Читать интересную книгу Плюсик в карму (СИ) - Штефан Елена

Раим осматривался и все больше смурнел. Нет, его удручала не нищенская обстановка, в тренировочных лагерях он живал с куда меньшим комфортом. До белых искорок перед глазами бесило, что из-за тупой лени и мелочной жадности кастеляна придется взвалить плановые тренировки на главного пастуха. Энвер надежен и опытен, но всего лишь пастух. Силовые и скоростные упражнения он обеспечит, а как быть с отработкой боевых приемов? Соревнования через полгода, а тренировки на местности можно уже сейчас считать проваленными. Нгурулов шип в печень этому туэ! На повторный сезон тренировок казна денег не даст, даже если попросить и все объяснить. Да кто же отважится просить? Смертников нет. Остается только ввязаться в немедленный аудит крепости. Полномасштабный аудит. Судя по состоянию защитного контура, замена энергокристаллов запоздала как минимум недели на три, хотя допускается не более трех дней. Счет к туэ вырос еще – передержанные в эксплуатации кристаллы здорово теряли в качестве, заряжались дольше и заряд держали хуже. Восстановить подпитку защиты нужно немедленно! И это первая по значимости задача, которую необходимо решить. Нет, не первая – вторая. Сначала нгуруленок. Где он, кстати?

Вся компания обнаружилась в подсобном помещении. Боги пустоты! Какое убожество! А иномиряне вполне довольны, если судить по волнам смешливости, исходящим от обоих. Ольга присела в сторонке на корточки и трепала нугурула за ухо, что-то настойчиво ему выговаривая, а парень зачем-то собирал разлитую воду жуткой ветошью. 

– Тырик! Это стыдоба! – Напускная суровость у Ольги выходила не очень. – Ты же интеллигентный нгурул, а не подзаборный кот, который гадит, где стоит! Где я тебе столько ветоши и мыла наберу, вонючки твои убирать? – Раим наконец уловил суть трагедии – щен напрудил лужу, а странная иномирянка его стыдит. И получалось у нее вполне эффективно – зверь старался виновато отвернуться, но так, чтобы ухо оставалось под карающей рукой, и жалобно тарахтел.

Лавэ жестом велел парню бросить уборку и подмигнул, удаляя следы прегрешения магией. Пашка с недоверчивым восторгом пронаблюдал, как вся вонючая жидкость собралась в текучий шар и ринулась прямехонько к сливному отверстию. Осталась только абсолютно сухая тряпка. Ни влажных следов на полу, ни запаха. Ольга заботу оценила и смилостивилась над смущенной скотинкой.

– Следующий раз просись на улицу! Понял?

– Нет, он не понял, апата. – От неожиданности Ольга вздрогнула и укололась. Лавэ выругался, а щен развернулся юлой в сторону опасности. Наездник чуть наклонился и издал руладу из странных звуков с повелительно-успокаивающей интонацией. Нетренированные уши землян выхватили только певучее «нугурули-нугурули». Щен присмирел.

– Промойте руку водой, Ольга. Если сильно жжет, в виварии есть лекарство, сделаете примочку.

– Нет, сейчас не жжет, – ответила та, но к раковине подошла. Раим замер в недоверии – поймал картинку, как зверь подхватывает языком капельки крови, зализывая ранку на женской ладони. 

– Так, – сказал он, оглядываясь, на что бы присесть. – Так. 

Присесть, кроме унитаза, оказалось некуда. Несколько шагов до стола лавэ проделал едва ли не шатаясь.

– Случилось что-то неприятное, господин попечитель? – Ольга почти робко приблизилась к столу. Этот человек явно испытывает некое непонятное потрясение. С чего бы? Он так их выручил в схватке с туэ, и Оле хотелось помочь в ответ. Ему бы выпить...

Водка! Пашка же делал, чтобы ранку прижечь, а не пригодилось почти. В кружке должно было остаться граммов семьдесят, хватит стресс снять. На закусь пришлось потратить хлеб, оставленный на завтрак. Обычный кислоквашенный серый хлеб, сдобренный растительным маслом и колечком лука, вот и вся нехитрая закуска. В русских традициях, так сказать. Больше ничего не было. 

