— У вас с отцом не было серьезного разговора с глазу на глаз по поводу того, как вести дела? — Этот вопрос инспектор Нил задал как можно более непринужденно.
— Я высказал ему свое мнение, но, увы… — Персиваль пожал плечами.
— Слегка погорячились, да? — поинтересовался Нил. — Если называть вещи своими именами, вы здорово поскандалили?
— Этого я бы не сказал, инспектор. — От досады на лбу Персиваля выступили красные пятна.
— Тогда, видимо, вы разругались с отцом по другому поводу, мистер Фортескью.
— Мы с ним не ругались, инспектор.
— Вы уверены? Впрочем, не важно. Вы сказали, что ваш отец и брат по сей день не общаются?
— Да, это так.
— Тогда, пожалуйста, объясните, как понимать это?
И Нил передал ему телефонограмму, записанную Мэри Доув.
Персиваль прочитал и издал восклицание, полное удивления и досады. Он был ошарашен и взбешен.
— Не понимаю, ничего не понимаю. Просто не могу в это поверить.
— Тем не менее это правда, мистер Фортескью. Сегодня ваш брат прилетает из Парижа.
— Но это невероятно. Немыслимо. Я отказываюсь это понимать.
— Отец ничего вам об этом не говорил?
— Ни слова. Какое коварство — вызвать Ланса и утаить это от меня!
— И вы даже не представляете, почему он так поступил?
— Конечно нет. Это вполне в духе его последних выходок… ведет себя глупо… необъяснимо… этому надо положить конец… Я…
Персиваль прервал себя на полуслове. Краска снова отлила от его бледного лица.
— Я совсем забыл, — признался он. — Начисто забыл, что отец умер.
Инспектор Нил сочувственно покачал головой.
Персиваль Фортескью собрался уходить. Взяв шляпу, он сказал:
— Позвоните, если что-то от меня потребуется. Хотя, — он сделал паузу, — вы, наверное, будете появляться в «Тисовой хижине»?
— Да, мистер Фортескью. Один из моих людей уже сейчас там.
Персиваль чуть брезгливо пожал плечами.
— Все это крайне неприятно. Чтобы такое случилось с нами…
Он вздохнул и направился к двери.
— Большую часть дня я проведу на работе. Там сейчас будет дел невпроворот. Но к вечеру вернусь домой.
— Очень хорошо, сэр.
Персиваль Фортескью вышел.
— Чопорный Перси, — пробормотал Нил.
Сержант Хей, все это время тихо сидевший у стены, поднял голову и спросил: «Что, сэр?» Но, не получив ответа, задал следующий вопрос:
— Сэр, что вы обо всем этом думаете?
— Не знаю, — буркнул Нил. Потом негромко процитировал: — «Все они очень неприятные люди».
Эти слова сержанта Хея явно озадачили.
— «Алиса в Стране Чудес», — пояснил Нил. — Вы что, Хей, с Алисой не близкие друзья?
— Это что-то классическое, да, сэр? — спросил Хей. — По третьей программе гоняют? А я третью программу никогда не слушаю.
Глава 10
1
Экземпляр «Дейли мейл» Ланселот Фортескью открыл минут через пять после того, как они вылетели из Ле Бурже. Начал читать — и вскрикнул от неожиданности. Пэт, сидевшая рядом, вопросительно повернула голову.
— Заметка про старика, — произнес Ланс. — Он умер.
— Умер? Твой отец?
— Да. Пишут, что он внезапно заболел, его отвезли в больницу Сент-Джудс, и там он вскоре умер.
— Дорогой, какое горе. Что, сердечный приступ?
— Наверное. Да, похоже.
— А раньше у него приступы бывали?
— Нет. Насколько я знаю.
— Мне казалось, от первого приступа не умирают.
— Бедняга отец, — промолвил Ланс. — Я никогда не думал, что так уж сильно люблю его, но сейчас…
— Конечно, ты его любил.
— К сожалению, Пэт, не у всех такой чудесный характер, как у тебя. А удача, выходит, опять от меня отвернулась.
— Да. Как странно, что это случилось именно сейчас. Когда ты совсем собрался домой.
Он резко повернул к ней голову.
— Странно? В каком смысле странно, Пэт?
Она посмотрела на него с легким удивлением.
— Ну, чтобы так совпало.
— Ты хочешь сказать, за что бы я ни взялся, все идет наперекосяк?
— Нет, дорогой, я имела в виду совсем не то. Просто у каждого бывает своя полоса неудач.
— Да, наверное.
— Какое горе, — еще раз сказала Пэт.
Когда они прилетели в лондонский аэропорт Хитроу и ждали разрешения на высадку, в самолет вошел представитель авиакомпании и чеканным голосом спросил:
— Среди пассажиров есть мистер Ланселот Фортескью?
