Читать интересную книгу Лживый брак - Кимберли Белль

Понимаю, что демонстрирую классическую стадию отрицания. Я не верю, потому что это не может быть правдой. Уилл не лежит в полях Миссури. Он в Орландо, завораживает участников конференции своим докладом о прогнозно-аналитическом программном обеспечении и жалуется на жару в баре отеля. А может, он уже дома, помятый и уставший после поездки, размышляет, что у нас на ужин. Я представляю, как вхожу в дверь и вижу его, и внутри у меня зарождается радость.

– Миссис Гриффит, я понимаю, как это, должно быть, трудно, но…

– Правда? Вы понимаете? Потому что в том самолете был ваш муж? Или это ваших родителей или детей разорвало в клочья на кукурузном поле? Нет? Тогда вы не понимаете и не можете понять, как это трудно для меня. Для любого в этом зале.

Энн Маргарет наклоняется к столу и хмурит брови.

– Нет, я не потеряла родных на рейсе 23, но я тоже испытываю глубокую скорбь и сочувствие к вам, а также ко всем, кто пришел сегодня сюда. Я разделяю вашу боль и страдание, и я на вашей стороне. Скажите мне, что вы хотите, чтобы я сделала, и я это сделаю.

– Верните мне моего мужа! – выкрикиваю я.

За соседними столами становится тихо, головы всех сидящих поворачиваются в мою сторону. Они тоже хотят, чтобы им вернули тех, кого они любили. Если бы мы сидели рядом, то могли бы пожать друг другу руки. Это дерьмовая ситуация, но, по крайней мере, я прохожу через нее не одна.

Дэйв в знак братской поддержки кладет руку мне на спину. Он понимает, что я на грани нервного срыва, и его главная цель сейчас – увести меня отсюда.

– Что-то еще?

– Да. Нам бы очень помогло, если бы вы сообщили имя и адрес врача и дантиста вашего мужа. Мы гарантируем, что вся собранная информация останется конфиденциальной и будет использоваться только судебными экспертами. И простите, что я спрашиваю, но нам также нужен образец ДНК.

Отец берет меня за руку.

– Еще что-нибудь? – спрашивает он, сжав зубы.

Энн Маргарет достает из папки конверт и пододвигает его к нам через стол.

– Это первоначальный взнос от «Либерти эйрлайнс» на покрытие расходов, связанных с катастрофой. Я знаю, что сейчас трудное время, и эти деньги должны, так скажем, немного облегчить груз, который ложится на плечи вашей семьи.

Я беру конверт и смотрю на вложенный в него листок бумаги. Очевидно, даже у смерти есть цена, и, если верить «Либерти эйрлайнс», она составляет 54 378 долларов.

– Будет еще, – говорит Энн Маргарет.

Угли гнева, разгоравшегося во мне с момента, как я вошла в этот зал, наконец вспыхивают неукротимым огнем. Безудержная ярость сжигает меня изнутри и гонит раскаленную лаву по моим венам. Руки сжимаются в кулаки, и я выпрямляюсь на своем стуле.

– Позвольте спросить у вас кое-что, Маргарет Энн.

– Энн… – Она обрывает сама себя, натянув сочувственную улыбку. – Конечно. Все, что угодно.

– На кого вы работаете?

Пауза. Она хмурит брови, будто спрашивая: «О чем вы говорите?»

– Миссис Гриффит, я уже вам говорила. Я работаю на вас.

– Нет. Я имею в виду, как называется компания, которая вам платит?

Она открывает рот, потом закрывает, делает вдох носом, потом еще раз.

– «Либерти эйрлайнс».

Я рву чек пополам, беру сумочку и встаю.

– Так я и думала.

Энн Маргарет сдержала по крайней мере одно из своих обещаний. Когда мы выходим из Центра помощи семьям, расторопные представители авиакомпании, одетые в униформу «Либерти эйрлайнс», быстро проводят нас через терминал и выводят на улицу через боковую дверь. Если журналисты и замечают нас на пути к машине, мы этого не видим. Люди в форме служат нам живым щитом.

Они загружают нас в отцовский «чероки», захлопывают дверцу и отступают прочь, как только отец заводит двигатель. Он переводит рычаг в положение «задний ход», но не убирает ногу с педали тормоза. Как и я, отец до сих пор пребывает в шоке, пытаясь осмыслить все, что мы узнали за последний час. Я не представляю, сколько мы так сидим под звук урчащего под нами двигателя, молча уставившись в окно на бетонную стену парковки. И только когда я чувствую, как отец кладет теплую ладонь мне на колено, а Дэйв обнимает меня, я понимаю, что все это время плачу.

