Обычно я не была ранней пташкой. Несколько дней я просыпалась только к полудню, потому что беременность истощила меня. Но сегодня утром я чувствовала себя очень хорошо. Я спрыгнула с кровати и присоединилась к парню на кухне. Сначала я была ошеломлена, когда увидела его в одних трусах. Он был без рубашки, на верхней части спины следы от простыней. На мгновение я залюбовалась его телом, рассматривая широкие плечи и узкие бедра. Он много тренировался дома. Однажды я заметила несколько гирь, сложенных в углу его комнаты, ожидая, пока он соберется отвезти меня в магазин. Почти каждую ночь, даже когда он приходил домой невероятно уставший и измученный, я слышала, как он кряхтел в соседней комнате, поднимая гири и пересчитывая повторы. Он был машиной.
И выглядел совершенно божественно.
— Доброе утро, — сказала я с робкой улыбкой.
Он обернулся, удивленный моим присутствием.
— Чего ты так рано встала, соня?
— Я уже давно на ногах.
— Опять утренняя тошнота?
— Да.
Парень нахмурился.
— Черт. Мы ничего не можем с этим поделать?
Я практически украла его ноутбук на прошлой неделе или около того, просматривая все, что было связано с беременностью. Даже установила обновление, которое приходит по электронной почте раз в семь дней, чтобы показать развитие моей беременности.
— Говорят, крекеры помогают, — сказала я.
— У нас нет крекеров?
— Нет.
— Почему ты не включила их в список покупок?
— Наверное, забыла?
Он покачал головой, как будто я совершила ужасное преступление, и повернулся к холодильнику. Там он недавно приклеил листок бумаги и ручку, сказав мне, что это список покупок, и чтобы я записала все, что мне нужно. Хит снял ручку и записал крекеры большими жирными буквами, прежде чем выстрелить в меня еще одним взглядом, бормоча:
— Я собираюсь купить тебе огромный, гребаный мешок крекеров, и ты будешь сидеть своей толстой попой на этом диване и есть по фунту в день. Поняла?
Я рассмеялась над его суровыми словами и вытащила из шкафа миску.
— Да, хозяин. Но ты же не хочешь сказать, что я толстая?
— Почему же?
Насыпав хлопья в свою миску, я ответила:
— Потому что беременным не говорят, что они толстые! Ты должен быть джентльменом или стерпеть заслуженный удар по яйцам.
Совместное проживание с Хитом пошло на пользу нашей дружбе. Прошло всего две недели, а мы уже шутили. Странное неловкое напряжение, которое было раньше, уменьшилось, хотя я все еще чувствовала его время от времени.
— Я думаю, если кто-то назовет тебя толстой, ему понадобится осмотр головы, — ответил он, посмеиваясь.
Я сердито взглянула на него через плечо.
— Да будет тебе известно, что у меня появилась выпуклость!
— Может, на голове?
Я ахнула, а он рассмеялся.
— Нет, клянусь, это так. Я почувствовала, когда лежала в постели.
— Ты чувствовала это раньше? Это довольно откровенная информация, Элли. Если ты об этом так свободно говоришь, может, пригласишь меня в следующий раз?
Я рассмеялась, даже не осознавая, насколько это было кокетливо.
— Я не это имела в виду!
— А, точно. Ты чувствовала несуществующую выпуклость. Я бы предпочел явный материал.
— Она там. Я не вру.
Хит приподнял бровь и посмотрел на мой живот. Я была одета в одну из больших футболок Райкера и, вероятно, выглядела так, как будто тонула в ней.
— Ни хрена не вижу, — сказал он.
— Ну, это довольно трудно, когда на мне эта огромная штука.
Он улыбнулся, и ямочки на его щеках стали похожи на маленькие кратеры. Я не могла смотреть на него, когда он улыбался. Это заставило меня покраснеть. Поэтому я не отрывала глаз от пола и игриво положила руку на живот.
— Клянусь, Хит, у меня выпуклость. Она достаточно твердая.
Когда я почувствовала, что он приближается ко мне, я сделала шаг назад, но поняла, что уже стою у стойки.
— Покажи мне, — сказал он с интересом.
