Читать интересную книгу Поединок в пяти переменах блюд - Кристин Айхель

Себастьян, казалось, был неприятно удивлен. Он кашлянул и поискал взглядом бутылку вина.

– Кстати, об утопии и мещанстве. – Сибилла застегнула пуговицы на жакете. – В одной театральной мастерской мы работали над пьесой о Ménage а trois,[66] вы знаете, Штефани? Там идет речь о фатальном любовном треугольнике, а роли исполняют одни женщины, так сказать, каждому по заслугам…

– А как же четырехугольники и пятиугольники? – вмешалась Регина. – Треугольник – это вариант для тех, у кого нет фантазии!

– О да, уважаемая госпожа фон Крессвиц, геометрия страстей таит в себе целый ряд возможностей! – воскликнул Себастьян с игривой улыбкой.

Сибилла не дала себя сбить с мысли.

– Пьеса называлась «Возлюбленная и обманутая – обманутая возлюбленная», – увлеченно продолжила она, – и весь спектакль, скажем так, – открытая форма, импровизация, актрисы сами пишут свои тексты, привносят в спектакль свои истории, каждая свою личность…

– Прямо беда с этими актрисами, – сказал Герман, – все хотят показать свою личность. Я этого не понимаю. Вот мошенники счастливы тем, что у них нет личности…

– Во всяком случае, это выдающаяся работа, – заключала Сибилла и отметила с огорчением: лучше было бы сказать «любопытная работа». – Может быть, вы как-нибудь придете на репетицию, Штефани…

Ну вот, подумала она. Вечер не должен пройти понапрасну. Милая Штефани готовит не так уж блестяще. Типичная стряпня домохозяек, слишком жирная и тяжелая. Но разговор о спектакле со Штефани, тем более рецензия укрепили бы авторитет Сибиллы в театре.

Штефани сделала вид, что рассматривает вино в своем бокале. Как это похоже на Сибиллу. Фатальный треугольник. У нее что, больше нет никаких забот? Черта с два я пойду на их дурацкую репетицию. «Импровизация», меня тошнит от одного этого слова. Старо и никому не нужно. Уж об этом-то я не напишу ни строчки. Просто неаппетитно.

– Посмотрим… – произнесла она вслух с сомнением. – С другой стороны, – треугольник, в этом есть что-то от игры «в бутылочку», не правда ли?

– Ну… да… – Сибилла не понимала, к чему клонит Штефани.

– Вот, а игровое – это весьма плодотворная корректива Для интеллекта. В редкие моменты в театре игра может заставить интеллект плясать под свою дудку!

– Пожалуй, можно так сказать, – согласилась, помедлив, Сибилла. Слова Штефани напоминали Ницше, но были точно не его. Лучше не переспрашивать.

– Кстати, об игре – вы все еще ходите на эти вечера с играми, о которых мы так много слышали? – спросила, в свою очередь, Штефани.

Сибилла улыбнулась. Вот оно что. Оказывается, дело в этих вечерах. Штефани во что бы то ни стало хочет получить приглашение, а у нее не получается. Ну, давай, повертись, повертись…

– Конечно, конечно, там очень занятно, – проговорила Сибилла намеренно сдержанно.

– Как это – вечера с играми? – спросила Регина и хихикнула. – Бег в мешках и жмурки? You're kidding![67]

– Вечер с играми – это, говорят, последний реликт буржуазного салона в этом городе, – проворчал Себастьян. Он тоже пытался получить туда приглашение и тоже безуспешно.

– Болтают о головокружительных карьерах, которые делаются там, – ввернул Герман. – Там играют в покер на рецензии. Проигравший должен хвалить того, кого укажет победитель.

– Нет же. – Сибилла оперлась подбородком на руку. Она явно наслаждалась догадками о таинственных журфиксах.

– Все вполне безобидно. Скраббл. «Двойная голова». Немножко скат,[68] немножко «блэкджек», картофельный салат и сосиски на кухне…

– Как это – безобидно? – Регина сняла серебряную клипсу и нетерпеливо потерла красную мочку уха. Такой вечер вовсе не кажется безобидным. Проклятие. Отчего она об этом ничего не слышала? – И кто же там играет, дорогуша?

– Ну, Шмилински, разумеется, – медленно произнесла Сибилла, отметив с удовольствием, что глаза Штефани гневно сузились. – Ну и все остальные, из «Мэгэзин», «Блиц», кое-кто с телевидения, кое-кто из фельетонистов, каждой твари по паре – ну, в общем, те, кто не может пожаловаться на отсутствие влияния, это верно…

– Скромность украшает вас, драгоценная Сибилла, на самом же деле речь идет в равной мере как об уважаемом, так и столь же законспирированном союзе, который под половом чеховского дивертисмента творит культурную политику, – взял слово Себастьян.

