У Джозефа в прямом смысле разболелась от девчонки голова. Ментальная проверка превратилась в испытание. Он знал, почему у него ничего не вышло — Тереса применила какую-то хитрость. Только пока Джозеф не понимал какую. Поставила ментальный блок? Нет. Он ведь легко проник в её мысли. Приняла перед собеседованием какой-то крепкий напиток? Не похоже. У неё очень хорошо работала голова перед ментальной проверкой. Да и во время проверки мысли были ясными, только скакали туда-сюда. Алкоголь действует по-другому.
— Давай сварю тебе кофе, — вызвался Энтони. — Мне кажется, тебе не помешает.
— Свари, — не стал отказываться Джозеф.
Может, кофе избавит его от скачущих в голове образов, почерпнутых из мыслей Тересы. Этот дикарь с браслетами на ногах и щенком на плече и стонущая в объятиях парочка ему наверно в страшных снах являться будут.
Они с Энтони переместились на кухню. Тот быстро по-хозяйски нашёл всё, что ему нужно, и встал с туркой у плиты. Кофе у него получался превосходный. Джозеф не раз имел возможность в этом убедиться.
Помощники Энтони не были нужны. Джозефу отводилась роль зрителя. Но каким бы завораживающим ни был процесс приготовления кофе, Джозеф решил не тянуть.
— Так о чём ты хотел поговорить?
Тот выдержал паузу, будто настраивался.
— Вчера ты кое-что сказал… — Энтони развернулся к нему лицом, — о моём с-сыне…
Заикается, бедолага. Джозеф и сам бы начал заикаться, если бы ему ни с того ни с сего заявили о наличии отпрыска.
— Мы же решили, что я ошибся, — поспешил он успокоить брата и повторил ровно то, что уже говорил вчера. — Если ты не знаешь о существовании ребёнка, то я тем более не могу этого знать. Я ведь менталист, а не ведун. Я не вижу ни прошлое, ни будущее, могу только прочувствовать чужие мысли. И если в твоих мыслях не было сына, то, выходит, я обманулся.
— Но ведь ты что-то видел. Что это был за ментальный образ?
— Очень смутный. Я бы не стал придавать ему значение. Вчера я был не в форме.
— А сегодня что-то видишь?
— Нет, — сегодня Джозеф ещё больше не в форме. — Почему тебя это волнует? Допускаешь, что у тебя действительно есть сын? Есть основания?
— У любого мужчины, кто не ведёт исключительно праведный образ жизни, могут быть основания, — с нотками философской неизбежности констатировал Энтони. — Чисто теоретически.
— Ну, вот, если у тебя время от времени возникают подобные мысли о чисто теоретическом ребёнке, их я мог и увидеть.
Энтони снял турку с плиты и разлил кофе по чашкам. Джозеф с удовольствием сделал несколько глотков. Хоть что-то в этом мире остаётся неизменно отменным.
— Энтони, рассказывай, — кивнул он брату. — Вижу, что тебе есть что рассказать.
Тот усмехнулся чуть-чуть грустно, чуть-чуть с издёвкой.
— От кузена-менталиста трудно что-то утаить.
— Мой дар ни при чём. Я, между прочим, сегодня на нуле. Считай, вижу тебя не как менталист, а как друг.
Они синхронно сделали по глотку и отставили чашки.
— Кто она? — спросил Джозеф.
Дело ведь в женщине?
— Габриелла. Моя невеста.
— У тебя есть невеста?!
Вот это новость. А почему Джозеф не знал?
— Была. Мы были с ней тайно помолвлены. Но она сбежала.
— Почему?
— Я наделал много ошибок, — он задумчиво уставился на полупустую чашку.
Энтони наделал ошибок? Джозефу не верилось. Что такого ужасного мог сделать брат, чтобы побудить невесту сбежать? У Энтони самый мягкий нрав среди всех Тоцких. В особенности по отношению к женщинам. Он не способен обидеть.
— Что произошло?
— Габриелла должна была стать не моей невестой, — Энтони с силой сжал ручку чашки. — У её семьи была давняя договорённость с другой семьёй. Сабельские и Тагон-Рушайские. Может, слышал? Они собирались поженить детей и породниться. А у нас с ней были отношения. Мы были тайно помолвлены. Я сходил по ней с ума… Я не знал, как остановить брак, который нас разлучит. Отчаяние заставило действовать поспешно и неразумно. Я встретился с её родителям и заявил, что у нас с ней связь и она ждёт от меня ребёнка.
