Согласно Фрейду, причина, по которой жизнь Леонардо да Винчи была посвящена исследованию в противоположность к осуществлению, заключалась в замещении того, что ему на самом деле хотелось или необходимо было исследовать, но он считал, что должен подавлять эти стремления. Интенсивность подобного любопытства “пробудилась под впечатлением одного важного события” — травмирующего отрыва от родной матери.
Фрейд отмечает: “говорят, что все великие люди неизбежно сохраняют нечто инфантильное”, и ссылается на страсть Леонардо к конструированию сложных механических игрушек как на еще одно доказательство того, что он на самом деле сохранил необычно много детского любопытства. Фрейд утверждал:
“Великий Леонардо вообще всю жизнь был во многих отношениях ребенком… Он играл, даже будучи взрослым, и из-за этого казался иногда своим современникам зловещим и непонятным”.
В понимании Фрейда, Леонардо да Винчи испытал фиксацию в определенный момент своей жизни из-за того, что травмирующая ситуация с его родными родителями в некоторый критический момент жизни воспрепятствовала его развитию. Поскольку не “было доведено до конца нормальным образом”, Фрейд заключил, что страсть Леонардо к исследованиям явилась “замещением того, что не было осуществлено”. По Фрейду, “его жажда знаний была направлена на внешний мир и почти не подпустила его к исследованию душевной жизни людей”.
Таким образом, Фрейд заключает, что исследования Леонардо явились в основном результатом постоянного проигрывания паттерна, с помощью которого он научился справляться с прерыванием своего детского сексуального любопытства; паттерна, который он применял в новых и новых ситуациях, чтобы избежать замешательства и боли прошлого. Выразим эту мысль словами Фрейда:
Если период инфантильного сексуального исследования заканчивается в результате сильного сексуального вытеснения, в дальнейшем развитии жажды исследования, связанном с предшествующими сексуальными интересами, выделяются три различных возможности.
В одном случае исследование разделяет судьбу сексуальности, любознательность с этого момента остается заторможенной, а свободная деятельность ума — некоторое время ограниченной, особенно тот короткий промежуток времени, когда в процессе воспитания обретает силу мощное религиозное сдерживание мысли. Это тип невротического торможения. Мы очень хорошо понимаем, что приобретенная таким образом слабость мышления энергично подталкивает к возникновению невротического заболевания.
Рассматривая второй тип исследования, мы замечаем, что интеллектуальное развитие оказывается достаточно мощным, чтобы противостоять уродующему его сексуальному вытеснению. Некоторое время после крушения инфантильного сексуального исследования, когда усиливаются проявления разума, оно, памятуя о старой связи, предлагает свою помощь для обхода сексуального вытеснения, и подавленное исследование возвращается из бессознательного как тяготение к умствованиям, конечно же, извращенное и несвободное, но достаточно мощное, чтобы сексуализировать само мышление и окрасить умственные действия удовольствием и страхом перед собственными сексуальными процессами. В данном случае исследование становится сексуальной деятельностью, часто единственной; освобождение мыслей, просветление занимает место сексуального удовлетворения; впрочем, нескончаемый характер детского исследования воспроизводится еще и в том, что это умствование никогда не заканчивается, искомое интеллектуальное чувство разрешения все сильнее отодвигается вдаль.
Третий, самый редкий и совершенный, тип в силу особой предрасположенности избегает задержки мышления и невротического насилия над ним. Хотя сексуальное вытеснение и здесь оставляет глубокие следы, ему не удается спровадить влечение к сексуальному удовольствию в бессознательное, а либидо избавить от судьбы вытеснения, сублимируя его поначалу в любознательность, хватаясь за мощное влечение к исследованию как за средство усиления. Даже в этом случае исследование становится принудительным и заменяет сексуальную деятельность, но из-за полного различия лежащих в его основе психических процессов (сублимация вместо прорыва из бессознательного) не проявляет характерные черты невроза, теряет оковы начального комплекса инфантильного сексуального исследования, и влечение становится способно свободно обслуживать интеллектуальный интерес. Сексуальное вытеснение, так усилившее его путем добавления сублимированного либидо, обязывает избегать занятия сексуальными темами.
