На развернутом и разглаженном листе видны два кривых разреза. Они изогнуты и подходят к срединной — главной — жилке листа. Один из разрезов похож на сильно вытянутую латинскую букву «S», другой — кривой, неправильный. Ниже этих разрезов и свернут лист.
Устроивший из листа фунтик жучок недалеко, да он и не один на березке. Это маленький черный блестящий жучок, чуть побольше спичечной головки. Его голова вытянута в хоботок: по этой примете сразу узнаёшь жука трубковерта, он же — слоник.
Жучок трубковерт черный, или березовый. Он вертит из листьев трубочки — значит, трубковерт, черного цвета — черный, обычно встречается на березе — березовый. Впрочем, он не брезгует и ольхой, а бывает, мирится даже с дубом, лещиной-орешником, черемухой, липой и тополем. Я не знаю, как ведет он себя на этих деревьях: мне довелось наблюдать его лишь на березах.
Да и другие наблюдатели пишут о березе. Вот соблазнительная задача: проследить, как режет лист и делает фунтик березовый трубковерт на лещине или дубе.
Попытайтесь!
Трубковерт при всяком толчке поджимает ноги и падает с листа: это его способ защиты, вернее — бегства при любой тревоге. Он падает даже от тени, если она «пробежит» по нему. Жучишка очень пуглив, а потому следить за его работой — трудная задача. Подойти нужно совсем близко, чуть ли не носом в лист уткнуться и стоять неподвижно. Долго стоять, не пять и не десять минут. Неосторожно шевельнулся — кончено: трубковерт падает с листа. Он не вернется обратно, и приходится начинать наблюдение сызнова. Глядишь, а жучок опять свалился с листа… Хорошая «школа терпения» — наблюдение над березовым трубковертом.
Впрочем, так бывает поначалу. Промучившись несколько дней, научаешься, как держать себя с трубковертом. И тогда вести наблюдения легче, хотя ни на секунду нельзя забывать об осторожности.
Казалось бы, чего проще: наловил трубковертов, принес домой, поместил в садок. Сиди у стола и наблюдай. Но он прекапризный, этот изготовитель фунтиков: дома с ним наплачешься.
Не всякий лист оказывается пригодным. Не всегда скажешь, почему жук бракует один лист, выбирает другой. Оба выглядят одинаково, оба хорошие, висят на ветке рядом, и все же… У трубковерта есть какие-то «требования» к листу, и, похоже, он не очень снисходителен: не начинает работать на первом же попавшемся листе.
Если часами тихо стоять возле березки, на которой работают сколько-то трубковертов, то можно проследить за их делами от самого начала до самого конца. Может быть, это будет слежка не за одним жуком, но что из того? Все они работают примерно одинаково. Вот и стою я возле березки, близко-близко от листьев. Трубковерт ползает по листу. Побывал на его верхней стороне, перебрался на нижнюю. Ползал он не как придется: видно было по нему, что для этого существует особое «правило». По первому разу я не заметил этого, но жук забраковал лист и перебрался на соседний. И тогда-то я увидел, что он и на втором листе заползал точь-в-точь так же, как на первом.
Лист выбран. Жук переполз на его верхнюю сторону, перебрался на край. Он начал надрезать лист, но я увидел только самое начало.
Я стоял так тихо, что зяблик не сразу заметил меня. Должно быть, он перелетел сюда с опушки: я стоял спиной к ней, а он появился откуда-то сзади. Птица не села на дерево: круто завернув на лету, она бросилась в сторону. В этот момент я и увидел ее. Но вместе со мной зяблика «заметил» и трубковерт: то ли мелькнула тень от птицы, то ли его толкнуло ветерком от полета — кто знает. Зяблик метнулся в сторону, а трубковерт свалился с листа.
Конечно, он через пять — десять минут снова окажется на березе: полежит немножко, поползет, взлетит. Но на старый-то лист он уже не вернется: не найдет его, да и не станет искать. Нужен новый лист, новый трубковерт…
Заметить черного жучка на зеленом листе не так уж трудно, особенно для привычного глаза. Я вижу сразу несколько трубковертов и могу выбирать. Правда, все они уже сколько-то времени работают и у каждого на листе есть прорез: у кого покороче, у кого подлиннее. Но самое начало я уже видел, да и еще увижу — не сегодня, так завтра. Я выбираю жука, за которым всего удобнее следить: он работает как раз на уровне моих глаз.
