Не поднимаю глаз, чтобы не утонуть в этом пронзительном взгляде, и чтобы Матвей не понял, что я его избегаю.
– Вы ошибаетесь, Ева. Я купил столько пирожных, что мы с Егором вдвоем их не осилим. Я надеюсь, вы любите сладкое?
Я хочу соврать, что ненавижу и вообще на диете, но в нашу беседу вмешивается счастливый Егор.
– Да-да, любит! Ева сама мне говорила, что обожает «Наполеон» и эти…как их…О! Заварные! – мальчик счастливо прыгает вокруг отца, подталкивая нас на кухню. Мне ничего не остается, как согласиться.
Ужин, как ни странно, проходит довольно в непринужденной обстановке. Я молча и со счастливой улыбкой наблюдаю за общением отца и сына. Егор рассказывает о делах в школе и совершенно по-взрослому спрашивает, как прошел день у отца. И к чести Матвея, он не отмахивается парой дежурных фраз, а рассказывает, что делал, с кем встречался. Да, возможно, половину из этого Егор не понимает, но отец разговаривает с сыном на равных, показывая свое доверие. А это важно для маленького, но уже такого израненного детского сердца…
– Ева, – и снова тихий бархатный низкий голос Матвея выводит меня из задумчивости. – Почаще улыбайся. Тебе очень идет, – возвращает он мне мою же фразу, чем заставляет меня покрыться румянцем.
Уже вечером, лежа в своей постели, я поняла, что сегодня самый теплый, приятный и счастливый «семейный» вечер за последние несколько лет. И причиной моего счастья стали отец и сын, чьи глаза наполнены болью. Но впервые за все это время я увидела в них надежду на счастье.
Глава 11 Ева
Я бегу на детский плач и зов, но никого не могу найти. Паника охватывает меня все сильнее, я несусь в неизвестном мне направлении все быстрее, но это не приносит результата: малыша найти так и не могу.
– Мама, мамочка! – слышится где-то совсем рядом.
Маленький, где же ты?! – я бегу, наталкиваюсь на какую-то преграду и…резко просыпаюсь.
– Господи, это сон…Всего лишь кошмарный сон…– бормочу, потянувшись к тумбе за стаканом с водой, и снова слышу жалобное хныканье. Замираю на месте, прислушиваясь. Я же уже проснулась, какого…? Но плач повторяется, и я понимаю, что слышу его совсем рядом. Егор!
Не раздумывая, срываюсь с постели и бегу в комнату к ребенку. Черт, где же Матвей?! Поему он не зайдет и не успокоит сына?! – проносится в моей голове, но эти мысли тут же испаряются, стоит мне увидеть Егора.
Малыш сжался в позе эмбриона, обнял одеяло двумя ручками и плачет, все время повторяя: «Мама, мамочка…»
– Егор, солнышко, проснись, – аккуратно трясу мальчика за плечо, включая ночник над головой малыша в виде веселого облачка. – Тебе приснился просто дурной сон, давай, малыш, просыпайся.
Егор распахивает глаза и сканирует меня ничего не понимающим взглядом.
– Фея? – растерянно спрашивает мальчик, когда ему удалось сесть и сфокусироваться на мне.
– Тебе приснился плохой сон, и я подумала, что тебе может понадобиться помощь…– ласково говорю я, аккуратно вытирая слезы со щек мальчика. Вижу, что Егор смущается, но ничего не могу с собой поделать: нежность и неожиданно проснувшаяся любовь к этому малышу переполняют меня, и хочется непременно с ним ими поделиться.
– Егор? – раздается взволнованное от двери. Мы с мальчиком синхронно оборачиваемся и видим растрепанного и встревоженного Матвея. Понимаю, что до неприличия пристально разглядываю мужчину, но ничего не могу с собой поделать. Он невероятно хорош в домашней одежде: босой, в просторных серых спортивных штанах, белой майке, подчеркивающей каждую мышцу. Вся моя женская сущность вопит, что хочет этого и только этого мужчину. Но я не могу себе этого позволить – служебные романы для меня табу. Как и отношения, в принципе.
Да, моя жизнь гораздо облегчилась бы, если бы в ней появился мужчина, взваливший на свои плечи заботу обо мне. Но…я уже теряла близкого человека и допустить этого еще раз просто не могу. Не смогу пережить. А мужчины…они имеют свойство уходить в закат.
– Что случилось? – осторожно интересуется Матвей, присаживаясь на край кровати. И тут же в нос ударяет особенный запах мужчины, что так кружит мне голову, смешанный с ароматом алкоголя.
– Грустный сон про маму приснился, – Егор опускает голову, скрывая выступающие слезы, но тут же вскидывает ее, улыбаясь. – Но пришла наша Фея, и все снова стало хорошо.
Матвей переводит взгляд уже на меня, и становится не по себе. Как будто я…лишняя. Как будто вторглась на запретную территорию. Туда, куда меня не звали.
– Извините, я оставлю вас, – произношу торопливо и смущенно, вскакивая на ноги. Я разворачиваюсь, но тут же маленькая ручка останавливает меня. Егор смотрит с надеждой и мольбой в глазах.
– Останься, Фея. Пожалуйста, – так проникновенно произносит этот чудесный мальчик, что у меня нет никаких причин ему отказать.
– Конечно, – улыбаюсь, возвращаясь на место. Я стараюсь не смотреть в сторону мужчины, что не сводит внимательного взгляда и, кажется, еще чуть-чуть и прожжет во мне дыру.
– Знаешь, – неожиданно обращаюсь к Егору, лишь бы занять тишину, что стала на меня давить неподъемным камнем. – Я тоже скучаю по маме.
– У тебя тоже нет мамы? – с грустью в голосе спрашивает малыш, поудобнее устраиваясь на подушке. Я чувствую, что Матвей продолжает бросать заинтересованные взгляды в мою сторону, на автомате поглаживая Егора по плечу.
– К сожалению, уже много лет. Она сильно заболела и потом ушла на небеса, – я хочу показать Егору, что он не один со своей бедой, что я понимаю его. И, к счастью, мальчик чувствует это и расслабляется, зевая в кулачок.
– А почему она не пошла к врачу? Они бы ее обязательно вылечили!
– Нет, малыш, – грустно качаю головой, поправляя одеяло. – К сожалению, доктора не все могут вылечить, – особенно раны на сердце.
– Не грусти, Фея. Хочешь, мы пойдем завтра в зоопарк после школы? Или вместо…
Вместо