— Она действительно ждала от тебя ребёнка?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Нет. Но мне казалось это станет решающим аргументом, чтобы отменить её брак с другим. Потом, когда немного остыл и обдумал свой поступок, понял, что наломал дров. Я поставил её под удар. Надо было действовать как-то по-другому. Габриелла перестала со мной видеться. Я не знал, что делать. Отчаяние снова заставило действовать импульсивно. Я опять встретился с её родителями и теперь уже всё отрицал. Сказал, что в прошлый раз солгал им…
Действительно дров наломано немало. Как же Энтони немилосердно штормило-то. Кидался из крайности в крайность. Видимо, Габриелла сильно его зацепила.
— Она не выдержала… Сбежала… Я пытался её найти, но не нашёл. Она предупреждала, что исчезнет бесследно…
Сколько всего успело произойти за те несколько месяцев, что Джозеф не видел кузена. Тайная связь, запретная любовь, метания, разрыв. Самому Джозефу никогда не приходилось испытывать таких глубоких чувств. Он не особенно верил в их существование. Но брат демонстрировал обратное. Самый чувственный из всех Тоцких.
— Когда ты вчера неожиданно сказал о сыне, я подумал: а вдруг?
— Что вдруг? — насторожились Джозеф. — У вас всё-таки была близость? Ты же сказал, что солгал её родителям.
— У нас была близость… Я не устоял. Невозможно было устоять…
Ох, братец. С виду спокойный. Кто бы мог подумать, что столько страсти.
— …но это же не означает ребёнка… я был уверен, что нет. Я был осторожен. Но твои слова…
— Сколько прошло с того момента?
— Три месяца.
— Ну, ребёнка в любом случае пока нет.
Джозеф не знал, успокоил ли он этой фразой Энтони, но тот замолчал. Пил кофе, о чём-то думал.
— Со вчерашнего вечера не даёт покоя мысль: вдруг она носит моего ребёнка? Она же должна вернуться, если это так? Должна мне рассказать?
Джозеф не понял, спрашивает ли Энтони сам себя или вопрос адресован собеседнику. Джозеф не был специалистом по беременным женщинам. Понятия не имел, что ими движет. Вернётся ли Габриелла, если вдруг действительно ждёт ребёнка? Джозеф, по правде говоря, не мог понять, почему она, вообще, сбежала. Так ли уж велика вина Энтони, чтобы прятаться от него? А может, было что-то ещё, что заставило её скрыться?
— Одно скажу, — попытался Джозеф поддержать брата. — Насчёт ребёнка вилами по воде писано. Ещё раз повторю, на мои слова внимания не обращай. Лучше тебе с этим вопросом к ведунье.
Энтони поднялся из-за стола.
— Вот сегодня к ней и поеду…
Габриелла стояла у зеркала и рассматривала своё отражение. Оттуда на неё смотрел щупленький парень. Бриджи, рубаха, камзол, шейный платок — всё, как положено. Приятный парнишка. Волосы короткие вьющиеся тёмно-каштановые, ни следа от её длинных прямых светло-пшеничных прядей. Кожа смуглая, обветренная. Нос чуть великоват, но для парня сойдёт. Магический грим лёг на лицо идеально. Совершенно не ощущался. Качественный, дорогущий. Подарок от друзей на день рождения.
Габриелла не узнавала себя в зеркале. Только глаза остались её. С глазами ничего не сделаешь. Их грим не берёт. Зато всё остальное изменилось кардинально. И это хорошо. Родная мать не узнает. Не узнает никто, и главное — он.
Глава 14. Петелька спустилась
Тереса провела весь вечер в библиотеке. Пересмотрела всё, что смогла найти о магических метках, которые просыпались не вовремя. Искала случаи, когда это происходило уже в зрелом возрасте, но не нашла. Перерыла весь архив, чтобы найти хоть малейшее упоминание о чём-то подобном, но нигде не было свидетельств, что метка родовой магии может дремать до двадцати пяти лет. А новому проректору, насколько Тереса знала, было и того больше.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Старенькая библиотекарша, лерра Жулита, всеми силами пыталась помочь. Тересе пришлось немного покривить душой и объяснить своё любопытство тем, что собирает информацию для реферата по предмету "Магические аномалии". Однако даже совместные героические усилия успеха не принесли.