Читать интересную книгу Великий Сатанг - Лев Вершинин

Пляска красок, какие-то ожесточенно-наивные в своем средневековом непрофессионализме сражения, перекрестья стали, развевающиеся на ветру вымпелы, странные горбатые лошадки без седоков с оскаленными зубами и перепутанными, стоящими дыбом гривами…

– В настоящее время Дархай централизован, под юрисдикцией центральных властей объединены вся материковая часть и большинство населенных архипелагов, исключая наиболее северные и южные. Вместе с тем, согласно эдикту Вридармарярлала Миротворца, подтвержденному Гуппалаварманом II Мудрым, некоторые племенные вожди, именуемые на островах тьяппиями, а в материковой части ван-туанами, сохраняют определенные прерогативы и полномочия…

(«Ван-туаны… — мельком подумал Джимми. — Ван-туаны?!»)

– …в первую очередь привилегии эти сохранены за знатью племен, обитающих в труднодоступных лесных и высокогорных районах страны…

Пожилой, предельно благообразного вида дархаец в оранжевой складчатой мантии, сопровождаемый семнадцатью редкобородыми, пергаментно-высохшими старцами, сверкающим серпиком срезает продолговатый плод с ветки невысокого, прихотливо изогнутого деревца.

– Традиционная форма государственного устройства — абсолютная монархия. Император из правящей династии Ранкочалар, он же — Бессмертный Владыка, формально располагает всей полнотой власти, однако принятие важнейших решений обязан согласовывать с Советом Семнадцати. В настоящий момент вы видите императора Харьядарвана VI, ныне покойного; именно в его царствование были установлены официальные дипломатические отношения между землянами и Дархайской империей.

Экран полыхнул оранжевым. Сотня — нет, больше! — почти полторы («Сто сорок семь», — уточнил информатор) сотни похожих друг на друга юношей в ярких накидках плечом к плечу выстроились на внутренней балюстраде дворцового комплекса. Камера неторопливо прошлась вдоль строя, выделив из напряженных молодых лиц одно — резкое, надменное, напоминающее в профиль то ли индейского вождя, то ли невесть зачем раскрашенного масляными красками фараона. Спустя мгновение именно этот, резколицый, преклонив колени, принял из рук Бессмертного Владыки глянцевитый плод.

– На этих кадрах тринадцатилетней давности запечатлена церемония провозглашения престолонаследника. Перед вами — старший сын императора Харьядарвана VI принц Видратъхья, рожденный от третьей официальной супруги Бессмертного Владыки. Выражал интересы наиболее реакционных кругов придворной аристократии и жречества, выступавших за ограничение контактов Дархая с землянами. В результате выступления здоровых сил дархайской элиты отстранен от наследования. В настоящий момент престол Дархая занимает сто семьдесят третий представитель рода Ранкочалар, Харьядарван VII Лаудитья, прозванный также Многомилостивым…

Камера судорожно задергалась и наконец застыла, обнаружив где-то в середине строя худенького, близоруко прищурившегося юношу.

– Принц Лаудитья — девяносто восьмой сын императора; рожден наложницей второго разряда. Почетный доктор филологии и права. Магистр традиционной теософии. Увлечения: стихосложение, каллиграфия, коллекционирование пилочек для ногтей. На дархайском престоле одиннадцатый год…

Стереокарточки — анфас и в профиль. В традиционном одеянии, в полосатой военной форме с пышными эполетами и сияющими блюдцами орденов, в академической мантии при шапочке с помпоном, в цивильном костюме. И в диссонанс надменному лицу — тяжелые роговые, с многократным увеличением очки…

– После ряда серьезных инцидентов, связанных с борьбой за престолонаследие при вступлении на трон правящего ныне монарха, законодательство Дархая было дополнено рядом достаточно жестких регламентирующих статей…

На экране возникло нечто экзотическое, столь яркое и откровенно помпезное, что, даже не особо вглядываясь, можно было узнать коронацию. Джимми, да и не только он, судя по шушуканью слева, обратил внимание на странную деталь: среди общего блеска и сияния, в самом конце пышной процессии, скромно одетые служители, окруженные сонмом плакальщиц, торжественно несли на носилках многие-многие десятки, если не все сто («Сто сорок пять», — уточнил услужливый информатор) богато, но без излишней крикливости инкрустированных нефритом гробов…

Андрей стиснул подлокотники кресла.

Там, на бесстрастной глади экрана, били ребенка. Били спокойно, без злости и без пощады. Коренастый кругломордый надсмотрщик стоял подбоченившись под развесистой кроной баньяна и со скучающим видом отсчитывал удары.

