если я не позабочусь, человек не сможет перейти в Ивана Рыкова. Кстати, кто такой Рыков? В двух прошлых жизнях я этого имени не встречал.
До сентября мне надо определиться со школой. В спецшколу с углублённым изучением китайского, как в прошлый раз, не хочу. Она стала последним аргументом, из-за которого меня приняли на учёбу в хитрое заведение. Тогда в какую школу идти? Языковую? Ни английская, ни немецкая мне ничего нового не дадут. Математическая? После неё прямая дорога на мехмат и далее в проект на помощь Костяну. Не то, что я против, поработать на проекте могу, но и не то, что мне оно сильно нравится. Но что мне вообще нравится? И чем я могу заниматься?
Где я был действительно специалист, не будем вспоминать про должность курьера, так это в программировании и фотоделе. Программирование из первой жизни, фото из второй. Про дела с ЭВМ, во второй жизни немного подзабыл, однако в убежище пришлось вспомнить, Костян сильно загрузил расчётами и доводкой стенда до готовности. В теории сильно подтянул. В Дубне, в ОИЯИ, то есть Объединённом Институте Ядерных Исследований, можно достать Церновские библиотеки научных программ, чтобы сильно ускорить расчёты и проработать теорию межвременного перехода. Однако совсем не уверен в своём желании этим заниматься. Опять же, когда Костян появится в новой ипостаси? Обещал через полгода-год, но он точно сможет прибиться к проекту и возглавить его? Не уверен! Надо будет серьёзно подумать.
С фотографией чуток интереснее. Две персональные фотовыставки за плечами. Задел публикаций есть. Во всесоюзных изданиях публиковался два раза, в областной газете три и в районной больше сорока. С таким портфолио даже без направляющего пинка КГБ можно пристроиться, если не пригожусь Косте.
Задел по фототехнике великолепный. С минимальными дополнениями имеющейся аппаратуры, смогу пойти по любому направлению. Один узкоплёночный Nikon F2 Photomic с призмой DP-1, со штатником и зумом 85-200 закрывает почти все потребности. Если к нему добыть длиннофокусник, да моторную группу с батарейным отсеком, то стану идеальным спортивным фотографом. Среднеформатную Вronica-s2a с портретником и широкоугольником в прошлом использовал для фотографирования портретов и пейзажей. А Linhof Super Technika V с четырьмя объективами подразумевает качественные павильонные съёмки всего чего угодно, включая макросъёмку. Малышка Mamiya Super 16 — камера, которая всегда с тобой. Она постоянно висела у меня на поясе и часто бывала полезна.
Степану Ивановичу, капитану пограничников, с которым мы делали снимки взрыва шарика с водой, я сменял две старые Экзакты. На доклад в областном Доме Пионеров был взят нами собранный стенд для съёмки. Однако руководство признало неверным показывать школьникам, что снимки сделаны иностранными фотоаппаратами, пусть даже производства ГДР. Их заменили на политически правильные Зениты-С, всё едино съёмок не планировалось, а для показа любые фотики сгодятся. Когда вернулся, моего соавтора в посёлке уже не было. Перед сменой места службы он срочно уехал в отпуск. В общем, Экзакт в моей коллекции нет, но от них остался большой набор принадлежностей, одних только объективов четыре штуки. Ещё шахтный видоискатель, всякие бленды, светофильтры, тросики штативы и прочие мелочи. Оборудование изрядно устаревшее, однако вполне рабочее.
У Экзакт есть два неочевидных преимущества. Первое, при богатейшем функционале потёртый, не вызывающий зависть, внешний вид. Иногда это важно. Второе, возможность найти в комиссионках дополнительные причиндалы, причём по достаточно умеренной цене. В 50-ые производился широкий спектр аксессуаров для этих камер, и, через офицеров, служивших в ГДР, многое попадало в Союз. Думаю, если увижу аппарат в хорошем состоянии, то стоит купить.
Из ненужных фотоаппаратов, после всех обменов, осталась дальномерная Лейка, ещё военных времён. Пожалуй, она интересна только для коллекции. А вот роскошный деревянный аппарат в шикарном кожаном саквояже, который, кроме красоты, во всём уступает Лингофу, имеет единственную область применения — клеить девочек на его помпезную внешность.
С финансами у меня прилично, одними наличными больше 45 тысяч рублей, да аккредитивов ещё на 40. Но меня послали с основным заданием, добыть средства на обустройство прибывших. Перед заброской, кроме технической документации проекта, заставили заучить адреса тайников с наличными в Москве, Ленинграде и Геленджике. Нет, там не древние монеты и украшения, представляющие скорее исторический интерес. Даже не случайно оставшиеся захоронки, бежавших от революции буржуев, дворян и прочих богатеев. Расположение таких закладок тоже помню, но ведь драгоценности из них ещё надо реализовать. В первую очередь, интересны тайники валютчиков, цеховиков и прочих деятелей теневой экономики Союза. У воров в 70-х особых денег не было. Кое-что было спрятано и забыто, но что-то, иногда через много лет, нашлось.
Все слышали о упавшем с балкона портфеле, в котором хранили 200 тысяч наличными? А о трёхлитровой банке с золотыми изделиями и валютой, которую закопали на огороде? А похожий на музей дом Берты Наумовны, обыск в котором принёс следствию полмиллиона рублей, не считая других ценностей? Хотя её арестуют в начале 80-х.
Но и это мелочь, по сравнению с тайниками в южных республиках. Как перейдут наши люди, можно будет организовать группу для экспроприации очень серьёзных средств. Узбекистан. Хлопок. В одном сельском домике лежит много миллионов наличкой. Взять не трудно, сложнее будет вырваться из республики. А ещё сложнее скрыть изъявших такие деньги. Но ведь прибудут зубры из спецслужб, они не такие операции проворачивали. Думаю, справимся. Куш уж больно заманчив. Есть и возможность перевести средства американской мафиозной семьи на наши счёта.
Во втором дубле мы с Костяном про клады с наличными не знали. Искали дореволюционные закладки и зарабатывали на том, что я привёз с Камчатки. 70-ые — это такое время, когда евреи уезжали и старались вывезти компактные ценности. Лучше валюту, но на золото и драгоценные камни тоже был спрос. А у меня четыре бутылки шампанского с золотым песком и бидон самородков. Про ювелирку в кладах Чалдона и Калины мы тоже помнили. От дяди Пети достался набор именников ювелира и царских пробных клейм. Дядя Витя подарил книжку и начальный набор инструментов ювелира. Казалось бы — делай вещи под дореволюционного мастера и продавай эмигрантам. Однако опасно, среди уезжающих полно стукачей. Хотя вариант получился интересный, ведь покупатели считали что продаются остатки наследства почившей в бозе бабушки.
Вот и думай, как лучше и безопасней добыть денег.