Но если это действительно так, а по всей видимости это так, никаких логических брешей в своих рассуждениях я не нашел, то…
Получается, что единственное средство, по крайней мере, облегчающее страшную болезнь, сейчас сладко спит, свернувшись клубочком, в моих ногах. Я не мог представить, что будет, когда это откроется. А ведь откроется, можно не сомневаться. Кто-нибудь из лекарей или из жрецов Хосмара, к которым поведут девочку на консультацию, отчаявшись найти объяснение, рано или поздно придет к тем же выводам, что и я, и начнет копаться в окружении больной в поисках нового фактора. Да и копать долго не придется, Барсик сам выйдет навстречу визитеру.
Я видел для себя только один выход – честно признаться во всем Келтену. Он человек умный, богатый, влиятельный, это его ребенок болен и, кажется, получил какой-то шанс, вот пусть он и думает, как быть.
От принятого решения стало так легко, что я мгновенно провалился в сон.
Глава 5.
Я хотел поговорить с Келтеном на следующий же день, но не успел, он еще затемно уехал по делам на два дня. Сначала я расстроился, но потом обрадовался возможности еще раз хорошо все продумать и, по возможности, проверить.
При свете дня все мои выводы показались мне слишком надуманными, невероятными, и я засомневался, стоит ли говорить отцу больного ребенка такие вещи. А вдруг он не поверит, решит, что я просто денег хочу слупить, например? Или, что всего страшнее, он поверит, а окажется, что я ошибаюсь?
Я поймал Тайю, когда она была одна, и подробнее расспросил ее о том, как менялось состояние Ости с самого начала. Она подтвердила, что с начала болезни до приезда в Дерей тремор становился все сильнее, а здесь прогрессировал уже медленнее, потом и вообще остановился на одном уровне.
- Вот, потом в поместье приехали, там опять стало хуже, - продолжила она, недоуменно покачивая головой. – А здесь вот опять полегчало. Я уж думала, может, и не кармох это у нее, да лекари говорят, что точно кармох, ошибки быть не может.
Потом, увидев Ости, сидевшую в обнимку с Маськой, попытался узнать, что она чувствует, когда гладит кошку, но ничего, кроме «мягонько и тепленько», не добился.
К приезду Келтена я все же твердо решил поговорить с ним. Даже если я ошибаюсь, хуже ведь не будет? По крайней мере, какое-то время будет надежда, а это все равно лучше, чем полная и окончательная безнадега.
Я ожидал всякого – долгих дотошных расспросов, недоверия, обвинений в корыстных намерениях, но только не такого…
Келтен выслушал меня без единого вопроса, молча, опустив глаза. Я все больше нервничал, сбивался, наконец, закончил и затаил дыхание в ожидании реакции. И чуть не упал со стула, когда Келтен посмотрел на меня.
- Да, - почти прошептал он, - ты прав, это все объясняет.
Я вскинулся, уж больно испугал меня этот горящий безумной надеждой взгляд. Он остановил меня жестом:
- Не бойся, я понимаю, это еще не означает, что Ости выздоровеет, или что ей в конце концов не станет хуже. Но то, что ее ручки все еще нормально работают, она может все сама делать - это уже бесценный подарок. Понимаешь, Дима, для нас каждый лишний день – подарок!
Он встал:
- Пойдем, покажи мне своих зверушек. А то я и не видел-то их толком, только от Ости слышал.
Кошаки, как по заказу, оба спали на моей кровати, Барсик развалился на спине, словно нарочно демонстрируя свою могучую стать. Я взял пугливую Масю на руки, чтобы не сбежала:
- Вот, это самочка. Возможно, у нее детки скоро будут.
- Детки это хорошо, - задумчиво протянул Келтен и уважительно потрогал внушительную Барсикину лапу. - А это мужик?
- Мужик, - я невольно фыркнул, вспомнив знакомство кота с Халегом. – Осторожнее с ним, он и ударить может, и укусить.
- Так на то и мужик, - почти слово в слово повторил за своим охранником Келтен, и я рассмеялся, не выдержав:
- Вы с Халегом совсем одинаково о нем отозвались.
- А, - усмехнулся хозяин, - так это «мягонький коти Барси» так ему тогда руку уделал?
Помолчал, разглядывая кота, потом, словно окончательно решив, резко повернулся ко мне:
- Нельзя, чтобы с ними что-то случилось или чтобы кто-нибудь чужой чего не заподозрил. Глаз с них не спускай, прошу тебя. Халегу расскажи все, надо, чтобы он тоже был в курсе, и я ему доверяю. Больше никому пока ни слова. Жене я сам скажу.
Голос его становился все тверже, как будто он все больше уверялся в правильности своего решения:
- Через пару дней вообще в поместье переедем. Что толку тут сидеть, а там все свои, все свое. Я только срочные дела улажу и поедем. Так что готовься. И мальчишку этого, Микана, вместо себя за пределы дома гоняй, все равно без дела большую часть дня болтается, бабы его балуют только.
Мне оставалось только взять под козырек, что я и сделал.
- А то, что я из другого мира, вас совсем не удивило? – полюбопытствовал я. – Вы в это так просто поверили?
- Таких зверей в нашем мире нет, в этом я уверен. Были бы, жрецы Хосмара уж точно бы их не пропустили, - он пожал плечами. – Конечно, это удивительно, но я верю своим глазам.
Я только позавидовал такому здравомыслию.
Выходя из комнаты, он обернулся. В глазах его явственно блестели слезы:
- Спасибо тебе, Дима, за надежду. Нам тебя боги послали.
Реакция Халега на мое откровение была похожей, в чем я и не сомневался. Выслушав меня, он только хмыкнул:
- Я же говорил, что нигде таких зверушек не видел.
Я поделился своей тревогой:
- Страшно мне, что зря обнадежил. Такую суматоху поднял… А вдруг я ошибаюсь, и они вовсе не при чем…
Он непривычно серьезно ответил:
- Надежда, брат, зряшной не бывает. Все людям силы будут дальше жить. Я-то думаю, что прав ты. Другого объяснения нет. Ну, время покажет. А зверьков своих из дома не выпускай, особенно мужика. Он, подлюга, ничего не боится, нарвется, неровен час.
- Да, - согласился я. – Только ему это не понравится. Как бы не начал в доме гадить… Маська-то аккуратная, в ней я уверен. А вот он может из чистой вредности такое устроить.
Халег хохотнул:
- Он такой, может… Да если они у тебя и впрямь целебные, какашки ихние за золото сойдут. Так что пусть гадит, уберут бабы, не переломятся.
Хозяйка зашла ко мне тем же вечером, вернее, почти уже ночью. Видать, прибежала сразу после разговора с мужем. Тирина Келтен была очень тихой, незаметной женщиной, живя с ней столько времени в одном доме, я так и не составил о ней никакого мнения. Но теперь я убедился, что Келтен выбрал супругу себе под стать.
- Дима, - сказала она, - спасибо тебе. Нет-нет, послушай. Да, это все еще неизвестно и ненадежно. Но муж тебе сказал, и я еще раз повторю – для нас каждый лишний день подарок. И надежда, Дима, надежда…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});