что-нибудь! Но он не сделал ничего — в который раз.
Когда перед ним появилась эта штуковина, этот чертов воздушный шар, он интуитивно почувствовал, что исчезновение Кэти каким-то образом с ним связано. Позже, обнаружив дочь в открытом джипе, который, подскакивая, тащился по дороге, он потерял всякие остатки разума. Ему захотелось растерзать Челсию.
Ник снова прислушался к телефонному разговору.
— Извини, что не зашел к тебе и не объяснил все сам. Я, было собрался, да тут последнее время такие дела творятся… У меня появился компаньон. О, так ты уже слышала?
Ник, насторожившись, ждал, что за этим последует. Скажет ли Челсия что-нибудь об их уже состоявшемся знакомстве? Но из дальнейшего разговора он понял, что она сочла более уместным промолчать, на что он втайне надеялся.
Он принял абсолютно верное решение запретить Кэти участвовать в ее полетах. Челсия выказала такую беспомощность, что ему стало за нее почти стыдно. И он нисколько не жалеет, что так взорвался после их приземления. Она, по меньшей мере, заслуживала этого, если не большего.
Однако он вовсе не испытывал злорадства, наблюдая с все возрастающей тревогой за волочащейся по земле, казавшейся такой маленькой корзинкой. С тревогой? Нет! Ужас — вот на что это больше было похоже. И полная беспомощность. Знакомые чувства, отголоски его жизни с Лаурой.
Это была худшая сторона их с Лаурой любви. Он так и не смог привыкнуть жить на краю беды. Постоянная тревога, ночные кошмары, а перед состязаниями любовные ласки с привкусом отчаяния. А потом бесконечные бесплодные споры и бессильные угрозы. Больше ему этого не нужно. Ему не нужно ничего из того, что было. Так почему же субботним утром он пережил то прежнее знакомое чувство, будто в сердце ему вонзается нож? Челсия Лаутон, ничего не значит для него, и никогда не будет значить.
— Послушай, Челсия… — Голос компаньона отвлек Ника от мрачных мыслей. — Может, заглянешь к нам сегодня вечерком?
Ник едва не выронил поднесенную ко рту чашку с кофе.
— Я бы хотел рассказать тебе, что сейчас происходит на «Сосновой горе». Это грандиозно. А, кроме того, мы не видели тебя, целую вечность. Грейс будет очень рада. Вы, девочки, давно уже друг с другом не болтали.
Ник залпом выпил кофе. Боже милосердный! Челсия и Грейс подруги?!
— Часам к восьми будет в самый раз. До встречи.
Так, значит, Челсия нанесет им сегодня визит? Что ж, прекрасно, подумал Ник. Он будет вежлив, но тверд. Пора сообщить ей о сложившейся ситуации. Она, вероятно, расстроится, но в делах не должно быть сантиментов. Кроме того, Кэти избавится от соблазна в виде воздушного шара, парящего прямо над ее макушкой, а он — от принудительной обрезки деревьев. У него и без того уже голова идет кругом, когда он думает об обязательном страховании и о способности Чета обеспечить ему душевное спокойствие, оградив «Сосновую гору» от опасности, заключенной в серых глазах.
Ник задумчиво рассматривал план, в то время как архитектор возобновил прерванное обсуждение, но прошло довольно много времени, прежде чем он понял хоть слово из того, что тот говорил.
Перед тем как позвонить в дверь, Челсия несколько раз глубоко вздохнула и постаралась внушить себе, что очень рада сюда прийти. Ей необходимо было выяснить, что значит эта чепуха с одномесячным договором. Но, по правде говоря, она с тоской думала о том, что ей предстоит услышать. Если здесь замешан, Ник Таннер, ничего хорошего ждать не приходится.
Она отступила на шаг, чтобы полюбоваться солидной, элегантной, с веерообразным окном наверху, дверью — и выкинуть из головы причину визита. Локвуды жили в доме, построенном в классическом «федеральном» стиле, распространенном в конце восемнадцатого века. Эпоха рационализма, припомнила Челсия, время утверждения правопорядка и непреложных законов природы, знаменитое блестящими афоризмами Бена Франклина. Если судить объективно, дом был замечательный, но лично у нее он всегда вызывал раздражение. Монотонная правильность расположения окон и комнат, старомодная мебель, строгие лица на портретах, развешанных в образцовом порядке, — все здесь, казалось, говорило с нудной наставительностью: у каждой вещи должно быть свое место. Некогда дом достался миссис Локвуд по наследству, и она очень любила его, теперь его обожала Грейс.
Челсия думала, насколько же ее собственный дом отличается от этого — причудливый, будто построенный без всякого плана, и всегда уютный, — когда Грейс Локвуд открыла ей дверь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});