А то я не знаю, что приговор мне не только менты подписали. Причем Амирчик всю оставшуюся жизнь меня кормить не собирается.
— Где другого Грязного сыщешь? — Я сделал вид, что обиделся.
— Чистого найдем, — усмехнулся мой одноклассник. — Слушай сюда. В Москве нужно будет убрать одного человека.
— Фото, маршруты, — равнодушно сказал я. Довольно банальное дело в наших с Амиром жизненных пересечениях.
— Не надо фото, — сказал Амир. — Леша Полеев.
О, блин!
Тяжелая же у них жизнь!
Как у бессмертного Горца: чтобы жить долго, надо сначала завалить всех своих.
Хотя я не очень удивился.
Даже обрадовался. Лешечка тоже стоял в моих личных планах. А так — стал хорошо оплачиваемым делом, причем на этом этапе Амирчик точно будет не врагом, а союзником.
— О’кей, — кивнул я. — Он мне не родной. Сколько стоит?
— Пятьдесят штук зеленых.
— Несерьезно, — сказал я.
— Ты совсем охамел, — вызверился Амир. — Забыл, кто ты есть?
— Наоборот, помню, — усмехнулся я. Злобы не было. Была некая усталость от общества моего старого друга. Даст бог, когда-нибудь сумею от него избавиться.
— Пятьдесят штук, — еще раз повторил Амир, воткнув в меня два черных ножа своих гляделок. — Плюс двести тысяч деревянных на расходы.
— Черт с тобой, — согласился я. Выбора действительно нет, из Астрахани надо срочно сваливать.
— Есть еще статья дохода, — соблаговолил улыбнуться мой старый друг.
— Какая?
— Партнер просрал маленький икорный бизнес.
— Ну и?..
— Икра на шесть «лимонов» уплыла в столицу. Даже если ее нашли, она не их. Выдоишь что-нибудь — все твое.
— Понятно.
— Жри, что не жалко.
Но шесть миллионов на дороге не валяются, поэтому я тоже все внимательно выслушал и запомнил.
Кроме того, есть крохотная вероятность, что после всех приключений я останусь жив. И в своей новой жизни мне как-то западло быть бедным.
Так что, даже если икру сожрали, я вырву ее у них из глотки.
Впрочем, главное сейчас — не встретиться раньше времени с братаном-ментом. Я по глупости не нажал на спуск. А он — парень умный.
Он нажмет.
5. Москва. Восток столицы. Вокалистка Маша и Ефим Аркадьевич Береславский, отставной рекламист
Пока ехала в Измайлово — снова на метро, — Мария много чего успела вспомнить.
Вообще студенческие годы, как это ни банально, были прекрасными. Училась она на рекламиста — в «творческом вузе с экономическим уклоном». Это и в самом деле было так: знания маркетолога и менеджера должны были объединиться с творческим инструментарием — дизайн, фото, кино, литература, музыка. Группа собралась большая — в то время специальность была свеженькой и горячей. Функционально — не по алфавиту — она разделялась на три примерно равные доли.
Первая, чуть меньшая, — дебилы и козлы. В основном — мальчики. Богатые папы оплатили учебу — а нередко квартиры и «Кайенны». В институте их обычно не видели, приходили только на сессию.
Попадались настолько глупые, что шли сдавать Ефиму Аркадьевичу. Этот, посверкивая очками, лишь злобно ухмылялся и пленных не брал.
Самые тупые предлагали ему деньги.
Тогда вампирски настроенный препод — особенно если дело происходило утром (у Береславского утро не бывало добрым никогда) — устраивал публичное аутодафе очередному грешнику российского высшего образования. Присутствовать на подобном действе было всегда весело, но иногда даже таких козлов становилось жалко: изысканно вежливый препод использовал свой язык, как гадюка — зубы.
Вторая часть группы была представлена середнячками, обычно — девчонками, желающими перед замужеством получить высшее образование. Они звезд с неба не хватали, но учились честно. С третьего курса и старше многие приходили на экзамен с животиками.
Этих — особенно с животиками — Береславский не обижал никогда, добавляя за подобную округлость минимум балл. Наиболее приближенным он объяснял свою позицию как посильный ответ китайцам: его представления об этническом составе будущей России не были оптимистичными.
Последняя, третья группа, к которой принадлежала сама Машка Ежкова, состояла из юных акул, интересующихся всем и желающих это все попробовать на острый зуб. Таких Ефим Аркадьевич обожал, прощал им любой запал и горячность и никогда не применял в дискуссиях свои ядовитые возможности.
Хотя нет, злобно пошутить он все же мог, виновато оправдываясь, что ради красного словца мало кого удается пожалеть.
Зато не жалел и времени своего, разрешал таскаться к нему на работу, в маленькое, но прикольное рекламное агентство «Беор».
Несмотря на незаурядность персонажа, вряд ли Машка долго вспоминала бы о нем после окончания вуза, если б не одна история.
Случилось это уже на пятом курсе, за полгода до диплома.
Неприятная была история.
А именно — отцов оборонный завод, раздираемый хозяйствующими субъектами, оказался без денег, зарплату надолго задержали. Папа же, будучи там не последним человеком, ничего себе не украл и оказался практически на мели.
По закону подлости Женька — ей было тогда как сегодняшним близнецам — попала в больницу с опасным пороком сердца. Это девятилетний ребенок!
И, наконец, мамуля забеременела близнецами, потеряв хорошо оплачиваемую работу в страховой компании.
Интересно, что близнецы своим появлением обязаны в основном Машке. Папа оставил все на усмотрение жены. Нет, он очень хотел детей — Женька получилась лишь после двенадцати лет их совместной жизни. Потом долго опять все не складывалось. Сейчас же сложилось, да еще в двойном размере. Но возраст мамы пугал врачей, и отец, никогда не боявшийся серьезных решений, теперь прямо сгибался под тяжестью ответственности. Вот в такой ситуации Машка и сказала свое твердое слово.
Чтоб мамуля рожала, ни о чем не думая и ни в чем не сомневаясь, поскольку это уж точно была последняя ее возможность.
Ну а потом — все, что уже сказано выше: папино безденежье, Женькина болезнь, мамин уход с работы. В такой ситуации Машке ничего не оставалось, как с утра, позаражав всех домашних безграничным оптимизмом, сваливать на весь день в поисках заработков. Деньги доставались, но не так много и очень тяжело: личной продажей все тех же шуб, однако еще не своих, а взятых на реализацию у мамы девочки из их группы.
Впрочем, заработанного хватало только на прожить.
И первое, чем пришлось пожертвовать, стал институт. Она не оплатила — ее отчислили. Даже не морочилась с академом: не ясно было, когда появятся деньги, а ни минуты свободной не выпадало уже сейчас.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});