Читать интересную книгу Давай прогуляем пары (СИ) - Манич Мария

И слава богу! В квартире наконец появилась свободная комната, стало больше воздуха и очередь в ванную уменьшилась на одного человека.

Непонятный грохот доносится из прихожей, словно кто-то тарабанит кулаком по двери. Вытянув шею, недоуменно смотрю в ту сторону.

Звонок у нас уже пару лет как не работает. Курьера на сегодня я не вызывала, и мама ни о ком не предупреждала. Обычно все посылки остаются внизу, у консьержа. Мой восприимчивый ко всякому ужасу мозг живо воспроизводит все документалки про маньяков, которые начинались именно так…

…девушка совсем одна в доме, занимается обыденными делами, и тут на порог приходит незваный гость. Убийце, проживающему по соседству, вдруг понадобилась соль для барбекю. Ну а потом всё как в тумане. Кровь, кишки.

Вздрогнув от очередного стука, двигаю к двери.

Прижавшись к глазку, рассматриваю стучавшего слишком долго. Потому что просто не верю своим собственным глазам. Приходится несколько раз моргнуть и потрясти для верности головой, а затем ещё раз проверить.

Если бы на моём пороге появился маньяк в форме мясника и с разделочным ножом в руке, я бы удивилась меньше, чем обнаружив там Матвея Громова в одном набедренном полотенце.

Глава 8

— Мля, — шипит видение по ту сторону двери и нервно оглядывается назад, в сторону лестничного пролёта.

Матвей осматривается на площадке, будто прикидывает, куда ещё можно постучать и вломиться. Проводит ладонью по лицу и, сцепив зубы, ударяет кулаком по стене.

Да, я всё ещё за ним наблюдаю, не выдавая своего присутствия. Стараюсь не дышать и не двигаться, играя в шпиона. Мысленно решая, стоит ли пускать Громова на порог квартиры и чем это может обернуться для меня.

Губы пересыхают, и сердце шарашит так сильно, отбивая ритм чечётки о рёбра, что я, кажется, глохну.

Он что, меня преследует? Откуда он взялся на пороге моей квартиры? Завёрнутый в полотенце и босой. Решил, так сказать, сразу продемонстрировать товар лицом?

Мы не соседи. Всех жильцов подъезда я знаю если не по именам, то в лицо точно.

Так. Стоп. Он босой?

Всматриваюсь в глазок внимательнее.

Этажом ниже слышатся голоса, разговор идёт на повышенных тонах, а следом раздаются грохот и топот.

Громов, повернувшись ко мне спиной, подтягивает съезжающее с ягодиц полотенце и принимает напряженную стойку. Словно уже всё для себя решил и непременно полезет в драку с любым, кто посмеет на него налететь.

Счёт идёт на секунды, и я принимаю решение, которое, скорее всего, принесёт мне кучу личных проблем! Зато на лестничной площадке не будет трупа полуголого мажора и лужи крови. А она непременно будет, если до Громова доберётся разъярённый папа Наргиз, моей одноклассницы.

Она как раз живёт на пару пролетов ниже. Её родители придерживаются весьма строгих религиозных взглядов, а их дочь любит пошалить и поиграть на родительских нервах.

Доигралась.

Торопливо прокручиваю ключ в замке и распахиваю дверь. Хватаю Матвея за плечи и втаскиваю внутрь квартиры, как раз в тот момент, когда мужская волосатая рука появляется на перилах. Просто кадр фильма ужасов, из тех, что я так люблю!

— Что за… чёрт, — выдыхает Громов. — Ты?

Его лицо комично вытягивается, рот приоткрывается, а глаза широко распахиваются. Эмоция удивления искренняя и неподдельная. Полотенце Матвея медленно сползает вниз, он дёргает его на место, продолжая неверяще таращиться.

Я краснею.

— Тихо! — шикаю и накрываю ладонью его губы, чтобы помолчал.

Припадаю обратно к глазку.

Дядя Тагир ворвавшись на нашу лестничную площадку, гневно закатывает рукава тёмной водолазки и сверкает таким убийственным, полным ярости взглядом, что мне хочется пригнуться, перекреститься и вытолкать Матвея обратно.

Папа Наргиз, огромный мужчина под два метра ростом и весом в сто двадцать килограммов, находится в прекрасной физической форме. Он за свою дочь и её репутацию с любого три шкуры сдерёт. Поэтому мне становится жалко отдавать Громова ему на растерзание.

Горячее дыхание щекочет кожу. Волосы на затылке приподнимаются, а низ живота пронзает острой стрелой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Отдёргиваю руку и, скривив губы, вытираю её о штаны.

