Тому тоже доводилось выполнять кое-какие трудные задания, некоторые были крайне опасны. Иногда ему приходилось оказываться у неприятеля под чужой маской. Бывало, что он сидел за столом с людьми, которые мгновенно пустили бы ему пулю в лоб, если бы узнали, кто он на самом деле.
Но никогда его не посылали на подобные задания на целых два года.
— Это было давно, — сказал Джо.
— Но ты бы снова согласился, если бы тебя попросили сделать это еще раз, — кашляя, произнес Чарлз.
Джо уставился на своего старого друга мрачным взглядом:
— Как и ты.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга, не мигая и не отводя глаз, пока кашель не заставил Чарлза согнуться.
— Ты все же собираешься дать это интервью? — жадно хватая ртом воздух, спросил Чарлз.
— Думаю, я должен это сделать. Чарлз сердито закрыл лицо маской и втянул в себя столько кислорода, сколько смог.
— Но ты сказал: «Это было давно». Так какой смысл? — Он снова закашлялся, да так, что на глазах выступили слезы, а на губах появились капельки крови.
Келли с тревогой взглянула на Тома:
— Я думаю, лучше отвести его в дом. Ты не возражаешь?
— Прекрасная мысль. — Том взял Чарлза на руки, убедился, что Келли несет следом баллон с кислородом, и направился к дому.
Однако Чарлз еще не закончил свой разговор с Джо. Он поднял голову и, глядя поверх плеча Тома, обвиняюще протянул дрожащую руку:
— Ты ненавидел меня с того момента, как увидел в первый раз!
Джо стоял в дверях, наблюдая, как Том переносит Чарлза в дом. Его сердце ныло.
В тот первый раз, когда он увидел Чарлза — почти шесть десятилетий назад, — того тоже несли.
За то, что Анри и Жан-Клод принесли его в дом Сибелы, их всех могли расстрелять.
Чарлз был серьезно ранен, жизнь медленно покидала его. Он был без сознания. Аристократически красивое лицо его было бледным, искаженным болью, светлые волосы слиплись от крови и грязи. Чарлз казался сказочным принцем, упавшим с неба. Срочно требовалась медицинская помощь, которую могла оказать только Сибела, так что пришлось проделать большой путь с огромным риском для всех. Если бы немцы нашли их здесь, то всех бросили бы в тюрьму, чтобы, потом повесить.
Но вовсе не страх был в сердце Джо, когда он увидел раненого летчика. В его сердце была надежда.
Американцы высадились во Франции. Высадка союзников, ради которой он положил столько труда, состоялась.
Пройдет совсем немного времени, и небольшой городок Сент-Элен будет освобожден. Пройдет совсем немного времени, и несколько еврейских семей, укрытых в разных местах города, смогут выйти на улицу и увидеть солнечный свет.
— Положи его на стол, — отрывисто скомандовала Сибела, завязывая свои длинные темные волосы узлом, чтобы они не мешали ей тщательно мыть руки в тазу. — Мне нужна горячая вода. Мари, разожги огонь. Петра, принеси бинты и мыло. Сними с него форму, Джузеппе.
Она повернулась к Джо, обдав его взглядом темно-карих глаз.
Джо кивнул и перенес американского лейтенанта на тщательно обструганный деревянный стол. С лейтенанта быстро сняли одежду — теперь при появлении немцев его можно было выдать за крестьянина, случайно раненного шальной пулей с приближающегося фронта.
Джо собрал всю одежду и вложил в нее бирку с фамилией. «Чарлз Эштон», — прочитал он надпись на ней, прежде чем завязать все в узел. Одежду следовало зарыть немедленно — и достаточно глубоко, чтобы рыскающие по городу голодные собаки не учуяли запаха крови и не раскопали ее.
Один из помощников Сибелы принес простыни, чтобы закутать в них Эштона, но Сибела отложила их в сторону. Эта летняя ночь была теплой, на теле американца выступил пот, так что покрывало ему не требовалось.
Сибеле было всего двадцать лет, но на ее столе уже побывало немало самых разных людей — и все они были окровавлены.
У Эштона, как заметил Джо, было три пулевых ранения — в плечо, в бок и в бедро.
— Пули до сих пор сидят в нем, — произнесла Сибела, окончив осмотр. — Это хорошо. Должно быть, пули были на излете. Возможно, нам удастся сохранить ему жизнь.
Пули на излете не пробивают человека насквозь и не вырывают мясо и жилы, оставляя незаживающие раны.
— Если я смогу вынуть эти пули, — продолжила Сибела, — и если мы не занесем инфекции…
Когда ее глаза встретились с глазами Джо, она показалась ему много старше своих лет. Да, он знал, что инфекция унесла не меньше жизней, чем немецкие пули. Без больниц, без настоящих докторов, раненые солдаты обычно умирали. Тот факт, что пули застряли в теле, позволял надеяться, что раненый выживет, но шансов на это было немного.
Джо дотронулся до плеча Сибелы и ощутил ее напряженные мышцы. Эти руки уже не раз делали невозможное возможным.
— Ты можешь его спасти, — тихо сказал он. Сибела кивнула:
— Я могу попытаться. Мне необходим помощник, который бы подержал раненого, если тот очнется.
У них не было морфия, а удаление пуль без обезболивающих средств не могло не быть крайне болезненным. У Джо уже был в этом собственный опыт. Может быть — только может быть, — потеря крови у Чарлза Эштона была столь большой, что он останется без сознания до того времени, пока она не закончит операцию.
Конечно, эта надежда не сбылась. Раненый вдруг застонал, его веки дрогнули, и он открыл глаза, чтобы взглянуть на Сибелу глазами цвета летнего неба.
Сибела на какой-то миг растерялась. Она в первый раз смотрела в глаза американца. Джо она не считала американцем, поскольку его мать была француженкой, а отец итальянцем и вырос он в Нью-Йорке — по своему характеру городе больше европейском, чем американском.
Даже без одежды было видно, что раненый — американец. Он словно сошел со страниц журнала о Голливуде — с отливающими золотом волосами, словно вырубленными чертами лица, чистыми голубыми глазами.
Раненый какое-то время смотрел на Сибелу, потом поднял руку, чтобы коснуться ее щеки.
— Ангел, — прошептал он.
Сибела поспешно отвела глаза и отступила, избегая его прикосновения.
— Скажи ему, что он ошибается. — Сибела плохо знала английский, но произнесенное слово поняла. Она кинула взгляд на Джо. — И скажи, что после того, что я с ним сделаю, он будет называть меня дьяволом.
Но Джо не успел перевести, поскольку Эштон поднял голову и с заметным усилием попытался привстать.
— Француженка, — прохрипел он. — Ты — француженка, ангел. Сестра! Что случилось с?.. — У раненого не было сил даже говорить, но он все пытался приподняться. Вдруг его глаза закатились, и он рухнул на стол.
— Быстро, — скомандовала Сибела Мари и Люку. — Держите его.