Читать интересную книгу Любовь в Буэнос-Айресе - Мануэль Пуиг

Старания медиков стоили Гладис всех ее сбережений, а повторная операция, предпринятая специалистами пластической хирургии и завершившаяся, по мнению друзей пострадавшей, весьма успешно, загнала ее в долги. Удар кастета переломил ей кость, образующую бровную дугу, порвал веко и пробил глазное яблоко. Гладис отказалась от стеклянного глаза — взамен хирург сделал так, чтобы левое веко ее казалось опущенным, но не проваливалось внутрь. Она решила не снимать темных очков с очень крупными стеклами, а когда начальник командировал ее в помощь Бобу в Нью-Йорк, во время пребывания там одного важного южноамериканского бизнесмена, девушка приняла еще одно решение.

Нью-Йорк

Вдохновленная слухами о новой размолвке между Бобом и его женой, последовавшей за их недолгим примирением, Гладис на второй день своего пребывания в Нью-Йорке, когда Боб после ужина проводил ее до дверей отеля, пригласила его подняться к ней в номер. Молодой человек принял приглашение и, едва они очутились в номере, с готовностью поцеловал ее. Гладис затрепетала. Боб попросил, чтобы она ничего не рассказывала на службе, но заметив, что девушка вся дрожит, поинтересовался, в чем дело. Та не ответила. Может быть, она еще девушка — спросил Боб. Гладис кивнула, и молодой человек попрощался, пообещав, что они еще вернутся к этой теме.

Оставшись одна, Гладис все никак не могла унять дрожь. Она нажала кнопку, вызывая коридорного, и вскоре у ее двери возник тучный, немолодой служащий отеля, который, однако, отказался в столь поздний час принять у нее заказ на двойную порцию виски. Пришлось самой спуститься в бар, располагавшийся на первом этаже. Возле стойки сидел господин с радушными глазами и в безупречном костюме. Зажигалка Гладис отказала — и он тут же поспешил ей на помощь, а затем, чтобы завязать разговор, спросил, не работает ли она в ООН. Гладис, поддавшись искушению солгать, ответила «да». Разговорчивый господин поведал ей о своих многократных поездках в Мексику и о морозах, которые обрушиваются зимой на Чикаго, где он живет. Наконец, Гладис поднялась, и ночной собеседник проводил ее до двери номера, где, поднеся ее руку к губам, почтительно поцеловал. Девушка ощутила, как в груди у нее словно что-то оттаивает и из этого куска льда, который она носила внутри, сочатся слезы. Они вошли в номер. Мужчина усадил ее к себе на колени и заключил в объятия своих длинных англосаксонских рук. Стало жарко. Он освободил Гладис от некоторых предметов ее туалета и уложил на постель. Своим единственным, но зорким глазом та следила за каждым его движением. Мужчина потушил свет, разделся и раздел донага девушку, которая чувствовала лишь страшное утомление и неспособна была как-либо реагировать на происходящее.

На следующий день, встретившись перед обедом, дававшимся для латиноамериканского промышленника, ни Боб, ни Гладис не поднимали в разговоре темы девственности. А через две недели девушка уведомила вашингтонскую компанию о своем увольнении, чтобы обосноваться в Нью-Йорке, где она нашла для себя подобную работу. В Нью-Йорке она сняла небольшую квартиру и дважды в месяц встречалась со своим приятелем из Чикаго, который, впрочем, очень скоро начал напоминать ей Мэри Энн своей безграничной верой в психиатров. Разочаровало Гладис и то, что удовольствие от занятий сексом она испытывала небольшое, почти никогда не достигая оргазма. Однако открыть это своему партнеру она боялась, так как заранее знала его ответ: курс консультаций у психиатра поставит все на свое место.

Несколько месяцев спустя того направили в Техас в десятимесячную командировку, и он не слишком настойчиво предложил Гладис отправиться туда вместе с ним, ибо жена его должна была остаться с прочими домочадцами в Чикаго. Гладис взвесила это предложение и, решив, что оно не стоит хлопот, сопряженных с переездом и поисками работы на новом месте, предпочла не уезжать из Нью-Йорка.