— Совсем спятил? — бормочу смущенно, округляя глаза.

Матвей Громов только что лизнул мою ладонь.

— Ты что здесь делаешь, Коротышка? — хрипло, как будто только недавно проснулся, интересуется Громов.

Отходить подальше не спешит. Так и стоит в опасной близости в полумраке прихожей. Его плечи поблёскивают от капель воды. Есть несколько татуировок на груди, мелких, не особо заметных. Зато очень бросается в глаза россыпь из родинок. Они словно созвездия украшают жилистый мускулистый торс.

Отвожу взгляд и, приподнявшись на носочки, смотрю на лестничную площадку. Дядя Тагир, уперев руку в бок, приглушённо разговаривает с кем-то по телефону на непонятном для меня языке.

Возможно, нанимает детектива или киллера для Громова.

Пока он в квартире, ему по крайней мере ничего не угрожает.

— Спасаю тебя о смерти или возможного брака с Наргиз.

— Кто такая Наргиз? — летит недоуменное.

Закатив глаза, огибаю Матвея по дуге и двигаюсь по коридору в сторону спальни Саввы. Надо приодеть своего полуголого гостя, а потом вызвать ему такси. Ни денег, ни телефона при нём явно нет, если только он не спрятал их в укромном месте под полотенцем.

В комнате меня всё ещё дожидается сериал, а время, проведенное дома без толпы народа, стремительно тает.

— Никогда не спрашиваешь имена девушек, с которыми спишь?

— Зачем мне лишняя информация? Я всё равно забуду её к утру. — Судя по громким шлепкам босых ног по полу, Матвей решил пойти за мной.

Я останавливаюсь около нужных дверей и оборачиваюсь к парню.

— Ванная напротив, иди туда.

Громов пялится на мою грудь, спрятанную под футболкой и не запакованную в поролоновые тиски белья, задумчиво почёсывая подбородок. Стараюсь не опускать глаза ниже его лица и не смотреть на дорожку тёмных волосков, убегающих по его торсу вниз. Матвей кривит губы в усмешке, быстрым движением языка облизывает их и опять подтягивает свой нехитрый наряд, комкая ткань в кулаке.

Отворачиваюсь, тяжело вздыхая. И почему я сегодня такая добрая?

— Ты здесь живешь?

— Конечно нет! Подрабатываю горничной.

— Отлично. Давай обворуем твоих работодателей? Где здесь бар?

— Сначала мы оденем в трусы твои звенящие от холода бубенцы. А потом ты уйдёшь. Как тебе такой план?

— У меня есть другой… — пробирающий до мурашек шёпот раздаётся прямо у меня над ухом, и в следующую секунду на мою талию опускается чужая рука.

Я застываю статуей и перестаю дышать. В голове проносится огромное количество способов избавиться от трупа, так чтобы следы никогда не привели ко мне. Плюс всегда можно вытолкать непрошенного гостя назад в коридор. Дядя Тагир будет только рад такому исходу и сделает остальное за меня. Только я теряюсь от наглости Громова и не нахожусь с ответом. В который раз. Бездействую.

Я одна в квартире, с почти незнакомым парнем в одном полотенце. Волоски на коже приподнимаются от пикантности и возмутительности ситуации. Громов, почувствовав вседозволенность двигается ближе. И теперь я отчетливо чувствую ягодицами его возбуждение.

Вот ведь кобель!

— Что за план? — произношу тихим не своим голосом.

— Ты, я и твоя девственность. Помочь тебе сбросить за борт этот балласт? — говорит Матвей.

Вот ведь козел!

Кладу ладонь поверх растопыренных пальцев парня, которые он уже успел просунуть под футболку и пытаюсь отодрать от своего тела. Его теплое дыхание щекочет затылок и коже у основания шеи, там, где она переходит в плечо. Он меня что нюхает?

Вот теперь я напрягаюсь. Каменею и отдергиваю руку, как от раскаленной сковороды. Стараюсь игнорировать, дрогнувшие мышцы внизу живот. Что за…фигня!?

Неожиданный смешок в макушку, дезориентирует еще больше, чем попытки меня облапать. Оборачиваюсь и делаю шаг назад, отступая в комнату брата. Смотрю на Матвея с недоверием. Он меня не пугает, на нем одно полотенце и нет обуви. Капли на плечах подсохли, а короткий ежик на голове еще влажный. Парень кажется уязвимым, несмотря на всю свою показную борзость и наглость. Эдакий драный кот, просится на руки, а потом с удовольствием мурлыкающий когда его чешут за ухом.