повезло ему сегодня, — сказал Адияль, глядя на раненное животное.
— Жалко. Не спорю. Однако учесть его такова. Как бы сказал один очень уважаемый в учёных кругах человек: «В замкнутом круге поиска пищи либо человек находит еду, либо еда находит человека съедобным». Мысль хоть и завуалирована, но не лишена смысла.
— Прости. Жестокие люди решили, что они имеют право на выживание больше, чем ты… — Адияль достал охотничий нож и вонзил его в шею кабана. Слабый звон раздался в ушах Леонеля. Артур, несмотря на показано хладнокровие, дрогнул, пошатнулся.
— Великолепный выстрел, дружище! Я не ожидал от тебя такого.
— Твоя похвала звучит, словно ты пытаешься меня унизить…
— Не бери в толк. Я по-дружески. Пошли, нам ещё лагерь разбить нужно. Ты ведь не думал, что мы не переночуем под звёздным небом вдали от цивилизации?
— Нет… С чего бы это?.. — с сарказмом в голосе ответил Леонель.
Они гуляли по лесу, шелестя ногами по траве, вспоминая совместные истории, попутно опустошая бутыль вина. По дороге они встретили ещё порядка трёх зайцев и двух кабанов, однако никого не подстрелили, а и без того раненную белку им стало печально убивать. Таким образом, из добычи у них был лишь кабанчик да заяц, а также немного лесной малины и голубики, горсть земляники и пару орешков.
К вечеру они устали бродить по лесу и остановились у небольшой прогалины, обустроили привал, зажгли костер и приступили к готовке добычи.
— В этот раз получше. Даже неплохо, — заговорил Дебелдон после обустройства лагеря.
— Да, — сухо бросил Адияль. — Всё никак не могу забыть наш общий позор… Помнишь, турнир на титул рыцаря Лерилина? По сути дела это и было место нашего знакомства.
— Да… Помню, если бы не твоё внезапное появление в моей жизни, то, боюсь, и помер бы я в первом же бою. Хотя, если я ещё хорошо помню, то дальше первого боя никто и не прошёл — война началась. А мы с тобой вышли из строя ещё и до отмены турнира. Забавное время было! Ни за что бы не решился прожить снова тот кошмарный сон, оказавшийся явью…
— А я рад тому, что тогда произошло, ведь иначе бы и я не выбрался из мрачного склепа своего же разума. Ты тоже сыграл немаловажную роль в моей жизни… — Адияль покраснел. — Впрочем, спасибо тебе. И давай лучше счастливыми будем, что такие повороты судьбы случаются так вовремя и у заблудших душ, как мы в ту пору.
— Это точно… Как бы там ни было, но это чистейшая правда жизни, дружище! И я тебя люблю. И люблю я весь мир за то, что он настолько необыкновенен.
— Чтобы сам Артур Дебелдон произнёс эти слова! Я, видимо, сплю… Никогда ты не мог похвастаться подобными изречениями. А сейчас же что на тебя нашло? — посмеиваясь, дразнил друга Леонель.
— Давай наливай! Кролик готов! — будто не заметив насмешки, сказал Дебелдон, снимая с ветки зажаренную и истекающую жиром тушу кролика. — Да и не стоит о тех днях и говорить плохо! Всё-таки благодаря именно тому мы и встретились! Никак вновь судьба!
Адияль лишь рассмеялся, чуть не подавившись мясом.
— Друг, все хорошо? Приуныл ты слегка, сдается мне… Отец?
— Да. Но все нормально. Я вроде бы уже смирился… Просто моя жизнь как-то удивительно перенасыщена событиями. В особенности — страшными… Да и… что уж там! Время такое — война! Что мне теперь, как мальчику, убиваться? Я воин, как сказал отец, потому должен держать чувства в уздечке.
— Это славно, что ты не потерялся. Однако я бы хотел, чтобы ты не радикализировал свои взгляды. Если плохо — лучше сказать так, как есть. Тем более, твой верный товарищ рядом.
— Не впервые мне приходится гибель близкого видеть… А отец среди ушедших из моей жизни был, увы, не самым близким. Как бы ужасно это ни прозвучало, но мой отец для меня даже отцом и не был… Это был другой человек… который чаще появлялся в моей жизни, который большему меня научил.
Артур по-товарищески положил руку на плечо Адияля.
— Знаешь, о родителях либо хорошо, либо молча. Я часто вспоминал о своих… Думал, почему мама не вернулась за мной? Она бросила меня, хоть хотела как лучше… но, но почему же не вернулась за мной? Не писала? Я всё думал, где она? жива ли вообще моя мать? цела ли? счастлива ли? И с каждый разом приходил к мысли, что либо она на небе, либо забыла о сыне. Но… Мама — единственная моя родня, о существовании которой я вообще могу знать. И я чувствую… чувствую её касания тяжкой ночью. Не знаю. В общем, не отрекайся от родни, даже если она далеко от тебя. Ибо будешь жалеть, будешь одинок и в одиночестве станешь пожирать самого себя.
Адияль задумался, но отвечать не стал.
Солнце уже село за горизонт. Яркая летняя луна ясно освещала лес. То на веточке сверкнёт красная ягодка, приоткрытая веткой дуба, покосившейся от потока ветра, то по деревцу пробежит белочка, неспящая с голода. Филины ухают в тени деревьев. Два солдата спят после плотного ужина, прислонившись спинами друг к другу.
VIII.
На утро они скакали домой, по пути собрав пару горстей ягод.
— Хорошо летним утром. Благодать. Птицы поют. Ветерок прохладный обдувает лицо. Голова чиста и ясна, — начал Дебелдон, кладя в рот очередную пару лесных малин.
— Действительно. Смотри: к нам направляются гости, — сказал Адияль, указывая на приближающегося гонца в сопровождении двух солдат королевского батальона.
— Господин Адияль Леонель из рода Золотых Львов! Для Вас личное сообщение от Вашего брата Зендея! Ваш товарищ должен не присутствовать при прочтении, — торжественно заговорил подскакавший гонец.
— Ему дозволено, — холодно ответил Леонель.
— Да будет так. Прошу внимания! Зачитываю вслух, как и просил Ваш брат:
«Эди, я чувствую непомерную вину перед отцом, матерью и тобой. Я знаю, что не оправдал ожиданий. Прошу простить меня, если это возможно. Вина моя не уйдёт, но я хоть буду знать, что брат не отвернулся от меня окончательно.
Насчёт похорон отца. Зельман Златогривый хочет лично устроить церемонию его захоронения и вручить посмертный Орден Вечного Героя. Собрание близких родственников и друзей будет проводиться в королевской зале дворца Урвалл в этот четверг, то есть, послезавтра». Чтение окончено, — проговорил посыльный.
— Почему не передали лично? — спросил Адияль, косо поглядывая на рыцарей, сопровождающих гонца по неизвестной причине. — Для чего сопровождение в лице военных?
— Кхм, — откашливаясь, продолжил посланец, — это поручение Его Величества — короля Зельмана Златогривого. Он отдал