Читать интересную книгу Дьявол и сеньорита Прим - Пауло Коэльо

Правительства двух стран, расположенных на разных и удаленных друг от друга континентах, уже были информированы о происшествии и запретили вступать с террористами в какие-либо переговоры; от меня требовалось только выполнять приказы, повторять слова, которые мне подсказывали, и вести себя так, как просили специалисты.

Еще до вечера квартира, где держали заложников, была взята штурмом, а похитители - двое парней и девушка, явно люди неопытные, мелкие винтики могущественной политической организации, - изрешечены пулями. Но, прежде чем это случилось, они успели убить мою жену и дочерей. Если даже у Бога есть ад, сотворенный его любовью к людям, то и простому смертному рукой подать до собственного ада - это его любовь к семье.

Чужестранец замолчал - очевидно, он боялся, как бы голос его не дрогнул, выдавая волнение, которое он хотел скрыть. Справившись с собой, он продолжил рассказ:

- И полиция, и террористы использовали продукцию моей фирмы. Никто не знает, каким образом оружие, сделанное на моих заводах, попало в руки террористов, да это и не имеет ни малейшего значения: важно, что оно у них было. Несмотря на все мои старания, вопреки всем моим усилиям действовать в строжайшем соответствии с нормами производства и реализации моя жена и дочери были убиты моим товаром, который я продал, быть может, за ужином в баснословно дорогом ресторане, поговорив сначала о погоде и о политике.

Он снова замолчал, а когда заговорил, Шанталь показалось, что перед ней другой человек, ибо произносимые им слова вроде бы не имели к прежнему чужестранцу никакого отношения.

- Я разбираюсь в оружии и боеприпасах и потому, зная, куда стреляли террористы, легко мог себе представить, как убивали мою семью. Входное отверстие пули - очень маленькое, не шире твоего мизинца. Попадая в кость, пуля разделяется на четыре части, которые летят в разные стороны, яростно круша на своем пути все, что встретят, - почки, сердце, печень, легкое. Наткнувшись на что-либо более прочное - например, позвоночник, - эти кусочки свинца снова меняют направление, обычно увлекая за собой клочья тканей и внутренних органов. И так до тех пор, пока не смогут вырваться наружу. Каждое из четырех выходных отверстий размером - почти с мой кулак, и приложенная к пуле сила так велика, что по всей комнате разлетаются обрывки мускулов, осколки костей и все, что прилипло к ней, пока она носилась по внутренностям.

И продолжается это меньше двух секунд: может показаться, что две секунды это совсем недолго, но у смерти - свой отсчет времени. Думаю, ты меня понимаешь.

Шанталь кивнула.

- В конце прошлого года я оставил службу. Ушел на все четыре стороны, бродил по свету, в одиночку плакал над своими горестями и все спрашивал себя, как может человек оказаться способен на такое злодеяние. Я утратил самое важное, что есть у нас, смертных людей, - веру в ближнего. Я и смеялся и плакал от иронии Бога, показавшего мне таким чудовищным способом, что я всего лишь орудие Добра и Зла.

Мало-помалу я лишился способности к состраданию, и теперь сердце мое иссохло, и мне совершенно безразлично - жить или умереть. Но, прежде чем окончить свои дни, мне необходимо осознать, что же происходило там, где держали мою семью. Я могу понять, когда убивают, преисполнившись ненависти или сгорая от любви, но вот так, без всякой причины, всего лишь потому, что сорвалась сделка?

Мои рассуждения могут показаться тебе наивными - в конце концов, люди ежедневно убивают друг друга из-за денег, - но мне это не интересно: я думаю только о жене и дочерях. Я хочу знать, что происходило в головах этих террористов. Хочу знать, было ли хоть мгновение, когда в их сердца постучалась жалость, когда они заколебались - не отпустить ли их: ведь не с ними же они вели войну? Хочу знать, произошло ли хоть на долю секунды противоборство Добра и Зла, поединок, в котором Добро могло взять верх?

- Но почему Вискос? При чем тут мой городок?

- А почему в ход пошло мое оружие, если на свете столько оружейных заводов, причем многие работают без всякого контроля со стороны правительства?! Ответ прост: по случайности. Мне нужно было провинциальное захолустье, где все друг друга знают и никто никому не желает зла. В тот миг, когда твои земляки услышат о награде, Добро и Зло вступят в противоборство, и то, что случилось в той квартире, повторится в твоем городке.

