Читать интересную книгу Дневник летучей мыши - Наталья Александрова

И Маркиз положил на стол две фотографии, которые утащил у Саломеи Леонардовны.

– Это она? – Лола склонилась над сценой из оперетты.

– Утверждает, что да, – протянул Маркиз, – ты всегда говорила, что про театр знаешь все на свете, так дерзай! Прояви себя с лучшей стороны! Выясни, кто была такая эта Саломея, где играла, может, найдешь тех людей, кто ее близко знал!

– А фамилия у нее есть? – прищурилась Лола.

– Фамилий у нее как у барбоски блох! – объявил Леня. – Говорит, что было пять мужей и она каждый раз меняла фамилию! Кроме того, сценические псевдонимы – тоже пришлось несколько раз поменять, тебе ли не знать, как это делается… То она была Задонская, то Заневская, а может, Задунайская…

– Зачем менять сценический псевдоним? – удивилась Лола. – Когда тебя именно по нему все знают…

– Ну, может, оскандалилась в каком-нибудь театре, петуха пустила в главной арии или шлепнулась на сцене. – Маркиз начал терять терпение. – Слушай, займись этим сама! А я посплю немного, а то вторую ночь бодрствовать придется.

Лола очень выразительно посмотрела на пустой стол, потом перевела взгляд на холодильник, в котором после визита Маркиза, выражаясь словами старой песни, была «зима, пустынная зима». Разумеется, после всего съеденного ее компаньон способен только плюхнуться на диван и придавить подушку!

Маркиз со своей стороны сделал вид, что не заметил ее выразительных взглядов, и ушел к себе. Лола положила перед собой две фотографии и внимательно их рассмотрела. Одна – совсем маленькая, явно любительская, кто-то щелкнул троих в мексиканских костюмах, получилось не слишком четко, но лица разобрать можно. Другая – фирменная, на плотной бумаге, фигуры расположены очень удачно, видны яркие сценические костюмы. На мужчине расшитый золотом мундир, на одной из женщин фантастический наряд, черное, с серебристо-серым, платье, на другой – светлое с черными кружевами. Интересно, какого цвета платье – голубого, розового или желтого? Снимок-то черно-белый… Обе дамы затянуты в корсеты, и все трое в масках, так что лиц не разглядеть. Ах, ну да, это же сцена из оперетты «Летучая мышь»!

Лола перевернула фотографию. Вот, кстати, и надпись мелким шрифтом: «И. Штраус. «Летучая мышь». Ленинградский театр музкомедии. 1965 год».

«Однако, – поразилась Лола, – как же давно это было… Пожалуй, и концов не найти… Я тогда еще не родилась…»

Но она тут же представила, что скажет Ленька, когда проспится, – что он так и знал, что Лоле ничего нельзя поручить, что она ни к чему не способна и что помощи от нее в трудную минуту ждать что от козла молока. И самое главное, как он это скажет – презрительно сощурив глаза и притворно вздыхая.

Лола посидела немного, сдвинув брови, потом прихватила песика и пошла к себе. Там она порылась в ящиках комода и обнаружила свою старую записную книжку, еще тех благословенных времен, когда она служила в театре. Книжка нашлась довольно быстро, понадобилось всего-навсего вывалить на пол содержимое двух ящиков и прищемить руку третьим.

Пролистав книжку, Лола удовлетворенно улыбнулась и пошарила по кровати в поисках телефонной трубки, не нашла и сообразила, что паршивец Пу И наверняка снова закатил трубку под кровать. Пришлось сгрести все вещи с пола и запихнуть их в ящики, не разбирая.

Телефонная трубка нашлась под покрывалом. Только было Лола собралась позвонить, как за дверью раздалось душераздирающее мяуканье – это кот, брошенный на кухне, почувствовал себя одиноко и пытался пролезть в спальню.

– Только попробуй точить когти об антикварную мебель! – на всякий случай пригрозила Лола. – И цветы не смей трогать!

«Подумаешь! – ответил кот выразительным взглядом. – Не больно-то и хотелось…»

Лола прекрасно знала такие взгляды, однако все же пустила кота к себе, в противном случае он будет торчать в прихожей и рвать обои возле ее двери. Или разорется возле комнаты Маркиза, пока не разбудит того раньше времени.

Лола уселась на кровать рядом с котом и набрала первый номер в записной книжке. Через сорок пять минут, слегка посадив голос от непрерывной болтовни, она удовлетворенно откинулась на подушки. Нужный человек был найден.

Когда-то давно, когда Лола после окончания учебы в театральном институте поступила в свой первый в жизни настоящий театр, она познакомилась со старой костюмершей, которую все звали тетей Глашей. Тетя Глаша тогда уже была сильно немолода, но бодра духом. Худенькая, страшно энергичная, она успевала везде, в том крошечном театрике подрабатывала два раза в неделю – подгоняла костюмы, что-то перешивала, что-то мастерила, что-то перекраивала, а гладили вещи к спектаклю актрисы сами.

