веке она вдруг изменила направление своих странствований и пошла вдоль низменных берегов Шонена. Ганзейцы тотчас поспешили за нею следом со своими кораблями и только тогда успокоились, когда получили в Швеции на лов сельдей привилегию и дозволение основать свои колонии.
С тех пор ко времени лова сельдей стали к Шоненскому берегу приплывать сотни ганзейских кораблей. Они обыкновенно совершали свои плавания по нескольку вместе, потому что в то время редкий корабль решался пускаться в море в одиночку: на море ему всегда грозила встреча с морскими разбойниками.
Корабли, в которых ганзейцы совершали свои морские путешествия, носили особое название — когге (а русские называли их обыкновенно шнеками). Они отличались всем своим складом от образца древних классических галер, по которому ещё продолжали строиться суда на Средиземном море: им придавался своеобразный вид более округлыми очертаниями корпуса, высокими бортами, мощным и резко выдающимся килем и толстой высокой мачтой, на верху которой помещалась округлая сторожевая будка с зубцами.
Между теми шнеками, которые в описываемый нами июльский день направлялись к Шоненскому берегу, одна, принадлежавшая любекскому купцу Госвину Стеену, была особенно красива. Он и сам плыл на ней и управлял ею, так как ганзейский купец, вообще, не только руководил торговлей из своей уютной конторы, он умел владеть не только пером, но и кораблём, и мечом. Ему постоянно приходилось опасаться врагов в открытом море, и уже смолоду он закалялся в борьбе с опасностями и невзгодами всякого рода. В мелких стычках с пиратами образовались те герои, которые впоследствии, становясь бюргермейстерами, умели вести своих сограждан к победам на суше и на море.
Однако же тот, кто бы теперь увидал г-на Госвина Стеена на борту его шнеки, едва ли узнал бы в нём богатого и высокоуважаемого купца, так как он, по обычаю всех северных моряков, одет был в грубую фрисландскую куртку, поверх которой носил кольчужную рубашку. С уверенностью старого мореплавателя отдавал он нужные приказания, и его «ребята» выполняли все его указания самым тщательным образом, слишком хорошо зная неумолимую строгость своего хозяина. Даже те распущенные, своевольные молодцы, которые были приняты Госвином Стееном только на одно плавание, для обороны от нападения морских разбойников на обратном пути, — даже и эти морские ландскнехты выказывали ему большое уважение.
Кто видел Реймара, тот уже мог составить себе полное понятие о его отце: вся разница была только в том, что борода у Госвина была седая, и в глазах его уже не было того пламенного блеска — взгляд их был спокойнее и строже. Неутомимо ходил Госвин взад и вперёд по палубе своего корабля, отдавая приказания короткими, отрывистыми фразами и покрикивая на отсталых и ленивых в работе матросов. А если случалось, что Госвин останавливался на минуту и устремлял свой взгляд в синюю даль, тогда на лице его можно было ясно прочесть глубокое раздумье, даже беспокойство и волнение.
От такого именно раздумья отвлёк его рыжебородый рыбак, у которого светло-голубые глаза светились добродушием. Насупив брови и почёсывая в затылке, он спросил:
— А что, г-н Стеен, не начать ли мне понемножку сети-то из трюма на палубу выгружать? Скоро ведь и якорь бросить придётся, потому вон уж и Фальстербо вдали показываться стал.
Купец глянул вдаль, на выходивший из-за моря остров и отвечал:
— Что ж, выгружай, Ганнеке. Только смотри, как будешь причаливать, чтобы наши люди не затевали никакой ссоры с датчанами. Мир и спокойствие — прежде всего.
— Ну, г-н Стеен, — простодушно ответил Ганнеке, — ведь уж вы меня знаете. Посмеют ли наши ребята завести какую ссору в моём-то присутствии! Хотя, правду сказать, иногда и кипит на сердце против этих датчан, потому самому, что они... они... как бы это сказать? Ну, одно слово — датчане, и, значит, народ этакий неподходящий... А уж в особенности теперь, как они себе Шонен-то присвоили... Однако вы будьте спокойны, г-н Стеен, это ведь они только касательно сельдей.
Хозяин машинально кивнул головой в знак согласия, потому что его собственные мысли носились где-то очень далеко, хотя его дурное настроение духа вызывалось отчасти и неожиданным захватом Шонена датским королём Вольдемаром IV.
Шонен в былые годы принадлежал Дании вместе с Готландом и Блекингелейом, но был заложен Голштинии и в двадцатых годах XIV века добровольно подчинился Швеции, выплатившей за него всю сумму долга. Шведский король Магнус II, возбудивший против себя ненависть в народе своим дурным управлением страною, в 1360 году уступил, однако же, Шонен, Готланд и Блекингелен Вольдемару Датскому, по договору, которым Вольдемар обещался помогать Магнусу датским войском в случае междоусобной войны внутри государства. Стремления датского короля к завоеваниям тем более должно было тревожить ганзейцев, что они уже исстари должны были опасаться могущества этой страны, много раз угрожавшего великим ущербом их торговым интересам. Правда, Вольдемар уважал привилегии, выданные ганзейцам на Шонен; но надолго ли? Это было бы трудно сказать утвердительно при его характере. Недаром его в народе называли аттердагом (завтрашником), так как он любил всегда обдумывать каждый свой шаг и откладывать решение каждого дела на завтра.
Но Госвин Стеен наконец совладал со своим настроением и опять стал ходить взад и вперёд по палубе. Тогда Ганнеке опять подошёл к нему:
— Я передал ваше желание ребятам, г-н Стеен, и очень это было кстати, потому они все чертовски против датчан злы; они, видите ли, полагают, что это датские каперы гнались за нашей Бойской флотилией и её...
— Молчать! — гневно крикнул хозяин, топнув ногою.
Ганнеке с испугом посмотрел в искажённое гневом лицо хозяина; он видел, что Стеен вдруг весь затрясся от злобы... Рыбак отошёл в сторону, глубоко опечаленный, бормоча про себя:
— Таким мне его ещё не случалось видеть — со мной он бывал всегда такой обходительный... А всему эти проклятые датчане виной!
И снова взгляд Стеена углубился в синюю даль. Последние недели было нелегко ему пережить и много пришлось вынести огорчений. Он был недоволен и собою, и всем миром, и всем, что когда-либо казалось ему дорогим и милым. Одного дня — да! — одного удара было достаточно для того, чтобы уничтожить, разрушить все его планы.
Госвин Стеен всегда, «от младых ногтей» был человеком осторожным, принимавшимся за дело лишь тогда, когда он мог быть твёрдо уверен в его счастливом исходе. Этой мудрой предусмотрительностью он сумел добиться уважения и почтения со стороны всех своих сограждан; все искали его советов и принимали эти советы за решения оракула. Никогда