Выбранный мной трубковерт довел прорез почти до середины листа. Он едва переступает ножками, почти не отрывая хоботок от листа. Жук передвигается так медленно, что, даже все время глядя на него, этого не замечаешь. Отведешь в сторону глаза минут на десять, взглянешь снова… Вот тогда видишь, что жук чуть-чуть продвинулся вперед.
На поверхности листа нет никаких примет, кроме сети жилок. Но жук ведет себя так, словно перед ним четко намеченная тропинка.
На конце хоботка трубковерта — челюсти. Он прорезает ими лист, как крохотными ножницами. Даже очень зоркий человек не разглядит толком, как работают челюсти жука: так они малы. Но зато видно, что прорез становится все длиннее и длиннее.
Трубковерт прорезал лист до средней жилки.
Этот первый прорез, длинный и изогнутый, похож по форме на вытянутую неправильную букву «S».
Теперь он перестал прогрызать лист. Повернувшись, жучок начал передвигаться в сторону основания листа. Он медленно полз параллельно главной жилке, и после него оставался след: нечто вроде царапины или бороздки в мякоти листа. Затем жук сделал насечку на главной жилке. А отсюда он двинулся в сторону края другой половинки листа.
И снова началось прорезывание листа, но теперь этот прорез выглядел уже иначе: неправильная кривая линия.
Прорез закончен. Трубковерт медленно пополз назад, к срединной жилке. Передвигаясь, он ощупывал передними ножками края прореза. Глядя на него, так и хотелось сказать: «Проверяет свою работу».
Сознаюсь: все это я увидел, наблюдая за несколькими жуками. Одного я застал в начале работы, другого — в самом конце, третьего — когда он процарапывал борозду вдоль главной жилки, переходя от первого прореза ко второму, четвертого — в разгар работы над вторым прорезом, пятого…
Сделав прорезы, трубковерт приступает к свертыванию листа.
Жук переполз на тот край, где был сделан первый прорез. Вцепился лапками одной стороны в край листа, а лапками другой стороны крепко ухватился за лист. Принялся тянуть край листа на себя, и тот подался, начал надвигаться на жука. Возник валик.
Будь лист совершенно свежим, жуку не справиться бы с ним: он оказался бы слишком упругим. Но жук сделал прорезы: множество мелких жилок перегрызено. Мало того, надгрызена и главная жилка: на ней сделана насечка. Лист чуть подвял, так как теперь воды в него поступает мало. Это незаметно, но упругость листа уменьшилась.
Жучок тянет и тянет край листа на себя. Он чуть переступает по листу, и валик растет.
Работа эта — трудная и долгая: скоро ли свернешь половину листа. Сравните размеры жучка и площади половинки листа, которую он свертывает в трубку. Вообразите себя на его месте: вам нужно свернуть огромный кусок линолеума площадью 125–140 квадратных метров. И добавьте сюда одно важное условие, о котором мы всегда забываем в таких случаях. Жук работает на листе, висящем на дереве: он работает на вертикальной поверхности. А это совсем не то, что работать, находясь на поверхности горизонтальной.
Первая половинка листа свернута. Получился длинный узкий фунтик: сверток к концу сильно расширен.
Теперь трубковерт переполз на вторую половину листа. Он тянет ее за край и начинает обвертывать ею уже полученный фунтик. Образуется обвертка, состоящая из нескольких поворотов. Поэтому фунтик и выглядит слоистым.
Закончив работу по свертыванию фунтика, жук заполз внутрь свертка. Я знаю, что он там делает: откладывает яйца.
Это еще не все. Трубковерт снова ползет по фунтику и опять тянет края листа. Он свертывает фунтик поплотнее. Верхний оборот — острый «язычок» — жук «прикусывает» челюстями к лежащей под ним части листа. Так, словно одним воображаемым стежком, фунтик закрепляется. И эта закрепка так прочна, что сверток обычно не развертывается. Впрочем, чем дальше, тем сильнее увядает лист, тем меньше становится его упругость.
Все! Жук может немного отдохнуть. А затем — новый лист, новые прорезы, новые фунтики…
Чтобы покончить с историей жука, несколько слов о личинках.
Фунтики висят на дереве, удерживаясь на волоконцах надгрызенной средней жилки. Это непрочная привязка, и вскоре же сверточки отрываются и падают на землю. Выводятся личинки. Они живут в упавших на землю фунтиках и выгрызают ходы в мякоти завядшего листа: «минируют» лист, как говорят в таких случаях. Перед окукливанием покидают свое жилье и уползают в почву.
Как видите, история личинки проще простого. И как-то странно выглядят хлопоты матери: столько возни ради того, чтобы личинка выгрызла извилистую канавку в завядшем листе.