Через две недели после отъезда господина из Чикаго она открыла, что, несмотря на относительно малый успех своих с ним встреч, успела привыкнуть к регулярной близости с мужчиной. По ночам воспоминания о некоторых ощущениях — к примеру, о канилингусе, которым он возбуждал ее, — лишали Гладис сна, порождая бессонницу, подобную той, что мучила ее в Вашингтоне при мысли об успехе ее бывших аргентинских однокашников.

Нервные расстройства

В течение последующих четырех лет, до своего возвращения в Аргентину, Гладис вступала в половую связь с шестью следующими мужчинами и в следующем порядке: 1) Франсиско, или Фрэнк, упаковщик, служивший в той же фирме, что и она, молодой мулат-пуэрториканец, женатый, отец трех детей; 2) Боб, ее бывший вашингтонский патрон; 3) Лон, негритянский художник, с которым она познакомилась во время одной рискованной вылазки в окраинный театр; 4) Дэнни, студент исторического факультета Вашингтонского университета, побывавший в Нью-Йорке проездом на пасху и привезший ей подарок от Мэри Энн; 5) Рикардо, мексиканец — безработный, с которым Гладис познакомилась во время своего отпуска в Акапулько; 6) Пит, муж одной из соседок по этажу.

Мотивы, побудившие Гладис вступить в половую связь в каждом из этих случаев, были следующими.

1) С Фрэнком — тем самым упаковщиком из фирмы — ее свело то обстоятельство, что как-то раз она непредвиденно осталась с ним наедине в подвальном помещении, а также потребность заполнить чем-то пустоту, оставшуюся после первого любовника. Справедливости ради заметим, что до того момента, как она оказалась в его объятиях, Гладис и не предполагала, что такое с ней может произойти. Была пятница, вечер. Им вдвоем пришлось задержаться после работы, чтобы оформить отправку срочного груза в Южную Америку: Гладис заполняла счета и этикетки на двух языках, в то время как Фрэнк занимался упаковкой груза в тару. Прежде они дольше пяти минут не беседовали, однако на сей раз в 19.30 им пришлось, для подкрепления сил, вместе перекусить — и Фрэнк угостил ее пивом. А еще немного спустя Гладис впервые в своей жизни испытала полноценное сексуальное наслаждение, и уже дома, анализируя происшедшее, пришла к выводу, что столь чудесным результатом она обязана была внезапности соития и отсутствию ожиданий. Ей даже пришло на память изречение одной из ее прежних знакомых: «Самые увлекательные танцы — импровизированные».

2) Боб — ее бывший патрон — привлек Гладис сочетанием уже описанных ранее качеств. Случайно, после многомесячной разлуки, они столкнулись на Пятой Авеню, и она, чтобы сделаться для него желаннее, соврала, что вышла замуж — «а иначе непременно пригласила бы к себе, чтобы спокойно посидеть и поболтать», — на что Боб ответил, нашедшись, что по субботам утром в офисе фирмы не бывает ни души. Гладис показалась Бобу иной, уверенной в себе, более элегантной (в последнее время она и впрямь решила тратить на себя больше денег) и даже загадочной за ее огромными темными очками. Добавим, что впечатление это не было обманчивым. После происшествия с Фрэнком внешность девушки изменилась под воздействием единственной цели, которую она перед собой поставила с того момента: вернуть этот миг чистого блаженства — разумеется, в объятьях мужчины, способного обеспечить ее будущее. Перед Бобом Гладис пообещала себе изображать опытную и безразличную искательницу приключений, однако оказавшись полураздетой на софе в кабинете своего бывшего героя, который ласкал пальцами ее причинное место, она дала волю чувствам и, меж объятий, поцелуев и ласк, призналась ему во всей своей прошлой к нему любви. Впервые в жизни девушка отдавалась так полно, без остатка и, казалось, вот-вот уж должна была наступить долгожданная кульминация — как вдруг все прервалось, ибо усердие Боба было сведено насмарку ejaculatio praecox[1], не раз подводившим его и прежде.