– Кто не хочет работать, пусть сделает шаг вперед.
Девчонки смущенно опустили глаза.
Как только Карась ушел, я бросилась к Любке на шею и зарыдала. Вокруг меня тут же собралась толпа сочувствующих. Кто-то ловко обработал мое пострадавшее ухо зеленкой, кто-то помог стянуть окровавленное платье и надеть новое, кто-то сунул под нос нашатырь, а кто-то услужливо протянул полный стакан текилы.
После текилы я наконец пришла в себя. Любка припудрила мне лицо и слегка оттенила веки. Затем, посмотрев на разбитое ухо, из которого по-прежнему сочилась кровь, тяжело вздохнула:
– С ухом ничего не поделаешь…
Залепив ранку пластырем, она протянула мне шляпу с большими полями, позаимствованную у поварихи:
– На, бери. Сегодня придется петь в этом убожестве. Не выйдешь же ты на сцену как больная из травмы…
– Да хоть в котелке, – махнула я рукой. – Мне уже нет разницы.
Через несколько секунд заиграла музыка, и я, заметно пошатываясь, вышла на сцену. Смотреть в зал было, мягко говоря, неприятно. Половина братков, упившись до бесчувствия, спала, уткнувшись головой в салат. Другая половина с расстегнутыми до пупа пестрыми рубахами и приспущенными штанами гонялась за привезенными на заказ полуголыми девицами, визжавшими так, что пения моего не было слышно. Карась, посадив к себе на колени одну из проституток, со особой настойчивостью тискал ей грудь. Девчонка с выпученными от страха глазами, казалось, боялась дышать.
С трудом дотянув номер до конца, я без сил уползла за кулисы и наткнулась на сникшего Максима.
– Беспредел какой-то, – испуганным голосом произнес он. – Эти скоты, наверное, забыли, где находятся! Здесь ведь не сауна, а дорогой престижный ресторан!
– Что ты хочешь – субботник…
Услышав, как в зале закричала одна из проституток, я вздрогнула.
– Такого еще никогда не было, – побагровел Максим. – Это же не притон! Прямо ни в какие ворота не лезет!
– А ты выключи свет. Ты здесь за шторкой стоишь, а мне приходится на все это со сцены смотреть. Я же не могу во время номера потолок разглядывать! Лучше уж в полной темноте выступать! И им хорошо: когда света нет, трахаться удобней.
– Ты – золото! – Максим чмокнул меня в щеку и быстро защелкал рубильниками. Свет в зале погас, лишь на сцене осталась небольшая подсветка.
Закончив наконец программу, я хотела было уйти в гримерку переодеваться, но тут к рампе подошел на удивление трезвый Макар с роскошным букетом алых роз. Судя по всему, в оргиях он не участвовал.
– Это мне? – удивилась я.
– Тебе. Ты очень хорошо поешь.
– Спасибо…
– И это тоже тебе. – Улыбаясь, Макар протянул две стодолларовые бумажки.
– С чего бы это?
– Слушая, как ты поешь, я получил намного больше удовольствия, чем если бы напился как скотина. Считай, что это чаевые за прекрасное пение.
– Ты что, Макар, к моей женщине пристаешь? – раздался из темноты ревнивый голос Карася.
– А я и не пристаю. Я просто подарил твоей женщине цветы.
– Верунька, ты здорово пела! – Карась появился рядом с нами, даже не потрудившись надеть штаны.
– На тебя смотреть противно, – не выдержав, скривилась я. – Хоть бы людей постеснялся, урод!
– Мой ресторан, что хочу, то и делаю! Все, Веруня, мы с пацанами уезжаем, а вы тут марафет наводите.
«Чвок», – долетел до меня смутно знакомый слабый звук. «Стреляют», – услужливо подсказало возбужденное сознание. «Чвок, чвок», – дважды пропело над моей головой. «Чвок», – прозвучало в четвертый раз, и шляпа слетела.
– Ложись, дура! – крикнул Карась, увлекая меня на пол.
Макар, бросившись к рубильникам, включил свет. Подтянув шляпу к себе, я увидела в ней отверстие от пули.
– Меня хотели убить? – протянула я шляпу Карасю.
Карась побагровел и, поднявшись во весь рост, гаркнул на собравшихся у сцены проституток:
– Я же просил увести отсюда этих тварей! За ними уже сутенер приехал. Пошли вон отсюда, шалавы!!!
Проститутки, похватав сумочки, с визгом выскочили из зала.
– Веруня, ты живая? – сбросив пыл, спросил он.
– Живая. Кто в меня стрелял?
– Да Пашка это, Пашка! Напился в стельку и за пистолет схватился, говнюк эдакий! На подвиги, видать, потянуло… Понимаешь, когда мы в загас уходим, оружие всегда дежурному сдаем. И оружие, и ключи от машины… Это закон. Многие пацаны как выпьют, за пистолеты хватаются. Ты же помнишь, какая в прошлый раз перестрелка была. Чуть бармена не убили. После того раза мы и решили пушки сдавать дежурному. Он весь вечер не пьет: охраняет добро. Ну, я уже говорил… Некоторые в пьяном виде за руль еще садятся. У нас один пацан в прошлом году так разбился. Короче, все оружие сдали, а Пашка забыл. Вот его и переклинило. Он пистолет достал и решил в твою шляпу попасть.
– Ну и ну… – покачала я головой. – Так ведь и убить можно…
– Веруня, я его накажу. Я его из группировки исключу, клянусь! Он же, скот, в самом деле чуть тебя не ухлопал.
– Ладно, Карась, иди. Не хочу я с тобой разговаривать. Дай немного передохнуть!
Как ни странно, Карась ушел. Вскоре зал опустел. Полуживые от усталости официанты принялись за уборку. Сев за столик, я закурила.
– Самое главное, что ты осталась жива, – подошла ко мне Любка. – Этот Пашка в прошлый раз чуть бармена не убил…
– Я знаю.
– Как твое ухо?
– Болит.
– Может, к врачу зайдешь?
– Не знаю пока. Посмотрю, как будет заживать.
Распрощавшись с Любкой, я поехала домой. В квартире было тихо.
– Эй, ты где? – позвала я и, включив в гардеробной свет, обнаружила забившуюся в угол Свету.
– Вылезай. Я одна.
– Ты что так задержалась?
– Субботник. Наверное, знаешь, что это такое.
Сунув Светлане розы, подаренные Макаром, я скинула туфли и без сил упала на диван.
– Поставь, пожалуйста, в вазу.
– Красивый, – улыбнулась Света. – Сто лет уже цветы в руках не держала!
– Возьми их себе!
– Нет! Будем вместе любоваться. Это тебе поклонники преподнесли?
– Какие, к черту, поклонники! Мне его подарил один мерзкий бандюга. Правда, он сказал, что торчит от моего пения… Но это такой скользкий и хитрый тип! Ему верить – себя не уважать!
Света, присев рядом со мной, с ужасом посмотрела на окровавленное ухо:
– Господи, кто это тебя так?
– Тот хрен, который считает меня любимой женщиной и думает, что я отвечаю ему взаимностью. Светка, я спать хочу, сил нет! Не обижайся. У меня прям глаза закрываются!
– Спи, конечно. Можно, я включу в спальне видик и буду смотреть?
– Можно, – улыбнулась я. – Ты хоть что-нибудь ела?
– Ела, не переживай.
– Завтра привезу продуктов. Возьми телефон и позвони маме. Ты знаешь свой код?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});