– Мне кажется, старое доброе слово «мафия» больше подходит, – заметил Герман Грюнберг.

– Бинго, в десятку! Такое game-show – это для меня. Я настоящая маньячка, когда речь заходит о картах! – Регина прицепила клипсу на место. – Позвоните мне, милочка, когда снова соберетесь на такой вечер, и я тоже к вам присоединюсь! – крикнула она в сторону Сибиллы.

Все помолчали.

– Гм, честно говоря, это не так просто… – мягко ответила Сибилла.

– Это скорее вечера для критиков и мыслителей с передовой искусства, я бы так выразилась. – Штефани улыбнулась Регине и повернулась к Сибилле. – Не правда ли, Сибилла? Должна сознаться, мне бы тоже было любопытно увидеть своих уважаемых коллег за игрой в скраббл, плечом к плечу.

– О, Штефани, не думаю, что вам бы там понравилось. Вы так интеллектуальны, так тонко чувствуете, нет, если подумать, там часто все очень просто. Скат и все такое, не ваш стиль, это – как бы это сказать – скорее пиво, чем вино, понимаете? Вы были бы разочарованы!

Сибилла откинулась на спинку стула, изо всех сил стараясь скрыть улыбку превосходства. Ну уж нет. Только не ты. Думала она. Ни в коем случае. Кажется, намечается небольшой бартер. Развернутой рецензии это, во всяком случае, стоит.

Сибилла взяла в руки бокал.

– Ну а если вас так страстно интересует механика игры, дорогая Штефани, еще раз горячо рекомендую вам нашу пьесу, может быть, она вас увлечет!

У Штефани был такой вид, словно она получила пощечину. «Так интеллектуальны, так тонко чувствуете». Ах ты, маленькая дрянь. Любой знает – Сибилла только потому и может участвовать в этих играх, что у нее что-то было с Мюллером-Лански.

Вошла Мария и нарушила тишину, наступившую за столом.

– Ягненок почти готов, не хотите ли взглянуть, госпожа Круг?

На Теофила Мария старалась не смотреть.

Штефани поспешила на кухню. Она открыла дверцу духовки и отпрянула от жара. Ягненок выглядел превосходно. Он гордо лежал, опираясь на кости, и все же, как показалось Штефани, подвергался некоторой опасности от температуры не слишком деликатной электрической духовки.

– Вы поливали его? – спросила она, заранее зная ответ.

– Разумеется, госпожа Круг, каждые пять минут, как вы мне и сказали.

Мария всегда скептически относилась к манере своей хозяйки готовить, однако ей можно было доверять.

– Бокалы для красного вина уже на столе?

– Конечно, – терпеливо сказала Мария.

Она с самого начала заметила, что Круги часто задают вопросы, ответы на которые очевидны.

Штефани с помощью Марии перелила мясной сок из чугунного сотейника в небольшую кастрюльку. Приготовление соуса – это та фаза готовки, которая наиболее подходила ее темпераменту. Так же, как в жизни, она предпочитала скорее концентрированность, скупость и выразительность, всегда быстро, без рассусоливаний переходила к делу в любой ситуации, так и в еде она стремилась к однозначным формулировкам. С украшениями, но без ненужной мишуры.

Теофил – совсем другое дело. Он с наслаждением тонул во второстепенных явлениях и мелочах, восхищался деталями полностью предавался консистенции какого-нибудь гарнира и часто забывал составить себе впечатление от общей картины. Штефани считала за счастье, что супругу удалось своевременно получить постоянное место в такой конторе, где мечтательные секретарши с удовольствием варили ему кофе и внимали его монологам о музыке и мире.

– Мария, попросите моего мужа разлить красное вино.

Штефани не любила, когда кто-нибудь смотрел, как она готовит, ей казалось, что это почти интимный процесс. Добавление в соус кусочков холодного сливочного масла, последняя проба постоянно повергали ее в смятение, которое могло улечься только тогда, когда гость хвалил блюдо. Если хвалил. Сегодня этого может и не произойти.

Регину стоит занести в черный список. Семга вульгарна? Невероятно. Но мясное блюдо – неуязвимо для насмешек, в этом Штефани была уверена. Очень глупо вышло с этим вином. Спокойно, спокойно, дышим животом, вот так.

Мясо уже несколько минут лежало завернутое в алюминиевую фольгу, и Штефани осторожно переложила его на подогретое блюдо. Оно расположилось там во всем своем великолепии, и кухню заполнил пьянящий, слегка сладковатый аромат.

– Красное вино в бокалах, госпожа Круг.

Мария вернулась на кухню, и если бы Штефани посмотрела на нее, то она бы заметила отсвет улыбки на лице домработницы, отблеск быстрого обмена взглядами с Теофилом.