Читать интересную книгу Зеркало Шекспира - Юрий Зеленецкий

Таким образом, Полоний говорит Лаэрту: всегда будь человеком и строй свои отношения с другими людьми соответствующим образом.

Но настоящий человек - это не стихийный человек, не случайное совпадение "элементов". Настоящим человеком не становятся по примеру, завету или подражанием. Подражанью вообще, как написал В.Шекспир в пьесе "Бесплодные усилия любви": "грош цена: и собака подражает псарю, обезьяна -хозяину..." Настоящий человек - это человек сознательный. Он сознательно принимает решение быть человеком. Поэтому он должен решать вопрос: "Быть или не быть (можно и "жить или не жить") человеком?" Вдобавок он должен решать, своевременно ли быть человеком.

Кстати, опять же, доказательства бывают и "от противного". Иногда бывает достаточно, как это делает Ричард II, начать с аргументов другой стороны:

А мысли о смиренье и покое

Твердят о том, что в рабстве у Фортуны

Не первый я и, верно, не последний.

Так утешается в своем позоре

Колодник нищий -- тем, что до него

Сидели тысячи других в колодках, 

И ощущает облегченье он,

Переложив груз своего несчастья

На плечи тех, кто прежде отстрадал.

(V,5 перевод М.Донского)

Как справедливо заметил В.Шекспир в пьесе "Конец -- делу венец" (IV,3): "How mightily sometimes we make us comfort of our losses!" Как мощно иногда мы создаем себе удобство из наших потерь.

Свои главные слова В.Шекспир не всегда поручал говорить тем персонажам, от которых подобные слова ждут скорее всего. Вот и пояснение, над каким вопросом раздумывал Гамлет, дает не благородный Кассио, а негодяй Яго:

"От нас самих зависит быть такими или иными. Наше тело -- это сад, где садовник -- наша воля. Так что если мы хотим сажать в нем крапиву или сеять латук, разводить иссоп и выпалывать тимиан, заполнить его каким-либо одним родом травы или же расцветить несколькими, чтобы он празднично дичал или же усердно возделывался, то возможность и власть распоряжаться этим принадлежит нашей воле. Если бы у весов нашей жизни не было чаши разума в противовес чаше чувственности, то наша кровь и низменность нашей природы приводили бы нас к самым извращенным опытам. Но мы обладаем разумом, чтобы охлаждать наши неистовые порывы, наши плотские влечения, наши разнузданные страсти" (I,3, перевод М.Лозинского). Кстати, этот же подлец несколькими строками ниже еще и говорит о своем понимании истины связи времен: "Есть много событий в утробе времени, которые жаждут народиться".

То есть, опять же, В.Шекспир говорит здесь о том, что нельзя быть человеком, не найдя предварительно разумного ответа на вопрос, "Быть или не быть человеком?" А ответ на этот вопрос невозможно дать, не решив предварительно вопроса о своевременности такого решения. А дать доказательство того, что быть человеком всегда своевременно, значит выбить главный козырь из рук тех, кто решает человеком не быть.

В.П.Комарова в цитировавшейся книге замечала: "Однако в монологе "Быть или не быть" идет речь о другом типе действия, которое названо "enterprise". В сочинениях шекспировской эпохи это слово означает, как правило, деяние, имеющее общественное, политическое или государственное значение, это не поступок частного лица, не просто личная месть. Гамлет говорит о действии, которое влечет за собой общественные потрясения". Действительно, как можно допускать мысль, что человек за несколько эпизодов до этого монолога трижды (!) сказавший, что он может растаться со многим, "за исключением жизни, за исключением жизни, за исключением жизни", может затем думать о самоубийстве.

Кстати, самая элементарная логика должна была подсказывать следующее. Если отец Гамлета был последним настоящим человеком, если "ему подобных...уже не встретить", если "быть честным при том, каков этот мир, -это значит быть человеком, выуженным из десяти тысяч", то перед Гамлетом обязательно должен был встать вопрос о своевременности быть человеком. Перед глазами же самого Шекспира стоял пример еще более трагичный -- живой факел Д.Бруно. Это вспоминая его, В.Шекспир написал в "Зимней сказке":

Тот еретик, кто поджигает,

А не тот, кто горит.

(II,3, перевод Т.Щепкиной-Куперник)

Из всего сказанного ранее В.Шекспиром вытекает, что что любое решение любым человеком этого вопроса неизбежно сказывается на развитии общества, которое и составляют люди, принимающие вроде-бы частные, касающиеся только их решения. Кстати, "Гамлет" стал последним произведением В.Шекспира, в котором он предъявлял претензии к времени.