Террористы, хотя они уже были окружены и обречены, все равно убивали чтобы выполнить бессмысленный, пустой ритуал. Твой Вискос получит то, чего я был лишен, - возможность выбора. Твои земляки будут окружены подступающей со всех сторон алчностью, они уверуют, что на них возложена высокая миссия защитить и спасти свой город, - и все же, может быть, им не откажет способность решать, будут ли они казнить заложника или нет. Вот и все: я хочу посмотреть, могут ли другие люди поступить иначе, чем те несчастные окровавленные юнцы.

Помнишь, в нашу первую встречу я сказал тебе: "История одного человека это история всего человечества". Если бы существовало сострадание, я бы понял, что со мной судьба обошлась жестоко, но с другими она может быть милостива. Это ничего не изменит в моих чувствах, не вернет мне мою семью, но, по крайней мере, отгонит прочь демона, который неотступно следует за мной. Я хочу попробовать.

- А почему вы хотели узнать, способна ли я обокрасть вас?

- По той же самой причине. Быть может, ты разделяешь преступления на тяжкие и незначительные. Это не так. Я убежден, что террористы тоже делили мир таким образом: они считали, что убивают во имя своего дела, а не из удовольствия, не ради любви, ненависти или денег. Если бы ты унесла слиток, то должна была бы объяснить свое преступление сначала себе самой, а потом - мне, и я бы понял тогда, как убийцы оправдывали в собственных глазах казнь дорогих мне людей. Ты, наверно, уже заметила - все эти годы я пытаюсь осознать смысл того, что произошло. Не знаю, внесет ли это мир в мою душу, но другого выхода не вижу.

- Если бы я украла золото, вы больше никогда бы меня не увидели.

В первый раз за этот почти получасовой разговор на губах чужестранца появилась улыбка:

- Не забывай, я работал с оружием. А значит, в сферу моей деятельности входили и секретные службы.

Чужестранец попросил, чтобы Шанталь довела его до реки, - иначе он заблудится. Девушка взяла двустволку - она одолжила ее у приятеля, объяснив ему, что нервы в последнее время у нее сильно разгулялись: может, охота сумеет успокоить и развлечь ее, - снова спрятала ее в брезентовый чехол, и они начали спуск.

По дороге оба не произнесли ни слова. Дойдя до реки, он произнес на прощанье:

- Я понимаю, отчего ты медлила, но больше ждать не могу. Понимаю также и то, что тебе для борьбы с самой собой нужно было лучше узнать меня. Теперь ты меня знаешь.

Я - человек, рядом с которым идет по Земле дьявол. Чтобы прогнать его или чтобы принять его раз и навсегда, мне нужно получить ответы на кое-какие вопросы.

Вилка звенела о край стакана, и все, кто в пятницу вече ром сидел в переполненном баре, обернулись на этот звук. Шанталь Прим просила тишины.

И тишина воцарилась мгновенно. За всю историю Вис-коса не бывало такого, чтобы девушка, чьей единственной обязанностью было обслуживать посетителей в баре, позволила себе нечто подобное.

"Дай Бог, чтобы она сообщила что-нибудь важное, - подумала хозяйка гостиницы. - А иначе я сегодня же дам ей расчет, хоть и пообещала когда-то ее бабушке, что позабочусь о ней".

- Послушайте меня, - начала Шанталь. - Сперва я расскажу вам историю, которую знают все за исключением нашего гостя, - она показала на чужестранца. - А потом расскажу то, чего не знает никто из вас, опять же за исключением нашего гостя. По окончании предоставлю вам судить, правильно ли я поступила, обеспокоив вас в час досуга, который вы вполне заслужили после утомительных трудов рабочей недели.

"Рискованное дело она затеяла, - подумал священник. - Она не может знать ничего такого, чего не знали бы и мы. И хотя она бедная, неустроенная сирота, будет очень трудно уговорить хозяйку не увольнять ее".

А впрочем, не так уж и трудно, продолжал размышлять он. Все мы не без греха. Посердится хозяйка дня два или три - и простит Шанталь. Во всем Вискосе не найти человека, который согласился бы работать тут. Это занятие для молодых, а молодых в нашем городе больше нет.

- В Вискосе - три улицы, маленькая площадь с крестом, несколько развалившихся домов и церковь, к которой примыкает кладбище, - заговорила Шанталь.

- Минутку! - перебил ее чужестранец. Он достал из кармана диктофон, включил его и поставил на стол перед собой. - Меня интересует все, что касается Вис-коса, и я не хочу позабыть ни единого слова. Надеюсь, вам не будет мешать запись?

Шанталь не знала, помешает или нет, но времени терять не собиралась. Еще несколько часов назад она боролась со своими страхами, а теперь ей удалось собрать всю свою отвагу и начать говорить. Неизвестно, что будет, если ее снова перебьют.