Показать ему? Черт возьми. Почему это кажется странным? Хотя технически это было не так. Имею в виду, я видела беременных женщин, которые все время показывали людям свои животики. На самом деле, некоторые люди брали на себя смелость прикоснуться к ним, даже не спрашивая разрешения.
Ничего страшного, сказала я себе. Абсолютно ничего.
Все еще не в силах смотреть на его высокую фигуру, я задрала рубашку и показала ему нижнюю часть живота. Мне пришлось чуть-чуть приспустить пижамные штаны. Я ждала его реакции. Хоть что-нибудь. Но он был спокоен, и это заставило меня внезапно прийти в себя.
— Видишь? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал игриво.
— Нет, — ответил он разочарованно. — Я действительно думаю, что эта шишка у тебя в голове, Эл.
Эл.
Тьфу. Я хотела поджечь это прозвище.
Раздосадованная, я схватила его руку, на секунду удивившись тому, насколько она была горячей, и положила себе на живот. Я не осознавала, что сделала, пока его ладонь не коснулась моей кожи. Если раньше я думала, что тишина была тяжелой, то теперь все было по-другому. Она затянулась на мучительное время. Наконец, я заставила себя взглянуть на него и встретилась с его напряженным взглядом. Когда наши глаза встретились, я не могла просто отвернуться. Меня тянуло к нему.
— Чувствуешь? — спросила я, слегка задыхаясь, но едва ли могла расслышать звук своего голоса, когда биение моего сердца внезапно участилось и отдалось шумом в ушах.
Его глаза блуждали по моему лицу, заставляя каждый дюйм гореть так же жарко, как и его кожа, прежде чем он кивнул.
— Да, надо же. Вообще-то, да. — Его рука блуждала по нижней части моего живота, обхватывая крошечную выпуклость, которая, казалось, появилась за ночь, вызывая у меня покалывание, которое я не должна была чувствовать в местах, слишком запретных, чтобы признать это.
— Это безумие, Элли.
— Я знаю.
— Ты его еще не чувствуешь?
Его. Я легонько рассмеялась.
— Думаешь, это мальчик?
Он ухмыльнулся мне.
— Лоусоны известны тем, что у них куча парней. У меня, знаешь ли, двадцать двоюродных братьев.
— Хм, я бы не возражала.
— Да? Почему?
— Потому что он был бы еще одним Адонисом.
Теперь обе брови поползли вверх.
А, отлично. Неужели он думает, что я делаю ему комплимент? Ну, конечно, это так в некотором роде, но я не хотела, чтобы это прозвучало кокетливо или что-то вроде того. Я просто… Ну… имела в виду их всех, но судя по его самодовольному лицу, он не хотел это признавать.
— Перестань так на меня смотреть, — сказала ему.
— Ты только что сделала мне комплимент, — игриво ответил он. — Я польщен.
— Я не имела в виду тебя.
— А кого?
— Очевидно, всех вас.
— Всего меня? Ух ты, я и не думал, что ты смотришь на разные части моего тела по отдельности. Какая часть понравилась тебе больше всего? Например, мои большие… губы?
— О Боже, надеюсь, что ты этого не говорил, — Рассмеялась я.
— Сказал.
— Ты знаешь, что я имела в виду!
— В любом случае, это все равно комплимент для меня.
Я закатила глаза.
— То, что ты хорошо выглядишь, еще не значит, что все должно быть связано с тобой.
Он склонил голову набок, и его губы медленно сложились в широкую улыбку.
— Ты думаешь, я хорошо выгляжу?
Боже.
Мое тело всерьез наслаждалось этим странным разговором, в то время как мозг выкрикивал ругательства.
— В любом случае, — быстро сказала я, уводя разговор далеко-далеко, — вернемся к вопросу: нет, я пока не чувствую, что он двигается. Еще какое-то время не буду.
— Ты скажешь мне, когда почувствуешь?
Я пожала плечами.
— Ты хочешь, чтобы я сказала тебе, когда это случится?
Он кивнул с неподдельным интересом.
— Конечно. Я никогда не сталкивался ни с чем подобным. Думаю, это будет интересно. Все еще странно думать, что мой племянник в тебе.
Какие бы горячие чувства я не испытывала минуту назад, они мгновенно остыли. Племянник. В тебе его племянник, Элли.