внимания бумажки, поднял небольшую записку, написанную почерком Гарри. Имена поставщиков наркотиков. То, что было нужно.
***
Бюрократии в Куполе, несмотря на полнейший дефицит бумаги, меньше не стало. Даже смотрителям, прямым долгом которых был арест людей, приходилось заполнять доносную форму. Форму № 1. Эта схема казалась вдвойне странной, ведь вещественных доказательств, в особенности при тяжких нарушениях, как правило, не требовалось. Зачастую обвинение проверялось во время непосредственного визита смотрителей.
Конлею далеко не впервые приходилось её заполнять. По крайней мере сейчас он это делал по долгу службы.
Он наспех заполнил несколько полей. Имена. Нарушенная Норма. Внизу вписал свой идентификатор и социальный статус. Доносы от смотрителей просматривались в особом порядке.
Долго ждать не приходилось. Специальному отряду почти сразу выдавали доступ к Архиву для получения досье, идентификации нарушителей и последующего их ареста.
Впрочем, сегодняшний случай был особенным. В графе примечаний Конлей просил разрешения на проведение нестандартной процедуры немедленного устранения нарушителей по его плану. И, спустя полчаса ожидания, получил одобрение.
Иного решения командир специального отряда Райан не ждал. Его репутация действенного специалиста давала о себе знать.
Меньше, чем через час, он и группа вошли в главный зал Государственного Архива. Такое случалось часто, и Николь, до той поры писавшая что-то в блокнот, нисколько не удивилась нескольким смотрителям во главе с человеком в капюшоне.
Конлей молча подошёл к ней и протянул листок с написанными его неаккуратным почерком именами. Николь слегка нахмурилась, глядя на парня, но вопросов не задала.
Эта процедура давно стала обычной.
***
Времени до выключения ламп оставалось немного. Конлей окинул взглядом всех сидевших в атриуме смотрителей, его напарников, ждавших сегодняшней ночной операции.
Конлей знал, что наркоторговцы давно мозолили глаза Правительству. Тем не менее, вычислить их было бы крайне нелегко. Никто не подозревал, что спонсирование революционной ячейки обеспечивалось благодаря распространению наркотиков одним из её участников — Питером Мэтьюзом.
Подробностей схемы финансирования революционеров не знал даже сам Конлей, который вовсе не хотел погружаться ещё и в эту тайну. Меньше знаешь — крепче спишь. А смотритель и так знал слишком много.
И всё же, если бы не осведомлённость Конлея о тайнике в Храме, потребовалась бы ещё куча времени, чтобы выйти на производителей и главных торговцев наркотиками. С арестом подельников они перестали иметь для смотрителя Райана какое-либо значение.
Ночные операции. Такие вылазки спецотряда одобряли далеко не всегда, ведь нахождение вне помещения в неосвещённое время являлось нарушением Нормы № 11. Но Конлей не видел более надёжного способа, иначе как уничтожить нарушителей в их собственных квартирах. Правительство операцию одобрило.
По Куполу разнёсся звук звонка. Через несколько секунд лампы отключились.
В распоряжении смотрителей были мощные фонари, которые обычно использовали дежурные при еженощном патрулировании территории.
Спецотряд покинул корпус Отделения. Поделившись на группы, смотрители отправились к квартирам наркоторговцев, освещая себе путь яркими лучами.
Конлей сам придумал этот способ устранения. Кажется, у него и правда ехала крыша. Но сейчас он думал об этом с сокрытой в темноте улыбкой.
Он не чувствовал волнения. Даже скорее наоборот. Конлей любил правосудие.
Этой ночью всё прошло по плану. Ни один из наркоторговцев не дожил до включения ламп и начала очередного дня.
Запись в дневнике Джерри Орвелла Райана от 13.01.2048
Люди. Люди не заслуживают того, что мы пытались для них сделать. Не заслуживали той жертвы, что мы принесли. Я ухожу. Конлея оставил Гарри. Элис будет жить с ними. Они воспитают его, как нужно… Жаль, что мир уже не перевоспитать. Ему ничего не поможет, даже если у кого-то выйдет свергнуть Правительство. Оно само не в силах ничего изменить, даже если бы захотело. Человечество само пришло к тому, в чём сейчас находится. Надеюсь, сын не повторит моих ошибок. Этот дневник писался, чтобы он мог продолжить мой путь, но жизнь повела его немного иначе, чем я ожидал. Оставляю дневник Конлею.
***
Почему?
Почему их не выселили, а предпочли столь ужасную меру наказания?
Почему?
Почему его до сих пор мучил этот лаконичный вопрос, требующий постоянных тягостных размышлений, несущих лишь новые вопросы?
Почему?
Почему каждый раз, когда он хочет сделать как лучше, кто-то вынужден умирать?
Почему?
Почему даже на фоне этого ужасного зрелища она снова так прекрасна?
Так почему?
Почему даже сейчас он продолжал упиваться отражением еë глаз? Когда зверски сжигали его бывших друзей…
По крайней мере, трое приговорённых считали Конлея другом.
Приобняв, как когда-то, свою возлюбленную за талию, Конлей Райан с трепетом сердца смотрел за публичной жестокой казнью трëх революционеров.
Они пытали бороться с системой, имея цель освободить людей от диктатуры Правительства. Пытались привести в исполнение вечный двигатель развития человеческого общества.
Но они не догадывались, что люди могут сжечь даже собственную вечность. И давно это сделали.
Конлей Райан вспоминал и прогонял в голове строчки из дневника отца, сподвигнувшие тогда юношу пойти и заполнить Первую Форму, разрушив жизнь и деятельность этих людей.
Он верил, что это приведёт к спокойствию. Спокойствию его и девушки, стоявшей сейчас перед ним.
Знал, что, если еë спокойствие будет требовать убийств, он будет убивать.
И надеялся, уповал на идеи Джерри Райана, точно так же, как и Конлей, разочаровавшегося когда-то в революции.
Конлей Райан продолжал тонуть в еë прекрасных глазах. И желал только этого.
***
10глава
Фильмоскоп сознания отрывисто воспроизводил образы памяти, под влиянием навевающих эмоций складывающиеся в целостную картину воспоминания. Зал Школы. Несколько детей его возраста, стоящие вокруг. Группы, в которых обучали смотрителей, к счастью, никогда не были большими. Чёрная, словно смоль, голова Деймона Сида, стоящего поодаль и с потупившимся взглядом смиренно, наряду с остальными внимающего словам преподавателя.
Деймона тогда единственного пропустили. Только его родителей не предали осуждению. Ведь только его родители были ещё живы.
Очередь дошла и до Эндрю. Из его памяти со временем стёрлись воспоминания о статьях нарушения «Кодекса…», из-за которых выселили родителей. О Нормах, из-за которых он оказался воспитанником Школы, будущим смотрителем.
Все его одноклассники были сиротами, отданными на попечение Отделения по Надзору. Всем им на протяжении десятилетия в голову вкладывались фундаментальные знания о языке, математике, Докупольной и современной истории и изучающемся в особенном порядке «Кодексе Норм и Порядков».
Каждому из них с малых лет прививали уважение к введённому порядку, который Правительство ставило превыше всего. Каждому не давали забыть, что возможность вырасти законопослушным и правильным гражданином была в их руках,