Тетя Глаша поработала за свою долгую жизнь едва ли не во всех театрах нашего города и, самое главное, помнила всех и вся, от знаменитых трагиков до скромных травести и от главных режиссеров до рабочих сцены и осветителей. Лола сильно надеялась, что и ее тетя Глаша вспомнит, может, не сразу, но непременно вспомнит. И уж если она не расскажет ничего про театр Музкомедии, то больше Лоле и обратиться не к кому.

Перед глазами встала ехидная Ленькина физиономия, но Лола отогнала непрошеное видение. Она собралась минут за пятнадцать, поставив личный рекорд, схватила сумочку и только тут сообразила, что давно уже не видит Пу И.

– Детка, ты где? – спросила Лола, аккуратно подкрашивая губы перед зеркалом.

Ответом ей было молчание. Лола пошарила на кровати, но наткнулась только на кота, который недовольно зашипел, когда она ненароком дернула его за хвост. Тогда Лола вскочила и побежала на кухню, где, как ей казалось, она оставила песика. Но там встретил ее только попугай, который задумчиво расхаживал по клетке.

Лола побежала в гостиную – иногда Пу И любил в полной тишине поваляться на диване. Гостиная была пуста – никто не сбрасывал диванные подушки, никто не прятался за Лолиной гордостью – раскидистым фикусом.

– Пуишечка, детка! – В Лолином голосе слышались нотки беспокойства. – Где ты прячешься? Немедленно выходи! Маме некогда с тобой играть, мама должна уйти!

По дороге она заскочила в ванную, мимоходом оглядела туалет – песика нигде не было. Она заглянула в комнату к Лене. Он сидел на кровати и пялился на нее опухшими со сна глазами. Лола сорвала с этого сони плед и потрясла над кроватью.

– Ты чего это? – хриплым голосом осведомился Маркиз, протирая заспанные глаза, но его подруга только помотала головой, потихоньку впадая в панику.

В ее спальне на подоконнике сидел кот Аскольд и неторопливо закусывал цветами фиалки. Фиалка была новая, только что купленная, не простая, а узамбарская, цветы на них покрывают куст пышной темно-розовой шапкой. То есть покрывали. Раньше, до того, как в спальню проникло это хвостатое чудовище.

– Вот я тебя, паразита! – крикнула Лола, но поскольку она была обеспокоена пропажей Пу И, то замешкалась, и кот успел спрыгнуть с подоконника и улепетнуть под кровать.

Лола перерыла всю кровать, разбрасывая подушки и непрерывно взывая:

– Пуишечка, детка, иди к мамочке! Сейчас не время играть!

В конце концов на пороге появился Маркиз, весьма недовольный и хмурый после тяжелого дневного сна.

– Леня! – плачущим голосом заявила Лола. – Леня, Пу И пропал!

– Да куда он денется… – Маркиз, пошатываясь и зевая, добрел до кровати и плюхнулся на ворох одежды, в нервах вываленной Лолой из шкафа.

Лола могла бы заорать. И даже затопать ногами. Или пустить в голову своего черствого и равнодушного компаньона что-нибудь тяжелое, к примеру, тот же горшок с узамбарской фиалкой – все равно после знакомства с котом он больше ни на что не годен. Но вместо этого Лола только взглянула на Леню с немым укором и слезами в глазах. И до него дошло, что его подруга вовсе не притворяется, что она страшно обеспокоена и на грани нервного срыва.

– Когда ты его в последний раз видела? – деловито осведомился Маркиз.

Выяснилось, что последний раз Лола видела песика примерно час назад вот в этой самой комнате. И дверь была плотно закрыта, так что выйти он не мог. То есть это Лоле так кажется, она почти уверена. Но на всякий случай обежала всю квартиру и проверила – Пу И нигде нет… он бесследно исчез…

– Не реви, – строго сказал Маркиз, – тушь потечет. – И тем же голосом позвал: – Пу И! Немедленно вылезай из своего укрытия! Нашел, понимаешь, время…

Никто не отозвался, да еще Лола посмотрела с легким злорадством: что, мол, съел? Думал, ты такой умный…

Леня тяжело вздохнул и с кряхтением полез под кровать. Но ничего не увидел в темноте, только расчихался от пыли. Потом, не глядя, он протянул руку, и Лола вложила туда швабру, за которой успела смотаться на кухню.

Странное дело, разрабатывая и выполняя свои остроумные мошеннические комбинации, Леня Маркиз был чрезвычайно ловок, умен, подвижен и самостоятелен, но как только Лола пыталась приспособить его к домашним делам, даже самым простым, ее компаньон тут же становился похожим на обычных мужчин. Если он брался за какое-нибудь дело, то Лола всегда должна была быть наготове что-то подать, принести, подложить, подпихнуть, придержать, подпереть, перевязать и смазать йодом. При этом молчать как рыба об лед, поскольку все ее советы в данном случае трактуются как неквалифицированные и нечего человеку под руку говорить глупости.