наши молитвы и вернуть нам силу, которой мы изначально Его наделили.
Я хочу сказать, что нужно подходить к силе реалистично. Невозможно ожидать от Бога большего, чем мы Ему дали. Если мы не наделили Бога силой, Ему нечего нам вернуть. А раз мы признаем, что вся сила рождается в нас, не следует ли ее приберечь?
К тому же ни один истинный Бог не захочет нашей силы. У него и так всего полно, у него есть сила Вселенной — всех Вселенных. Ни один милостивый Бог, достойный нашего поклонения, не возжелает нашей ничтожной силы и не станет увещевать нас не скупиться. Ни один милостивый Бог, достойный нашего поклонения, не откажется принять нас в Царство Небесное за то, что мы приберегли свою силу, ибо наша сила была дана нам — чтобы вернуть ее людям, а не Богу, верно? Разве, распоряжаясь своей силой с любовью, мудростью и справедливостью, мы не действуем в угоду Богу, любому Богу? Разве распоряжение своей силой, вызывающее уважение окружающих, не является настоящим уважением к Богу?
Сила/власть судить. Все субъекты властных полномочий пытаются нас судить. Нам говорят, что нас судит Бог. Нас судят наши родители, и нас судят судьи. Но они обладают силой/властью нас судить, если мы наделили их такой силой/властью. В противном случае они судят нас только для себя, на что имеют полное право.
Несколько лет назад я защищал Имельду Маркос в Нью-Йорке. Вопреки своему образу в прессе, она была действительно маленьким человеком. Имельда Маркос была похищена Соединенными Штатами, овдовела и подверглась судебным гонениям со стороны международных политиков, которые согласились выдать бывшую первую леди Филиппин новому филиппинскому режиму за определенные уступки. Пресса тоже хотела упрятать ее за решетку и всячески промывала мозги населению, чтобы настроить всю нацию против этой якобы злой, алчной женщины, которая тратила деньги простых людей на модную одежду и драгоценности и у которой было три тысячи пар обуви. Эта женщина находилась в чужой стране, перед иностранным судом присяжных, за грубое нарушение иностранного законодательства, и ее дело защищал иностранец, кому она должна была доверить свою судьбу.
Однажды по дороге в суд мы с миссис Маркос ехали по оживленной улице, и на одном из светофоров к нам подбежал разносчик газет. Он держал в руках свежий номер Daily News, с гротескной фотографией миссис Маркос на первой полосе и огромным заголовком. Заголовок состоял всего из одного слова: «ХРЮ».
Я попытался отвлечь миссис Маркос, но она сразу же увидела газету.
— Должно быть, вам все это очень тяжело, — произнес я, сочувственно коснувшись ее руки.
— Нет, — сказала она. Ее взгляд был мягким и добрым, а в голосе не слышалось гнева или боли.
— Нет? — спросил я.
— Нет, — повторила она. — Это была не я.
Она была права. Это была не она. Я слышал много хрюканья во время того процесса, но оно ни разу не исходило от миссис Маркос. Она была, как позже признали присяжные, невиновной женщиной, ставшей жертвой международных политических игр. Но больше всего меня впечатлило то, что она не дала Daily News — и всем враждебно настроенным американцам, которые на самом деле ее не знали, — власти ее судить. В итоге она была себе единственным судьей.
Наделение силой субъекта властных полномочий можно сравнить с депонированием своей еженедельной зарплаты в банк. Пока мы не открыли банковский счет, банк не имеет власти над нами или нашими деньгами. Но после открытия счета мы вынуждены подчиняться правилам банка. Банк обретает власть распоряжаться нашими деньгами по своему усмотрению. Он вправе смешать их с чужими деньгами, одолжить другому лицу и получать с них проценты. Мы можем вернуть свои деньги, только следуя определенным процедурам, установленным банком. Мы можем прийти в банк только в установленное им время. Мы должны стоять в очереди с другими людьми, которые тоже доверили свои деньги банку. Мы становимся просто цифрой, прикрепленной к другим цифрам. В общем, как только мы отдали власть над своими деньгами банку, нам придется плясать под его, а не под свою дудку.
С учетом этого знания не стоит ли нам изменить свое представление о власть имущих? Не стоит ли нам проявлять к ним некоторое непочтение? Не стоит ли нам вернуть себе силу, от которой мы отреклись? Тот лысый мужик с большим животом и в толстенных очках, который сидит в местном ресторанчике со своей умирающей от скуки женой и молча уплетает годовую норму холестерина в виде жирного бифштекса, — просто человек, хотя мы называем его «Ваша честь». Священник, учитель, врач — это тоже обычные люди. Они страдают, суетятся, решают свои человеческие проблемы и часто отрекаются от своей власти в пользу других субъектов властных полномочий, чтобы позже умолять ее вернуть.
Как справляться с силой, обращенной против нас. Что делать, когда родители, преподаватели или начальники используют свою силу, чтобы управлять нами или причинять нам боль? Понимая феномен силы, мы можем нейтрализовать силу окружающих в отношении нас. Их угрозы, обвинения, оскорбления, гневные тирады — о чем это говорит? Это говорит об их ущербности, а не о силе. Личность каждого человека похожа на швейцарский сыр с дырками. Кому-то недостает интеллекта, кому-то — чувствительности, кому-то — проницательности или эмпатии. Красивый мужчина может компенсировать недостаток мужественности обаянием. Если кто-то быстро соображает, он может восполнять свои изъяны остроумием и находчивостью. Если у нас ума палата, мы будем использовать в качестве «конька» свой интеллект. Хорошая внешность, остроумие, сообразительность, интеллект — все это проявления силы. Но когда субъекту властных полномочий, например судье, нечем компенсировать свои изъяны, мы обычно сталкиваемся с откровенным деспотизмом.
Как только мы понимаем, как и почему злоупотребляют силой власть имущие, их сила перестает нас пугать. Мы видим ее проявления, пожимаем плечами и двигаемся дальше. Мы не оказываем ей почтения. Мы ее не боимся. Мы ей не поклоняемся. Ведь разве стоит поклоняться закатывающему истерику ребенку, сварливому одинокому старику, испуганному судье, бестолковому представителю власти?
В каком-то смысле таких людей немного жаль, потому что они не способны эффективно распорядиться своей силой/властью. Сила/власть в руках многих бесполезна. Судья может обладать всей властью, данной ему законом, вплоть до вынесения смертного приговора, но без мудрости он не сможет вершить правосудие. Родитель может иметь огромную власть над своими детьми, но властными методами он не вырастит из ребенка успешного человека. Начальник может уволить работника и испортить ему послужной список, но он никогда не сможет заставить его выкладываться по полной, творить, быть лояльным или стремиться