– Вот, господин, выпейте. Гадость, конечно, но вам нужно. Давайте-давайте, залпом. – Лавэ пялился на грубую глиняную кружку, не вполне понимая, чего добивается эта женщина. Сует ему в лицо посудину и нудит что-то. Ну ладно, глотнет он водички, раз ей так хочется, лишь бы отстала и не мешала думать. Ему бы тройной огневки с Цутамских винокурен, а не воды. Раим хлебнул в два глотка, передернулся и бурно задышал. Продышаться ему не дали – сунули в рот что-то немыслимое, приговаривая:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

 – Закусывайте, закусывайте. – Пришлось кусать и жевать. Стало полегче. Пожалуй, тройная огневка – это не предел совершенства.

– Откуда? – Голос у лавэ хриплый, но вроде не злой.

– Контрабанда, – Пашка быстро перехватил инициативу, старательно представляя себе немудреный интерьер мурлычки толстого Тима, – с Земли. Вы закусывайте, закусывайте, это тоже с Земли.

– А еще у нас чай есть, – включилась в игру Оля, сообразив, что Пашка пытается заболтать попечителя, пока тот еще под впечатлением от выпитого и не читает мыслей, Оля на это отчаянно надеялась. Светить алкогольно-производительные способности парня не хотелось. – Чай тоже контрабанда. И сахар есть. Только кипятка нет, а костер прогорел. – Оля вдруг очень захотела чаю, крепкого, чуть вяжущего язык, сладкого чаю. И хлеба подсоленного да с растительным маслом! Так папка чаевать любил. Простые деликатесы послевоенного детства.

– Как вы вкусно мечтаете, апата. Давайте воду, будет вам кипяток.

– А что такое «апата»? – Это слово ничего не говорило беспамятной землянке, сколько она ни напрягалась, пытаясь вызвать нужное знание из недр забытого.

– Обращение к женщине из низшего сословия. Но не ко всякой, а к той, которая доказала свою полезность или совершила нечто значимое.

– Но я же ничего не…

– О, вы такого насовершали, что я и перечислить-то вслух боюсь. – Раим заинтересованно принюхивался к чаю и пытался смириться с тем, что спать ему сегодня не придется. – Хотите послушать? Вы, женщина, установили связь с нгурулом, причем с неприрученной самочкой. Это, насколько мне известно, первый случай в разведении нгурулов. Более того, ваш подопечный тоже удостоился этой чести. Одновременная привязка сразу к двум разумным! Да мне никто не поверит!

– Самочкой? Вы хотите сказать, что Тырик девочка? – Пашка был разочарован! Он уже настроился на мужскую дружбу. – Вы же сами говорили...

– Да, это самочка, очень маленькая. Наверное, я невольно ввел вас в заблуждение. Признаться, я и сам путаюсь, не привык думать о наших зверях в женском роде. Нужно было сразу поправиться. 

– И что удивительного в том, что мы подружились, раз мы обе девочки?

– Удивительно потому, что женщин к этим монстрам вообще не подпускают. А вы только познакомились – и сразу запечатление. У обоих.

– Запечатление? – опять удивился Пашка, впрочем, Ольга разделяла его замешательство. – Я ничего особенного не почувствовал. Доброжелательная зверушка. Понятливая.

– Вам просто не с чем сравнить, молодой человек. Ну не могли же вы не заметить, как малышка угадывает ваши желания и охотно их выполняет!

– Да ладно, – отмахнулся парень, – просто мы ее выручили и приласкали. Может, у нее характер такой! Дружелюбный.

– Просто ты ничего не знаешь о нгурулах. Поверь, это не домашние питомцы вроде того, про которого ты все время вспоминаешь. Нгурулы даже в очень юном возрасте – суть убийцы. Так они были созданы. И наш щен тоже.

– Щен? Вы сказали «щен»? – Павел, или, как он сам себя называл, Пашка, недоверчиво улыбнулся. – Прям привет с далекой родины.

– Да, щен. Так называется детеныш нгурула.

– Так называется детеныш собаки у нас в России. – Ольга и Павел подозрительно одинаково ухмыльнулись. Похоже, что одна и та же догадка посетила обоих иномирян. 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Тыря, иди-ка сюда…

– Что-то от псовых явно есть, – задумчиво пробормотала Ольга, ища знакомые черты в довольной вниманием жертве магической селекции. – Особенно лапы и морда. Борзая? Как думаешь?

– Борзые, они вислоухие, тёть Оль. Может, колли? У моего Буно морда тоже вытянута. Если борзая, то афган. И хвост похож. А шерсть в иголки переделали. Думаешь, кто-то из русских и здесь отметился? Раз слово «щен» прижилось?