– Важнейший предмет экспорта Дархая — плоды ла обладают высокими тонизирующими и общеукрепляющими свойствами, основное сырье для ряда популярных психотропных препаратов. Сбор плодов ла осуществляется трижды в год силами общинников, приписанных к конкретным участкам земли. Это традиционная повинность дархайских граждан. Вот так, согласно обычаю, имперские власти наказывают взрослого дархайца, не выполнившего дневную норму уборки. Официальное наступление возраста трудовой зрелости по законам Империи — шесть лет.

В мертвой тишине зала кто-то громко сглотнул; послышалось сдавленное ругательство.

– Попытка наиболее трезвомыслящих представителей правящей элиты, возглавляемых законным престолонаследником принцем Видратъхья, ограничить произвол Семнадцати Семейств и смягчить положение подданных потерпела неудачу вследствие кровавого государственного переворота. Устранение принца и позорная расправа с ним явились вопиющим нарушением освященных веками законов Дархая. Движение горских племен, выступивших в поддержку реформаторов, было подавлено с исключительной жестокостью, в некоторых случаях приобретавшей черты геноцида…

Кадры убыстрились, словно щадя нервы зрителей: смазанно мелькнули остроконечные лезвия, поочередно падающие на сизо-красный кусок вопящего мяса, распростертый посреди золоченого помоста, пылающие джунгли, черные пятна дотла выжженных деревень на фоне белоснежных горных вершин.

– А сейчас вы видите имперскую каторгу. Те из повстанцев, которым удалось избежать бессудных расправ и смертной казни, не выдерживают здесь и двух лет. Кроме того, во владениях Семнадцати Семейств имеются собственные зоны изоляции, находящиеся вне контроля центральных властей. О том, что происходит там, мировая общественность может только догадываться…

Сотни почти нагих скелетоподобных людей, утопая по колено в буро-лиловой жиже, движутся строго в затылок по кругу, с неимоверным напряжением удерживая на плечах бесформенные, маслянисто блестящие базальтовые глыбы. Упавшие не поднимаются: под развеселые поощрения надзирателей по ним, живым еще, проходят идущие вслед, все глубже и глубже втаптывая обессилевших в суглинок.

– Эти кадры чудом оказались в нашем распоряжении; так расправлялись с пленными после подавления восстания сторонников законного престолонаследника и разгрома первых, тогда еще разрозненных отрядов «Борцов Свободного Дархая». Но зверства имперской администрации и наемников Семнадцати Семейств не смогли заставить народ опустить руки, они лишь укрепили волю к борьбе.

На полу тесной лесной хижинки, окруженный внимательными, не по годам хмурыми подростками, сидит почти совсем седой, хотя и не старый дархаец в пятнистом комбинезоне. Он говорит что-то, негромко, но убежденно; жесты его скупы и выверены, лицо спокойно, только в миндалевидных глазах — боль и ярость. И мальчишки, сжимающие самострелы, смотрят на него с обожанием…

– Юх Джугай, равнинный лунг; человек, который смог сделаться самым любимым и родным для каждого простого дархайца. Из семьи старьевщика. Рано осиротев, работал поденщиком, чистильщиком обуви; некоторое время служил водоносом при посольстве Единого Галактического Союза в Дархайской империи. Философ-самоучка. Основные труды: «Устав Борцов Свободы», «Доктрина дестабилизации», «Раздумья о невозможном», «Война и джунгли», «Великий путь квэхва». За создание подпольного кружка и агитацию против правящей клики шесть лет провел в тюрьме особо строгого режима. Возглавив восстание узников, сумел вырваться на свободу. Девять лет назад добился объединения стихийно возникавших повстанческих отрядов в Армию Свободы…

Оборванные тощие мальчишки, горяча босыми пятками горбатых коней, мерно трусят по улицам хмурого обугленного города, и слегка изогнутые сабли мерно вздрагивают в такт мелкой рыси. А вслед за конными, шеренга за шеренгой, отряд за отрядом — пехота. Все, как один, — юные, мало кому больше двадцати, разве что командирам, с завидной слаженностью печатают шаг, разбрызгивая капли мокрой пыли. Самострелов почти не видно, за плечами топорщатся винтовки, у многих на груди — автоматы. Впереди — совсем мальчишка; вышагивает гордо, выпятив грудь и высоко вздымая тонкое древко с изображением острогрудой, раскинувшей широкие крылья птицы.