9

Всю ночь мне снится, что я – это Уилл. Я лечу высоко в облаках где-то над Миссури, надежно пристегнувшись в кресле у прохода. Внезапно самолет начинает падать. Он кренится набок и летит вниз, пронзительный рев двигателей так же оглушителен, как и мой собственный крик, в нем столько же ужаса, как в криках других пассажиров. Мы срываемся в пике и несемся к земле с нарастающей скоростью. Я проснулась в момент взрыва, мой рот, как песком, был забит предсмертным ужасом Уилла. Понимал ли он, что происходит? Кричал ли, плакал ли, молился ли? Думал ли он обо мне в последние секунды своей жизни?

Мне никуда не деться от всех этих вопросов. Словно вражеская армия, они захватывают мой мозг, бомбардируя его и заставляя меня подскакивать в постели. Зачем моему мужу говорить мне, что он направляется в одно место, а самому лететь в другое? Зачем ему понадобилось выдумывать несуществующую конференцию и демонстрировать поддельный флаерс в качестве фальшивого доказательства? Сколько еще раз он был не там, где говорил? На последнем вопросе мое сердце подпрыгивает, ответ очевиден – это то же самое, что пытаться забить квадратный колышек в круглое отверстие. Уилл не стал бы лгать. Он бы не стал.

И что дальше? Откуда тогда эта ложь?

Я поворачиваюсь на кровати, нащупывая в неверном утреннем свете пустую подушку. Прижимаю прохладную ткань к своему лицу и вдыхаю запах мужа, болезненные в своей яркости воспоминания накатывают на меня. Квадратная челюсть Уилла, освещаемая снизу экраном ноутбука. Волосы, неизменно спутанные с одной стороны, – задумавшись, он бессознательно начинал их ерошить. Улыбка, освещавшая его лицо всякий раз, как я входила в комнату, он никому так больше не улыбался. И прежде всего, ощущение, что мы единое целое, что я принадлежу ему, что мы не существуем по отдельности.

Мне нужен мой муж. Его теплое после сна тело и согревающие прикосновения, его голос, нашептывающий что-то мне на ухо, называющий меня его самым любимым человеком. Я закрываю глаза и вижу его, он с обнаженным торсом лежит рядом и манит меня пальцем. Внутри становится пусто. Уилл умер. Его больше нет, и меня тоже.

Свежая рана снова начинает нестерпимо болеть. Я ни секунды больше не могу оставаться в постели, в нашей постели. Я откидываю одеяло, натягиваю пижаму Уилла и спускаюсь вниз по лестнице.

В гостиной я щелкаю выключателем и жду, пока глаза привыкнут к яркому свету. Когда зрение возвращается, вижу картину нашей с Уиллом жизни, застывший во времени момент перед тем, как он уехал в аэропорт. Фантастический роман в мягкой обложке с загнутыми уголками страниц, который он читал, лежит на столе, стоящем рядом с его любимым креслом, рядом с книгой высится небольшая гора целлофановых оберток от конфет, я все время ворчу, что он их не убирает. Я улыбаюсь и тут же чувствую, как подступают слезы. Но я не даю им пролиться, потому что одно слово врезается в мои воспоминания, словно мачете.

Почему?

Я отталкиваюсь от стены и направляюсь к книжным полкам.

Когда мы переезжали сюда в прошлом году, Уилл отказался от идеи домашнего офиса.

– Компьютерщику не нужен стол, – сказал он тогда, – только ноутбук с многоядерным процессором и место, где присесть. Но если ты хочешь, валяй.

Я не хотела. Мне нравилось устраиваться рядышком с Уиллом – за кухонным столом, на диване, в тенистом уголке на задней веранде. Стол в гостиной служил для разбора писем, хранения ручек и скрепок, а еще на нем стояли наши любимые фотографии – пойманные в объектив мгновения счастья. Мне невыносимо смотреть на них, и я поворачиваюсь к столу спиной.

Но нужно заняться бумагами на дом, их Уилл хранил в гостиной. Я опускаюсь на пол, рывком открываю дверцы стенного шкафа и восхищенно замираю при виде зрелища, достойного быть помещенным в каталог «Контейнер Стор». Разноцветные ряды одинаковых папок, содержимое каждой из которых напечатано на специальных этикетках. Все разложено по порядку и собрано по годам. Я вытаскиваю папки, раскладывая их по степени важности на полу. Где обнаружится очередная ложь?

Слева в шкафу высятся три лотка для бумаг, и я быстро просматриваю их. Брошюры, пожелтевший номер «Атланта бизнес кроникл», где на первой странице напечатана статья, посвященная «Эппсек», билеты на концерт «Роллинг стоунз», который состоится в конце лета. Сверху лежит аккуратная стопка неоплаченных счетов, скрепленных вместе и снабженных стикером, на котором рукой Уилла написано: «Срочно». Сердце начинает биться чаще, качая слишком много крови за раз, и я покрываюсь потом, несмотря на царящий в комнате холод. Уилл не умер. Он вернется. И эта записка тому доказательство. Мертвецы не ходят на концерты и не составляют список дел. Мой педантичный муж никогда не бросает дело незаконченным.