Но уже в своих первых поэмах В.Шекспир указал и на одно из главных качеств человека - его понимание необходимости участия в делах общественных. "Как жалки только для себя усилья" - написал он уже в поэме "Венера и Адонис". "Тебя не дело общее волнует" - повторил он в поэме "Лукреция". Антоний в последних строках "Юлия Цезаря" сказал о Марке Бруте:

Он римлянин был самый благородный.

Все заговорщики, кроме него,

Из зависти лишь Цезаря убили,

А он один -- из честных побуждений,

Из ревности к общественному благу.

( Перевод М.Зенкевича)

В газете "Комсомольская правда" от 21 января 2000 г. в статье "Сейчас я веду диалог с Бомарше, Наполеоном и Распутиным" Э.Радзинский написал замечательные слова: "Крайне опасно долго не понимать истину". И В.Шекспир тоже понимал это. Он понимал, что только истиной можно "вычистить желудок грязный испорченного мира". А истину сеют не делами, -- словами. А потому нельзя быть человеком, не сея постоянно в обществе понимания, что истинно в общем есть человек. Но он также понимал, что, скажи он лишнее, необдуманное слово, и в костер пойдут все его книги, в которых каждый чуткий к правде здравомыслящий человек может найти ответы на возникающие у него вопросы.

Выражения В.Шекспира зачастую грубоваты. Приводить некоторые цитаты было бы не деликатно. Но желающие всегда могут сами, читая Шекспира, убедиться, что у В.Шекспира можно найти подтверждение тому, что будет изложено в заключении.

В.Шекспир понимал, что решение не быть человеком -- это всегда не самостоятельное решение. Оно всегда на деле принимается с оглядкой на мнения, суждения, опыт других людей, с оглядкой на обычаи, условия, обстоятельства, последствия и великое множество других факторов. То есть, таким решением человек всегда как бы совершает некую сделку, попадает в некую зависимость, а то и прямо в рабство. Именно подобное рабство имел в виду В.Шекспир, когда писал в "Юлии Цезаре":

У каждого раба в руках есть средство

Освободиться от своих оков.

(I,3 перевод М.Зенкевича)

Решение же быть человеком в любые времена, в любых обстоятельствах, с любыми последствиями, - это всегда решение свободного человека. Оно принимается на основе фактора единственного -- истины. Эта истина может быть найдена и другими. Но когда она каждым человеком будет пропущена через сомнения и доказательства, когда каждый человек убедится в логичности, связности, закономерности вытекающих из нее выводов, когда каждый человек увидит связь этих выводов с практикой, увидит вслед за Гомером и Шекспиром, к чему ведет ее непонимание, тогда каждый человек может сказать вслед за Сенекой: "Что истинно, то мое".

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Э.Берджесс в книге "Уильям Шекспир. Гений и его эпоха" написал замечательные слова: "Если Шекспир создает поэтическое прощание (пьесу "Буря" - Авт.), он намерен показать, что решение об уходе принято им самим, а не вызвано ослаблением поэтической мощи. Отречение от буйного волшебства сделано, пока волшебство еще обладает могучей силой".

Действительно, в "Буре" (II,1) В.Шекспир дал понять, что пришло время ему

...to perform an act

Whereof what's past is prologue; what to come,

In... my discharge.

Пришло время ему совершить поступок, пролог которого следует искать в его прошлых словах, которые он должен исполнить на деле.

Эти слова должно найти в "Венецианском купце": "Как каждый глупец может теперь острить и играть словами! Я думаю, что скоро действительное остроумие будет выражаться в молчании и что разговорчивость будет вменяться в заслугу только попугаям" (III,5, перевод П.Вейнберга).

То есть В.Шекспир понял: любой человек, готовый сколько угодно говорить на любую, касающуюся человека тему, но только не о том, что истинно в общем есть человек, или не думал о гомеровских словах, что "пустословие вредно", или хочет в океане слов утопить саму возможность того, что люди когда-нибудь задумаются о необходимости такого понимания.

И В.Шекспир своей жизнью доказал, что он эти гомеровские слова продумал до конца. Он сказал все, что должен был сказать. И потому он замолчал.

Конечно, можно перестать писать, перестать говорить, но перестать думать человеку невозможно. Поэтому, скорее всего, В.Шекспир последние три года своей жизни готовился к изданию общего тома своих произведений. И, может быть, именно он и написал стихотворение, которое в издании in-folio 1623 года подписано именем Хью Холланда. Ведь даже оксфордская "Шекспировская энциклопедия" может сообщить о Х.Холланде только то, что он был автором этого стихотворения.