А кто гарантирует, что ТНИТИ выделят в срок, да и вообще выделят? Оборонка – всегда последняя у «демократов»: если где-то дырка, за счёт нас и зашьют! Я бы не надеялся! Но я пенсионер, ветеран, могу высказывать сомнения, а кто ещё работает судит с оглядкой: не дай бог, начальство услышит – уволят, работу по специальности не просто найти. Иные вахтёрами трудятся, а если при станке - считай за счастье!
Сказал бы директор, сколько в коллективе пенсионеров и предпенсионного возраста – и больше ничего не надо о перспективах. Перспективы связаны с молодыми, а у него молодых – тринадцать студентов политеха! Надеется, вернутся в ТНИТИ… Господи, вразуми наивного!
Дело надо дать людям в руки, Дело с большой буквы, иначе ничего не получится! А «демократы» всё крутятся с бизнесом. Но бизнес – не дело, а спекуляция, за которую в светлой памяти Советском Союзе давали срок. И правильно делали. И я, и мы с этим согласны!
Ю.М. Шабалин
P.S. Вроде и нет в том необходимости, но справедливость требует. Кажется, успевает компания, подрядившаяся сделать тротуары и асфальт до холодов. Кому там везёт по определению? Надо же, вопреки всем прогнозам, в Туле установилось «бабье лето»! Поздравляю игроков со счастьем! В следующий раз может и не повезти! А тротуары всё-таки желают лучшего – то тут, то там плиточки вылетают… Как не понять – торопились! И кстати, а с тем, что осталось, вновь не торопятся, и, стало быть, недоделки уйдут под снег!.. Олимпийский огонь пронесли – куда спешить?
РУССКИЙ МИГРАНТ ВО ФРАНЦИИ
В поисках работы
Вопреки впечатлению, которое может сложиться из телепередач, 90% нелегальных мигрантов прибывает во Францию не контрабандным путём, а по шенгенской визе, и потом они бесследно «растворяются» на просторах Европейского Союза. Самым реальным способом быстро устроиться на работу – стать сельскохозяйственным батраком, что я и понял во Франции в 1999 г. В этом году решил тряхнуть стариной и посмотреть, что и как там изменилось.
Интересно сравнить «помощь» колхозам со стороны предприятий Одессы при СССР и работу в этих же отраслях во Франции.
У нас на Одещине пригородные сёла, в отличие от Центральной России, были богатые, народу там жило много. Специализация – томаты и виноград. Но за множество раз, что я там бывал в рамках «помощи» нашего НИИ, я никогда не видел ни одного мужчины, собирающего урожай в поле. Женщины в поле бывали – в разгар сбора урожая посылали колхозную бухгалтерию, были также вольнонаёмные девочки с Западной Украины. Местных девиц и школьниц в поле тоже не было.
Мужики в этих сёлах плавали на судах «в загранку», они отсыпались в сёлах после рейса и работать в поле им было «западло».
Кто-то, кому не повезло плавать, мог работать водителем: «Парни, вам надо было учиться, высшее образование получать, чтобы здесь в поле работать? Я получаю шофером 80 рублей, но у меня грузовик, тому что-то надо подвезти, этому. И очень нормально получается…»
Другие, с повреждённой от самогона психикой, приходили и орали: «Учёные, гады, чистые приехали! Мотыгу в руки – вот вам место, твари! Бу… бэ… мэ…».
Вечерами иногда приходили местными парни с палками – девки им наши нужны были. Начинались драки.
Бригадиры и председатели на вопрос, почему норма на сборе томатов так скудно оплачивается, да и её невозможно выполнить, отвечали: «У нас аккордно-премиальная оплата. За одну норму и менее вы едва своё питание будете покрывать. А вот две нормы выполните – пойдёт оплата аккордная! А три – ух, как можно заработать! Вот у нас одна приезжала – три нормы делала. А вы слабые, вы городские, руки у вас кривые, ноги подкашиваются, потому и не можете сделать норму». Бригадир показывал нам пять минут, как надо быстро собирать помидоры, но вскоре уезжал куда-то по своим важным делам.
В НИИ нам вспоминали и про Павку Корчагина, и что нехорошо думать про «длинный рубль» и это вроде как прогулка для нас на свежем воздухе.
О «прогулках на свежем воздухе».
На одесском консервном заводе «ученых» помощников посылали работать на участки, где в страхе отказывался работать постоянный персонал – игнорирование техники безопасности там было чудовищное.