— Я, — откликнулся Ланс.
— Пожалуйста, сюда, мистер Фортескью.
Опередив других пассажиров, Ланс и Пэт вышли за служащим из самолета. Проходя мимо пары в последнем ряду, они услышали, как муж шепнул жене:
— Небось известные контрабандисты. Застукали на горяченьком.
2
— Уму непостижимо! — воскликнул Ланс. — Просто уму непостижимо. — Через стол он смотрел на инспектора Нила.
Инспектор Нил сочувственно кивнул головой.
— Токсин… тисовые ягоды… все это отдает какой-то мелодрамой. Для вас, инспектор, в этой истории ничего необыкновенного, наверное, нет. Так, обыденщина. Но для нашей семьи отравление — это какая-то дикость.
— То есть вам и в голову не приходит, — спросил инспектор Нил, — кто мог отравить вашего отца?
— Боже правый, нет. Наверное, недоброжелателей в деловых сферах у него хватало, многие с удовольствием пустили бы его по миру, разорили подчистую и тому подобное. Но отравить? Впрочем, что я знаю? Я много лет провел за границей, о домашних делах у меня смутное представление.
— Именно об этом я и хотел спросить вас, мистер Фортескью. Ваш брат дал мне понять, что вы с отцом многие годы не общались. Расскажите, если не возражаете, почему вы решили вернуться домой.
— Пожалуйста, инспектор. Я получил письмо от отца, это было… да, полгода назад. Вскоре после того, как я женился. В письме он намекал, что не худо бы забыть старые обиды. Предложил мне вернуться домой и работать в фирме. Но выражался при этом как-то туманно, и я не был уверен, что готов согласиться. Одним словом, я приехал в Англию в августе… да, в августе, три месяца назад. Мы встретились у него дома, в «Тисовой хижине», и он сделал мне, надо признаться, довольно соблазнительное предложение. Я ответил, что хочу подумать и посоветоваться с женой. К этому он отнесся с пониманием. Я вернулся в Восточную Африку и все обговорил с Пэт. Одним словом, отцовское предложение я решил принять. Надо было сворачивать дела в Африке, но я пошел и на это — обещал отцу, что все сделаю к концу прошлого месяца. И пришлю ему телеграмму с датой моего точного приезда в Англию.
Инспектор Нил кашлянул.
— Мне показалось, что вашего брата ваш приезд застал врасплох.
Ланс неожиданно ухмыльнулся. В его красивых глазах запрыгали чертенята.
— Боюсь, для старины Перси мой приезд как снег на голову, — сказал он. — Когда я заявился в Англию три месяца назад, он проводил отпуск в Норвегии. Подозреваю, старик специально подгадал время, решил встретиться со мной за спиной Перси. Больше того, я очень даже склонен думать, что отец сделал мне предложение после того, как в пух и прах разругался с беднягой Перси… он предпочитает, чтобы его называли Валь. Так вот, Валь, как я понимаю, пытался стариком командовать. А старик этого терпеть не может. Что именно они там не поделили, не знаю, но старик метал громы и молнии. И, видимо, ему пришло в голову, что, вызвав меня, он вставит бедняге Валю хороший фитиль. Кстати, он никогда не жаловал жену Перси, а мой брак пришелся ему по душе — он ведь большой сноб. Такая шутка вполне в его духе — притащить меня домой и поставить Перси перед свершившимся фактом.
— Сколько времени вы провели в тот раз в «Тисовой хижине»?
— Час-два, не больше. Остаться на ночь он мне не предложил. Думаю, эта встреча и мыслилась как тайный сговор за спиной Перси. И слуги, как я понимаю, не должны были болтать языками. Сошлись мы на том, что я подумаю, поговорю с Пэт, а потом напишу ему о своем решении, что я и сделал. Написал, когда примерно приеду, а вчера из Парижа дал телеграмму.
Инспектор Нил кивнул.
— Эта телеграмма удивила вашего брата до крайности.
— Могу себе представить. Но Перси, как всегда, остается в выигрыше. Я приехал слишком поздно.
— Да, — задумчиво произнес инспектор, — вы приехали слишком поздно. А в ваш прошлый приезд, в августе, — деловито продолжил он, — с кем-то из членов семьи вы встречались? Кроме отца?
— За чаем была моя мачеха.
— Раньше вы были знакомы?
— Нет. — Он неожиданно ухмыльнулся. — Старик всегда умел выбирать отменный товар. Она ведь как минимум на тридцать лет моложе его.
— Извините, что спрашиваю, но вас не покоробило от этого отцовского брака, вас или Персиваля?
Лицо Ланса отразило удивление.
— Вовсе нет, да и Перси, я думаю, тоже. В конце концов, наша матушка умерла, когда нам было… десять и двенадцать лет. Скорее надо удивляться тому, что он не женился гораздо раньше.