Правда, этой самой храбростью обладал далеко не каждый.
Большинство «людей чести» в Уччардоне считали необходимым быть представленными Томмазо Бускетте, но среди них нашлось двое таких, кто категорически отказался участвовать в церемонии представления. И, по злой иронии судьбы, оба эти человека были выходцами из «семьи» Томмазо Бускетты, то есть «семьи» Порта Нуовы.
То, что вопрос о его изгнании решен положительно, было тем более очевидным для Томмазо Бускетты, что в нарушение традиции глава «семьи» оказался совершенно не заинтересован в благополучном решении его участи. Он вовсе не занимался поисками адвоката и еще меньше интереса проявил к сумме гонорара за его защиту, словно «человек чести», оказавшийся в затруднительном положении, может и должен рассчитывать только на себя.
Человеком, который подтвердил Томмазо Бускетте, что вопрос о его исключении уже решен, был Гаэтано Бадаламенти, неотесанный мужлан, который тем не менее возглавлял «семью» Чинизи. Выходя из Уччардоне — ему оставалось лишь несколько месяцев до освобождения, — Гаэтано Бадаламенти улучил момент, чтобы передать Томмазо Бускетте новости с воли: он сообщил, что глава «семьи» Порто Нуовы, Пиппо Кало санкционировал его исключение, но в Палермо мнения разделились.
Томмазо Бускетта хорошо знал Пиппо Кало, ведь это именно он отобрал Пиппо для организации и он председательствовал на церемонии его посвящения. Какое же это унижение — быть изгнанным из рядов молодым человеком, который сделал свои первые шаги под его, Томмазо Бускетты, руководством! И Бускетта дал знать об этом Пиппо Кало, потребовав от последнего объяснений, поскольку только сам Кало и мог прояснить ситуацию. В мафиозной «семье» ее глава обладает всеми возможными правами, в том числе правом на доступ к информации. Это именно он является хранителем информации, известной лишь узкому кругу людей. Именно он ее передает; когда он находит нужным, он передает ее лишь тем членам «семьи», которых считает достойными своего доверия, и всегда в том объеме, который он сам определяет.
Спустя несколько дней после того, как Бускетта передал свою информацию для Пиппо Кало по разветвленным каналам связи, по которым заключенные сообщаются с волей (охранники, адвокаты, посетители…), Томмазо Бускетта получил ответ-опровержение. Пиппо Кало дал понять, что никогда не исключал Бускетту, и попросил не придавать значения тому, что говорит Бадаламенти, назвав последнего tragediaturt[7].
О правде
Для того чтобы понять значение этого оскорбления, которое может относиться лишь к «крестному отцу» мафии, следует ненадолго вновь возвратиться к кодексу поведения, регулирующему жизнь мафиози. Связь между «людьми чести» до такой степени регламентирована, что правила «Коза ностры» раз и навсегда определяют даже то, что следует считать правдой. Согласно этим правилам все, о чем «человек чести» заявит в присутствии более чем двух мафиози, — это правда, чистая правда и ничего кроме правды. Само собой разумеется, никто не заставляет «человека чести» говорить о таких же, как он, но, если он это делает и при этом публично лжет, он достоин наказания, и таким наказанием в наиболее очевидных случаях может быть в том числе и смерть. Такой человек не заслуживает более доверия к себе, и именно то на языке мафиози называется траджедьятури.
Когда между двумя мафиози из одной «семьи» возникает размолвка и нет никакого третьего лица, которое могло бы подтвердить или опровергнуть их слова, только «крестный отец» может вмешаться в их спор и решить, кто из них говорит правду. Когда сталкиваются два мафиози из разных «семей», их «крестные отцы» проводят встречу, чтобы разрешить спор, и если распря не затихает, в дело вмешиваются члены правительства «Коза ностры», Капитул, которому принадлежит верховная власть в организации.
Томмазо Бускетта знал, что, когда ты один, следует избегать разговоров с мафиози из другой «семьи», ибо всегда могут возникнуть какие-либо недоразумения.
Некоторое время спустя Томмазо Бускетта встретил в камере Уччардоне новичка, которого должны были судить в Палермо за убийство, совершенное им неподалеку от Агридженте. Человека этого, согласно традиции, ему представили. И после того как Бускетта узнал его имя — Джузеппе Ди Кристина, его звание (такое же, как у Томмазо), они перешли к разговору о серьезных вещах.
