Ледяная вода благотворно подействовала на пылавшее лицо Жанны. Заметив, что Келс не обращает на нее никакого внимания, Жанна медленно поплелась к ручейку под скалой. Это местечко находилось приблизительно в ста шагах от лагеря. Жанна решила бежать при первой же возможности. Лучше блуждать по горам, пока голод не прекратит ее страданий. День, может быть, пройдет сносно, но вторая подобная ночь доведет ее до сумасшествия. Так размышляя и строя планы, она присела на обломок скалы. Громкий окрик Келса вспугнул ее.
– Вы хотите кушать? – спросил он ее.
– Я не голодна.
– Так или иначе, а вы должны что-нибудь съесть, хотя бы вы даже подавились при этом, – приказал он.
Жанна послушно села. Она избегала смотреть на него, но не чувствовала его взгляда и на себе. Вчера они были далеки друг от друга, но сегодня их разделяла неизмеримая пропасть. Жанна через силу поела и отодвинула остатки в сторону. Встав, она принялась расхаживать туда-сюда, не видя как следует того, на что глядели ее глаза. Она то прислонялась к дереву, то отдыхала, сидя на камне, но тут же снова ощущала потребность в ходьбе. Время двигалось страшно медленно; она не знала, сколько его прошло. Внезапная слабость напала на нее.
Но резкий и звучный окрик Келса мгновенно изгнал всякую расслабленность. Ее душа тотчас же наполнилась прежним холодным напряжением. Он шел ей навстречу. Его лицо казалось приветливым. Дружелюбная маска прикрывала какую-то затаенную мысль. Он шел к ней большими шагами. Жанна, застыв, смотрела в его серые глаза, в которых теперь уже нескрываемо светилась жестокость и прыгали огоньки необузданной страсти.
Схватив ее за руку, он резко дернул ее к себе.
– Ты сама выкупишь себя!
Он обращался с ней так, как будто ожидал сопротивления, но Жанна не защищалась. Она только опустила голову, чтобы скрыть глаза. Обвив ее плечи рукой, он почти потащил ее к хижине. С болезненной отчетливостью видела Жанна у себя под ногами сначала еловые и бальзаминовые ветки, затем бледно-розовые маргаритки и наконец засохшие прутья. Она была в хижине.
– О, девушка!.. Я изголодался по тебе! – хрипло прошептал Келс. Круто повернув ее к себе, он обнимал ее так, будто был только дикарем и не мог обойтись без грубой силы.
Если Жанна и защищалась, то совсем слегка; точно змея, вертелась и извивалась она, стараясь просунуть свою руку под плечо, пока он держал ее за шею. Добившись своего, она сдалась. Прижав ее к себе, он изогнул ее стан назад, грубой и жадной рукой дернул ее лицо кверху и, словно безумный, стал осыпать ее поцелуями. Жаркие, жадные, дрожащие поцелуи. Жанна была ослеплена, оглушена… Однако ее движение было настолько же мгновенно и ловко, насколько его страсть оказалась порывистой и необузданной. Первое, на что натолкнулась ее шарящая рука, был его пояс. Молниеносно она нащупала шнур с револьвером. Коснувшись холодной стали, ее пальцы судорожно уцепились за оружие и скользнули дальше. Затем она с усилием подняла курок. После этого с энергией, почти равной его напору, она оттолкнулась назад и вытащила револьвер из кобуры. Подняв револьвер, она продолжала лежать с закрытыми глазами, неподвижная, будто добровольно отдавшаяся поцелуям Келса. То были поцелуи человека, почти всегда лишенного сладости и опьяняющей прелести женских уст. Но вот их примитивные чувства столкнулись: его звериная жажда обладания и ее первобытное чувство самосохранения против насильника. Приложив револьвер к его спине, Жанна спустила курок. Громовой и пустой звук. Сильный запах пороха. Крепкая хватка Келса напряглась, а затем медленно распалась. Жанна отшатнулась в сторону и, все еще не раскрывая глаз, сбросила с себя его руки. Резкий крик вырвался из его горла. Вся вздрогнув, Жанна открыла глаза. Келс шатался, словно раненый волк, попавший в стальной капкан. Отняв окровавленные руки от, спины, он беспомощно махал ими, брызгая кровью на стену и на разбросанные на полу ветки. Наконец он догадался, что произошло, и протянул к Жанне свои страшные руки.
– Праведный боже!.. – прохрипел он. – Ты… ты стреляла в меня!.. Ты – девочка!.. А! Ты провела меня… Ты знала, ты все знала, чего я хотел от тебя. А, хитрая кошка. Отдай… мне револьвер!
– Назад, Келс! Я убью вас! – крикнула Жанна. Вытянутый между ними громадный револьвер снова угрожающе закачался.
Но Келс не видел его. В своей безумной ярости он попробовал броситься вперед и схватить Жанну, но ноги его подогнулись, и он упал на колени. Не будь возле него стены, он упал бы на пол. Лицо его преобразилось: из мрачного, перекошенного и распухшего оно постепенно сделалось призрачно-белым: крупные капли пота заструились по его лицу; его глаза даже и в этот миг не утратили своей особенной живости; в них отражались быстрые и разноречивые ощущения – боль, страх, гнев, изумление.
– Жанна, ты прикончила меня! – прохрипел он. – Ты раздробила мне позвоночник… От этой раны я погибну. О, о, эта боль! А я совершенно не переношу боль. А ты, ты – девочка? Ты маленькая, невинная семнадцатилетняя девочка, которая никогда никому не причиняет боли! Ты такая нежная, такая робкая… Ба!.. Ты здорово провела меня. Хитрая баба! Уж я-то должен был раскусить тебя. Хорошая женщина страшнее… страшнее самой дурной. Но я заслужил это. Когда-то я тоже… О, эти муки! Почему ты не прикончила меня сразу? Жанна Рэндль… смотри теперь, смотри, как я буду умирать. Что ж!.. Когда-нибудь, да и мне надо… от веревки… или от пули… Я даже рад, что ты… ты… убила меня… О, зверь ты или человек, я думаю… мне кажется… я любил тебя!
Бросив револьвер, Жанна опустилась возле него на колени, ломая руки, обезумев от ужаса. Она хотела сказать, что он сам довел ее до такого поступка, а теперь пусть разрешит ей молиться за него. Но слова не шли с ее губ. Язык прилип к гортани. Ей казалось, что она вот-вот задохнется.
И снова лицо Келса изменилось. Он уже больше не смотрел на Жанну. Белый цвет его щек сменился серостью, такою же, какой всегда светились его глаза. Казалось, жизнь покинула его. Дрожь затихла. Внезапно его плечи скользнули вдоль стены, и с тяжелым стуком он неподвижно растянулся у ног Жанны. Спустя мгновение и она лишилась чувств.
Глава VI
Когда Жанна очнулась, она лежала поперек порога и над ней медленно тянулась в дверь хижины голубая струйка дыма. Весь недавний ужас разом ожил в ее памяти; она лежала и прислушивалась. Но ничего, кроме нежного побулькивания ручейка, не было слышно. Значит, Келс мертв. Ужас перед содеянным смешался в ней с чувством неизмеримого облегчения.
Жанна встала и, боясь заглянуть внутрь хижины, быстро отошла от двери. Солнце стояло почти в зените.
«Я должна бежать», – сказала себе Жанна, оживляясь при этой мысли. Вдали паслись лошади. Жанна быстро пошла по тропинке, стараясь решить, ехать ли ей по ней или же направиться по тому пути, которым она попала сюда. Она остановилась на последнем. Поймав своего пони, девушка повела его обратно в лагерь.