Эдвард встревоженно взглянул на Филиппа, который наблюдал за происходящим с таким выражением лица, словно готов был разорвать на куски каждого, кто скажет что-то против слов отца.
— Предлагаю голосовать, — прерывая шум, сказала женщина и подошла к столу. Все мужчины расступились, давая ей место. Старуха мадам де Монтель, дама с седыми волосами, убранными в высокую причёску размером с ещё одну голову, в чёрном платье и с огромным количеством блестящих украшений, была похожа на высохшую сороку. Её бесцветные глаза под тяжёлыми старческими веками, однако, смотрели строго и внимательно. Она всегда держалась прямо, как подобает даме самого высокого положения. И у неё были все права считать себя лучше каждого из собравшихся мужчин — именно она была главой Восточного Альянса и имела прямую связь с самим Советом Магии.
— Кто на данный момент отказывается предоставлять Пиросу военную поддержку? — спросила она, оглядывая собравшихся.
Четыре руки взмыли в воздух моментально. Поколебавшись, за отказ проголосовало ещё несколько человек. Тонкие губы женщины растянулись в сочувствующей улыбке.
— Сочувствую, сэр Керрелл. Голосованием было принято решение отказать Пиросу в военной поддержке со стороны Восточного Альянса. Если кто-то примет решение лично со своей стороны поддержать вас, мы, разумеется, этого не запрещаем.
Филипп с ненавистью следил за поднимающимся из-за стола Гардианом Артом, который и не скрывал иронично-победной улыбки. Филиппу в тот момент король Санаркса был противен весь — от острых зубьев короны до последней серебряной пуговицы на тёмно-синем камзоле. Он был уверен: если бы не Арт, больше людей проголосовало бы за помощь Пиросу. Они ведь понимали, что Райдос намного сильнее! Они понимали, что, если враг пойдёт в наступление, выстоять будет крайне сложно. И уж тем более они не могли не слышать о том, что Райдос сотрудничает с людьми за океаном. Что можно было заказать с Форкселли — одному Небу было известно, но если это — техника для войны, то проблемы у Пироса становились намного страшнее, чем они могли представить сейчас.
Филипп выключил прибор и, скрестив руки на груди, упал на подушки, тут же закашлявшись от поднявшейся в воздух пыли.
Эдвард посмотрел на брата и тяжело вздохнул.
5
За лето на южном фронте не произошло ни одного важного сражения. Попытки вытолкнуть войска Райдоса за границу проваливались одна за другой, но и их легионам вглубь пройти не удавалось. Соседствующие с югом области нервничали из-за крупных беспорядков, которые учиняли мародёры и словно сошедшие с ума люди, но столица жила спокойно. Несмотря на новости об участившихся поджогах, разгромах и убийствах, совершённых руками самих южан, жителей Пироса, люди верили, что врагу до них не добраться.
Для этого делалось всё возможное: непроходимые барьеры преграждали путь всякому, кто пытался проникнуть с осаждённых территорий вглубь страны, создавались наземные преграды, каждый южный гарнизон был мобилизован и подготовлен к немедленному отправлению на поля сражений. Пока, к счастью, в этом не было необходимости. И пусть стражи порядка не всегда справлялись с происходящим в городах и деревнях, армия у границ пока выполняла свои обязанности так хорошо, как только могла, сохраняя преимущество.
И всё же, несмотря на все принятые меры, Филиппу было неспокойно. С помощью друзей-техников настроив синернист на обхождение созданных в замке блоков, он постоянно обновлял сводки новостей. И всё, что из них становилось ясно: юг Керреллам уже не принадлежал. Люди не хотели, чтобы он кому-то принадлежал. Обозлённые, они сжигали чужие дома, чужое имущество, могли напасть на соседей, которые высказались за королевскую семью. Те, кто поддерживал Пирос, бежали с юга, забирая всё, что могли. Они обходили барьеры, вымаливали возможность пройти через блокпосты и скрыться там, где казалось безопаснее. Что угодно — только бы сбежать от ужаса, который наступил после объявления войны. Даже бойцы, находящиеся на юге, постоянно были начеку, чтобы их не убили озверевшие пиросцы.
Все найденные новости заставляли Филиппа думать, что он сам должен что-то сделать. Эдвард же, наблюдая за хмурым братом и вечно занятым отцом, который стал появляться в замке реже обычного, боялся, как бы его не оставили дома, не отпустив в Академию. Он даже слышал разговор Филиппа с матерью.
— В Мидланде точно всё спокойно? — спрашивала она. — Как бы с вами ничего не случилось.
— Нам ничего не будет угрожать, — убеждал брат. — Райдосовцы ведут себя в Мидланде, как все. Они нарушат закон и устав, если попробуют причинить нам вред.
От этого Эдварду становилось жутковато. Академия виделась глотком свежего воздуха — он так хотел скорее выбраться из дворца, где в каждом углу затаились напряжение и угнетённость. Эдвард был уверен: в Академии такого не будет. Даже если ему придётся видеться с Филиппом, один человек — не так уж много.
Он просто не мог оставаться на Пиросе.
* * *
Академия Мидланда — место, в которое стремился попасть любой считающий себя сильным волшебник. Знаменитая школа в не менее знаменитой стране, которая привлекала уже тем, что в ней не было короля. Всем управлял парламент, который, по слухам, имел прямую связь с самим Советом Магии — высшей властью, которой подчинялся весь мир. Говорили, по их указанию несколько веков назад и был построен замок Академии: огромное белокаменное здание, окружённое высоким кованым забором и рядом пышных кустов. Оно выделялось среди длинных пятиэтажных сооружений, тянущихся вдоль улиц едиными блоками и различающихся лишь по цвету фасадов и форме лепнины вокруг окон.
Замок Академии имел несколько ярусов: крылья общежитий справа и слева тоже были низкими и длинными, окна их выходили на шумные, полные студентов сады, окружившие здание со всех сторон. За ними следовали башни, чьи шпили, расположенные на белоснежных куполах, украшали жёлтые флаги. Между башнями ярусами набирали высоту крыши центрального корпуса. Громадные часы украшали его фронтон, а под ними висело полотно с гербом Академии: на щите с чёрной окантовкой переплетались буквы «А» и «М», из-за щита выходили ленты и цветы.
Поражённый Эдвард сначала даже подумал, что замок Академии вполне мог бы посоревноваться в размерах с королевским дворцом Пироса, который по красоте архитектуры уступал точно. Роскошь, чувствовавшаяся во всём, начиная с молочно-белых стен и заканчивая яркими цветами, высаженными вдоль дорожек, завораживала и кидала тень на простую, строгую красоту замка на Пиросе. Не удивительно, что Академия Мидланда пользовалась такой популярностью — один её вид внушал благоговение.
Привезённый и тут же брошенный Филиппом Эдвард стоял, с трудом сдерживаясь, чтобы не раскрыть рот, и глядел