В деревянных бараках в колхозах в конце сентября спали иногда по двое в кроватях из-за страшного холода – тёплых одеял не хватало. Если за нормой отпуска продуктов нам на питание не следить – начиналась «химия» со стороны лукавых поварих. На чае экономили, его заваривали, чтобы варево выглядело темнее и меньше надо было расходовать, на соляном растворе – хорошо, что хоть не на табаке.
Один мой товарищ как-то пошёл в туалет при бараке для сборщиков помидоров, там сэкономили бетон на толщине пола. Он провалился по пояс, осколками бетона ему порвало внутренности – одну полностью разорванную почку ему вырезали.
Другой прошел курсы комбайнёров, в порядке шефской помощи. Что-то не учёл по технике безопасности, и в поле ему в глаз вонзилась щепочка. Спасти глаз в больнице удалось, но видит он им с тех пор плохо.
Студентка второго курса из группы ещё одного, спортсменка, делала пробежку - изнасиловали в поле и убили. Убийцу, из местных, нашли.
Другую девочку из техникума с Западной Украины изнасиловали местные, дело замяли, а группу и жертву заставили доработать – мы с ней там чай пили.
Вьетнамский студент, мальчиком воевавший с американцами в партизанах, учился у нас в университете в группе товарища и ему тоже устроили со всеми колхозную «романтику». Их перевозили, из экономии, в кузове самосвала. Кузов неисправной машины на полном ходу открылся, все отделались синяками, вьетнамец убился насмерть – на его родину отправили труп.
Всё это было похоже на барщину начала XIX века с соответствующей производительностью труда.
Как работают во Франции? При всех маразмах французского сельскохозяйственного производства, о которых я расскажу в следующий раз, там есть два огромных плюса.
Во-первых, в разгар сборки урожая все хозяева работают в поле лично, вместе с жёнами, малолетними детьми и внуками и специально приглашёнными городскими родственниками, тоже с детьми, которым, кстати, платят как положено. Помню, владелец очень крупного фруктового хозяйства, на которого работали десятки сборщиков, нанимал меня на работу не в своем кабинете, а на дереве, где он собирал плоды, показывая пример всем. И я, задрав вверх голову, так с ним и разговаривал.
Во-вторых, поражает исключительно приветливое отношение хозяев к батракам, особенно работящим. Иногда – хорошее домашнее питание вместе со всеми членами семьи, с вином. И проживание в специально отстроенном каменном строении. В других случаях условия были хуже и нам предлагали готовить самим, давали горелку, газ и посуду, подвозили отовариться к супермаркету, ставили телевизор, видео. Все бытовые пожелания исполняются моментально, например, когда я пожаловался, что у меня на солнце обгорает лицо и попросил крем от загара, мне его доставили через два часа.
Во Франции чаще применяется почасовая оплата, это так называемый SMIC (salaire minimum de croissance – минимальная заработная плата). В условиях, когда фактически половина взрослого населения сидит без работы (глупости про 10% безработицы – забудьте), платить меньше – нельзя, а больше – совершенно не нужно. SMIC получает весь трудовой народ – строители, продавцы, официанты, сборщики урожая. И лишь достаточно узкий круг незаменимых специалистов может рассчитывать на что-то существенно большее.
Сдельная зарплата тоже применяется, но реже.
Когда я ехал в первый раз на сбор урожая во Францию, в моей душе царил страх: каковы же у них нормы? Нам же всегда говорили, что «мы слабые, мы городские, руки у нас кривые, ноги подкашиваются». Сумею ли работать на равных?
Там вот: нормы там устанавливают не в расчёте на мифических ударниц «с руками как грабли», про которых все слышали, но никто не видел живьём, а на нормального среднестатистического работника. Первой моей работой в своё время на сборе урожая были вишни. В первый день я выполнил 80% нормы, на норму, соответствующую SMIC, я вышел на третий день, а к концу работы выполнял её на 120%. То же и с томатами. А фантастическую систему оплаты в советских колхозах, судя по всему, специально придумывали, чтобы вообще никому ничего не платить.
Работа батрака-«сезонника» рассматривается не как прогулка на свежем воздухе, а как полноценная законная работа с социальными отчислениями, она идёт в трудовой стаж. Существуют и профессиональные «сезонники», зачастую целые семьи, которые начинают сезон на клубнике в Испании, постепенно продвигаясь на своей машине вслед за урожаем, и так из года в год всю свою жизнь.
Работа рассматривается как травмоопасная – один из хозяев-виноградарей совершенно спокойно прореагировал на отсутствие у меня разрешения на работу, но поинтересовался: «А у вас есть страховка?» Правильно сделал: порезать палец виноградным секатором до кости можно запросто, а кто будет оплачивать наложение швов?