детского сада, и тем не менее считала себя экспертом в этом виде деятельности. Она была одета в свой обычный жакет и юбку в тон от Шанель, сшитые на заказ. Впрочем, не имело значения количество денег, потраченных женщиной на дизайнерскую одежду. На Кармелине любая одежда выглядела дешево.
Родриго удивился тому, как долго она выжидала, прежде чем прийти к Эсмеральде, и заметил, как Эсмеральда смотрит на вдову отца. С прищуром, не предвещающим ничего хорошего. Хотя в ее взгляде и не было ненависти. Правда, она не в курсе, насколько низко пала Кармелина, пытаясь вычеркнуть ее из жизни отца. И Родриго был обеспокоен тем, о чем девушка никогда не узнает.
Теперь-то Эсмеральда готова завладеть призом, к которому вдова Патрисио шла десятилетиями. Кармелина отнюдь не глупа, а потому день ото дня отчаивалась все больше. А отчаявшаяся Кармелина невероятно опасна.
Родриго даже не пытался скрыть то, что откровенно насмехается над ней.
— Чего ты хочешь?
— Просто пришла лично сообщить вам, что я запретила использовать любые кинопленки с участием моего мужа для этого фарса.
Она повернулась к Эсмеральде:
— Если ты ничего не знаешь о своем отце, то только потому, что он так хотел. Тебе придется продолжать предпринимать жалкие попытки бунта, не просматривая его интервью.
— Кармелина, — рявкнул Родриго с явной угрозой в голосе, — следи за тоном!
Зато Эсмеральда не дрогнула, демонстрируя равнодушие, не обнаружила и малейших признаков того, что ее задела язвительность женщины.
— А я и не просила отснятых материалов. У меня и без того найдется с чем поработать.
— Я попросил, чтобы отснятый материал находился в твоем распоряжении, — парировал Родриго. — Речь идет о документальном фильме, который мы готовили на тридцатипятилетие студии в следующем году. Правда, не успели его закончить.
— Значит, он тебе помогает! — Желчь, переполнявшая Кармелину, хлестала из каждого ее слова. — Достопочтенный Родриго Альманзар, который отвернулся от собственной семьи, чтобы занять законное место моего сына. Не доверяй ему. Этот человек предал бы и собственную мать в надежде сохранить этот пост.
Ее голос сочился презрением, но Родриго давно поставил заслон, а потому слова Кармелины не достигали его. Единственное, о чем он тревожился, — как бы эта баба не запустила свои когти в Эсмеральду. Этого он не потерпел бы.
А оказывается, Кармелина еще не закончила.
— И теперь этот лицемер пытается отнять у моих детей их наследие. Мне не нужны деньги этой студии. Просто Родриго пытается уничтожить то, что не сам создавал.
Нет, он бы никогда в жизни не поднял руку на женщину, и только именно по этой причине не вытолкнул вдову из своего офиса силой.
— У меня тоже есть право на «Самбрано», — спокойно возразила Эсмеральда, будто едкие слова Кармелины и вовсе не коснулись ее сознания.
Кармелина направилась было к двери, но, не удержавшись, остановилась перед платьями.
— Никакая, даже самая дорогая эксклюзивная одежда не замаскирует твое происхождение. Ты — незаконнорожденная дочь Патрисио.
Эсмеральда демонстрировала беспечность.
— А зачем мне вообще что-то скрывать, если я все равно вписана в завещание?
Кармелина зло посмотрела на нее и выбежала из кабинета.
Сердце Родриго бешено стучало. Хотя это не имело никакого отношения к Кармелине. Причиной всему Эсмеральда. Время и расстояние ничуть не уменьшили его влечения к ней.
— Не бери в голову слова этой стервы, — посоветовал он.
— И не подумаю. Хотя, знаешь, ты прав. Сегодня вечером я буду на приеме. Покажу всем, что не собираюсь прятаться.
Эсмеральда явно гордилась собой. Тем не менее Родриго заметил, что в ее голос вкрались надтреснутые нотки. Он тепло улыбнулся ей:
— В таком случае тебе необходимо примерить платья. Можешь это сделать прямо здесь.
Его скрутил всепоглощающий жар. Ее секундное замешательство и смущение не укрылось от его глаз, тем не менее он не дал ей ответить и нажал на какую-то кнопку. Стеллаж отъехал в сторону, обнажив проход в стене.
— Ого! — Эсмеральда всматривалась в темноту узкого коридора, ведущего в просторную спальню с ванной комнатой. — Это что, комната моего отца?
— Патрисио построил ее давным-давно. Как-то он признался, что не прошло и шести месяцев с их с Кармелиной свадьбы, как ему насущно потребовался способ немного отдалиться от нее. Их брак никогда не был счастливым, всего лишь деловое соглашение. Поначалу, я полагаю, оно казалось взаимовыгодным, но за последние десять лет я увидел, что Патрисио стал жестче. Он всегда говорил, что твоя мать — единственный человек, способный вернуть его хорошие черты.
— Он не заслуживал ее, — тихо отреагировала Эсмеральда, по-прежнему не решаясь шагнуть в сторону спальни. Она выдержала паузу, снова посмотрела на Родриго, будто надеялась угадать его тайные мотивы. — Спасибо тебе за платье. Почему ты так добр ко мне?
Вопрос на двести миллионов долларов, не так ли? Родриго мог бы сказать, что в долгу перед Патрисио, что он профессионал и оказал бы подобную любезность любому другому. Только все это окажется ложью. А он и солгал:
— Я добр ко всем.
— Да ты сама добродетель. — Лукавая улыбка на лице сгладила резкость ее слов. Боже, как Родриго хотел ее! Потребность прижать к себе была слишком сильной.
Он кивнул, когда дверь за ней уже закрылась. Не нужно кому-либо знать, что его глаза были прикованы к великолепному виду идеальных ягодиц Эсмеральды, когда она уходила.
В общем, он по уши в дерьме. Целая жизнь упорной работы ради единственной цели грозила кануть в Лету. И все потому, что между ним и его мечтой встал единственный человек, ради которого он в состоянии пожертвовать всем.
Глава 7
— Застегивайся уже, черт возьми! — В который раз Эсмеральда, безуспешно пытаясь застегнуть молнию на платье, разочарованно вздохнула.