Если мы осмыслим это совпадение чрезмерной жажды исследования у Леонардо с убожеством его сексуальной жизни, ограничивающейся так называемой идеальной гомосексуальностью, то будем вынуждены объявить его образцовым примером третьего типа умственного развития.
По модели Фрейда, инстинктивное детское сексуальное любопытство лежит в основе интеллектуальной деятельности взрослого и образует базис бессознательной мотивации его более поздних интеллектуальных исследований. Согласно Фрейду, когда это естественное детское любопытство по отношению к собственной сексуальности подавляется или прерывается, может повлиять на интеллектуальное развитие взрослого несколькими способами: во-первых, подавление сексуального любопытства нередко приводит к атрофии или ингибированию[09] как взрослой сексуальной активности, так и интеллектуальной любознательности; во-вторых, подавленное любопытство может вновь проявиться либо как взрыв компульсивных мыслей (содержание которых может быть или не быть сексуальным), подменяющих сексуальную активность; либо стать своего рода интеллектуальным “фундаментализмом”, потому что “чувство освобождения мыслей, просветление занимает место сексуального удовлетворения”; в-третьих, если индивид еще ребенком научился “сублимировать” сексуальное любопытство в другие формы поведения, тогда подавленное сексуальное любопытство полностью направляется на интеллектуальное исследование, усиливая интеллектуальные искания еще в большей степени.
Фрейд определил личность Леонардо да Винчи как пример третьего типа, в котором полная сила сексуального любопытства “сублимирована” в интеллектуальную и творческую деятельность. По Фрейду, нормальное сексуальное развитие у Леонардо да Винчи в детстве было прервано при отделении его от родной матери в критический период жизни, когда мальчика взяли жить в дом отца. Фрейд утверждал, что поскольку вначале Леонардо мог свободно заниматься своими инфантильными сексуальными исследованиями без помех со стороны отца, более поздняя волна “энергичного сексуального подавления” не полностью смяла любознательность Леонардо, но, скорее, направила всю ее силу на художественные и интеллектуальные искания. Фрейд предполагает, что вначале сильная связь с родной матерью и отсутствие отца не только создали условия для гомосексуальных наклонностей Леонардо, но также и привели к формированию уникального характера. Фрейд утверждает: вследствие того, что Леонардо еще в раннем возрасте научился сублимировать свои чувства и свою потребность в отцовском присутствии, он оказался способным легче изменить направленность своего сексуального любопытства.
Представление Фрейда о возможных видах влияния подавления детского сексуального любопытства на интеллектуальное развитие взрослого
Применяя свои стратегии выявления и интерпретирования микро— и макроключей поведения, не вписывающихся в типичную картину, Фрейд, как он думал, смог объяснить некоторые тайны, лежащие в основе неповторимого характера Леонардо и его достижений. Фрейд считал, что достиг цели выявления смысла квинтэссенции “человека эпохи Ренессанса” путем:
а) определения “динамической основы его природы” через взаимодействие и взаимосвязи инстинктивных влечений, циклов развития, событий раннего детства, семейных взаимодействий, обстоятельств и интересов его взрослой жизни;
Объяснение Фрейдом развития поведенческих паттернов взрослого Леонардо
б) выявления “изначальных движущих сил его психики” в форме “примитивных инстинктов”, имевших отношение к трудностям в установлении отношений с отцом и матерью и в его борьбе с развитием собственного сексуального любопытства и собственных сексуальных импульсов;
в) объяснения “позднейших трансформаций и развития” этих сил путем прослеживания и объяснения последовательности развития и связей между ранним опытом и более поздними паттернами поведения (такими, как влияние сублимирования детского сексуального любопытства во взрослые интеллектуальные исследования);