Читать интересную книгу Важен каждый - Анар Ертулевна Мешимбаева

каждой один чемодан среднего размера. Мы не должны вызывать подозрений. Ощущение очень странное. Вроде мы выезжаем по распоряжению руководства страны, пусть и устному. Но в то же время как будто тайком.

Я так и не поняла этого хода. Меня выставили из страны, чтобы свалить на меня все обвинения по этому делу? Или меня выставили и просто забыли? Хочется верить, что руководство действительно считало, что правоохранительные органы разберутся, и я спокойно вернусь на Родину.

Остаться или уехать? Осенью 2009 года я не слишком думала над этим вопросом. Слишком верила президенту. Раз сказали, что разберутся — значит разберутся.

Думала я много уже после. Когда вместо того чтобы разбираться, всех просто осудили.

Если бы я не уехала, могла ли я повлиять на исход дела? Большая вероятность, что в итоге меня бы тоже арестовали, и мы все поехали бы по лагерям одновременно. Была только одна, но существенная разница. Дети моих заместителей остались со своими мамами — их женами. У меня же не было мужа — отца, с которым могла бы остаться моя дочь. Мы с ней всю жизнь вдвоем, у нас с ней хоть и маленькая, но настоящая очень дружная и любящая семья. Тогда ей исполнилось 14 лет — переходный возраст.

Мои родители живут в Усть-Каменогорске.

Все лето я не разрешала моему папе приехать в Астану, боялась, что и за ним будут следить. По какой-то случайности папа с мамой приехали на свадьбу к родственникам в Астану именно вечером в ночь нашего отлета. Мы попрощались, но я не сказала им, что мы надолго. Сказала, что наконец разрешили поехать в отпуск, и мы вернемся через две недели.

Испытания выпали на всю нашу семью. О том, что происходило с Асель, она расскажет сама.

Асель: Перемена

Начинался новый учебный год. Это был восьмой класс. В то время у меня были резкие перепады настроения, как и у всех подростков, и больше всего на свете я не хотела идти в школу. Удивительно, насколько это мощное желание объединяет детей всего мира и насколько сложно поворачиваются механизмы в устройстве общества, чтобы хоть как-то поменять эту структуру обучения в лучшую и интересную сторону. Казалось, что я ощущала всю грусть и тоску мироздания, думая о предстоящих занятиях. Школьная программа мне была неинтересна — от мысли о том, что мы будем проходить в этом году, и как будут идти занятия, я впадала в полное уныние. Единственное, что меня увлекало во всём этом — это заданные на лето книги по литературе. Но я предполагала, что могу читать книги и без школы, и всё никак не могла взять в толк, зачем мне она вообще нужна. Так что, в конце лета, вернувшись с отдыха от бабушки с дедушкой, не было ни дня, чтобы я не помолилась о том, чтобы хоть что-нибудь случилось, и я бы не пошла в школу.

Я была потрясена до глубины души, когда мама, как-то раз вернувшись с работы в начале сентября, сказала мне, что мы уезжаем на отдых в Турцию! Как же я была рада! Мне показалось в тот момент, что я могу быть вершителем великой вселенской энергии. Но уехать в начале учебного года — странная затея. Особенно если эта затея исходит от моей мамы, которая всегда настаивала на важности обучения и никогда лишний раз не позволяла мне прогуливать школу без веской причины в виде болезни. И настроение у мамы было странное — она была очень серьёзной. Условие быстро собрать чемоданы с самыми нужными вещами за две недели до отъезда, и никому не рассказывать про него, было таинственным. Я привыкла рассказывать всем всё, что происходит вокруг меня и у меня на душе, так что это было серьёзным испытанием. Но когда эта тайна принадлежит кому-то другому, и человек взял с меня обещание, это облегчает задачу. Тут в дело вступает моя совесть перед другим человеком. Так я и проходила две недели, и не делилась ни с кем ни своей радостью, ни настороженностью.

Выезжали мы ночью, что мне очень понравилось. Звёзды, все дела. Но тут за машиной наших друзей, которые нас отвозили, поехала другая машина, которую взрослые сразу приметили, и в воздухе повисли нервозность с тревогой. Удивительно, как я была сконцентрирована на собственных житейских переживаниях подростка и как мало я замечала вокруг. Ещёсказалось отсутствие привычки читать новости. Я не знала о процессе, который дамокловым мечом висел над моей мамой, а мама старалась от меня ничего не скрывать, но и в суть дела не посвящала, чтобы не тревожить, и чтобы, скорее всего, я не болтала об этом с друзьями. Мама постоянно оберегала меня от неприятных сторон внешнего мира, и видимо из-за этого я так и осталась наивной девочкой из космоса.

Помню, как-то раз мы гуляли по Астане, мне было девять лет, перед нами огромная чёрная собака кинулась на кошку и схватила её, а мама тут же закрыла мне глаза, так что, я не увидела, как собака вгрызлась в кошку, и у меня не осталось в памяти этого жуткого образа. Но когда мама быстро уводила меня, я видела клочья шерсти и крови на асфальте, и сцена врезалась мне в память. Точно так же происходило и со всеми другими событиями в нашей жизни, в том числе и с маминым судебным делом. Я не видела, как всё происходило в этом деле до тех пор, пока мама была рядом, прикрывая мне глаза. Однако видела последствия.

Часть 2. Ссылка

Турция

И вот мы в пять утра в международном аэропорту Астаны, на паспортном контроле, ждем, чем закончатся переговоры офицера погранслужбы с кем-то по телефону. Ожидание длилось и длилось, прошло примерно полчаса. Похоже, им пришлось разбудить руководство правоохранительных органов. И меня пропустили.

Самолет взлетел. Дышать стало как будто легче. Мы улетаем от четырехмесячного ужаса.

Тогда я не знала, что это только начало…

Первые несколько дней я лежала на песке практически целыми днями. Как-будто из меня в песок уходило накопленное напряжение.

Дочка больше моря любила бассейн, поэтому с учебниками лежала на шезлонге. Туристы, видевшие девочку в купальнике со школьными учебниками, сочувственно улыбались ей. Я настаивала, чтобы она каждый день училась как в школе, только самостоятельно.

У меня всегда был с собой мобильный телефон. Я надеялась, что мне позвонят и разрешат вернуться.

Последний туристический