— Я — глава «семьи» Риези, — сказал ему этот человек и тут же, по-свойски назвав его по имени, добавил следующее: — Дон Мазино, вы должны навести порядок в ваших личных делах. Вас здорово критикуют в нашем кругу…
Придирки полиции
Когда в 1980 году судья по надзору из Турина дотторе Франко рассмотрел запрос об условно-досрочном освобождении, присланный адвокатами Томмазо Бускетты, он вынужден был скрепя сердце признать, что требование адвокатов было обоснованным. Томмазо Бускетте оставалось пребывать в заключении полтора года, поведение его в тюрьме Кунео, куда он был переведен за два года до этого, было примерным, а полиция Палермо, куда, в свою очередь, был послан запрос из магистратуры, не смогла вменить ему в вину ничего нового и лишь перечислила старые грехи. Томмазо Бускетта был отпущен под наблюдение полиции славного города Турина.
Возможно, он и теперь еще был бы в Турине, если бы начиная с первого же дня досрочного освобождения полицейские в штатском, совершенно не заинтересованные в том, чтобы укреплять ряды мафии в родном городе, не начали его преследовать. Повсюду, куда бы он ни шел, Томмазо Бускетта неминуемо натыкался на «сбиров», которые даже не утруждали себя тем, чтобы получше замаскироваться, и которые в любую минуту, когда им это приходило в голову, требовали, чтобы Бускетта предъявил им свои документы. У Томмазо Бускетты сложилось впечатление, что они ждут только повода, чтобы вновь его арестовать. К тому же всякий раз, когда полицейские проверяли его документы, они советовали ему «подобру-поздорову убираться из города, и поскорее».
Когда же Томмазо Бускетта пожаловался на их поведение дотторе Франко, у него сложилось неприятное впечатление, что рвение полицейских в магистратуре вызывало у последнего большое одобрение.
— Что вы хотите, я не могу мешать полиции выполнять их работу, — ответил ему дотторе Франко, воздев руки к потолку.
Вот почему Томмазо Бускетта покинул Турин и тайно вернулся в Палермо в то время, когда ему было необходимо всего-навсего выждать еще несколько месяцев для того, чтобы окончательно урегулировать взаимоотношения с правосудием в своей стране. Обстановка, которая сложилась к тому времени в Палермо, была не слишком обнадеживающей. Правда, ему вновь предстояло встретиться с сообществом «людей чести»: с Пиппо Кало, его новым шефом, о котором он еще не знал что и думать; со своим другом Стефано Бонтате; с невежей и «крестным отцом» Гаэтано Бадаламенти; со всеми остальными его компаньонами по заключению или давешними братьями по оружию. Ему предстояло вскоре, к ужасу своему, убедиться, что люди, занявшие ключевые посты в «Коза ностре», ведут безумную игру, прежде чем он и сам погрузился в сокровенные тайны Капитула.
Глава вторая
КАПИТУЛ
Чакулли, поселок мафии
Если в течение почти трех лет, с 1978 по 1981 год, глава «семьи» Санта Мария ди Джезу — Стефано Бонтате колесил по дороге, которая соединяет Палермо с Пьяна дельи Альбанези (бывшей Пьяна дельи Гречи), то, конечно же, не из туристского любопытства и уж тем более не ради того, чтобы насладиться местным пейзажем, более чем скромным даже для Сицилии. Как и каждый из тех, кто проезжал по этой трассе, он преследовал совершенно конкретную цель, и только превосходное знание местности позволяло ему выбраться именно на ту дорогу, которая вела его к этой цели.
Миновав развязку на дороге, ведущей к магистрали Палермо — Катания, автомобиль Стефано Бонтате проезжал квартал Бранкаччо и с трудом пробирался между развалин церкви в стиле барокко, на уцелевшей стене которой, хорошо видная с холма, висела реклама лучших спагетти, и еще менее привлекательной на вид станции техобслуживания; наконец он выбирался на дорогу, которая вела к расположенному менее чем в пяти километрах отсюда городку с дурной репутацией под названием Чакулли.
В Чакулли просто так не останавливаются. Ни на одном дорожном указателе вы не встретите названия этого маленького городка с тысячью жителей. Путешественник второпях мог бы принять эти несколько домиков, стоящих по обеим сторонам дороги, за отдаленное предместье Палермо, если бы не две странности: в Чакулли нет магазинов, здесь торгуют только с автомобилей, а зеленые ставни его белых трехэтажных домиков всегда закрыты. Здесь начинается территория, которую контролирует одна из самых агрессивных и жестоких «семей» «Коза ностры».