Читать интересную книгу Последняя война - Кир Булычев

Ранмакан ответил:

– Хорошо.

И удивился, услышав, как тоненькая желтоволосая женщина, стоявшая рядом с тем человеком, громко ахнула и засмеялась.

– Поднимите руку, – сказал человек в белых перчатках. – Медленно.

Ранмакан поднял руку. Он понял, что человек в белых перчатках тут главный.

– Другую руку, – сказал человек в белых перчатках.

Ранмакан подчинился.

– Вам не трудно?

– Нет. Я могу встать?

– Вам придется некоторое время полежать. Вы должны отдохнуть и окрепнуть.

Ранмакан оглядел комнату, в которой лежал. Это была странная комната. Стены и потолок окрашены в светло-зеленый цвет, матовые, гладкие, без единого украшения. Непонятно, откуда в комнату попадает свет, хотя освещена она ярко. В комнате было много приборов. Они стояли на длинном столе за спинами людей, на столике в изголовье кровати и составляли одно целое – непонятное переплетение светящихся дисков, шкал, трубок, шлангов и проводов. Некоторые из них тянулись к кровати, и, проследив их, Ранмакан понял, что они должны оканчиваться у его тела. Худшие его подозрения оправдались. Он подопытный. Ранмакан снова поднял руку и обнаружил, что к кисти прикреплен один из проводов.

– Зачем это? – спросил он, стараясь не выдать волнения.

– Приборы следят за вашим здоровьем, – ответил человек в белых перчатках. – Когда вы выздоровеете, мы их снимем.

– Когда?

– Может быть, сегодня, – сказал человек.

И Ранмакан ему не поверил, хотя не стал этого показывать. Он должен обязательно перехитрить своих тюремщиков.

Маленькая женщина наклонилась к черной коробочке и спросила:

– Вы не голодны?

Коробочка не отличалась богатством интонаций: она произнесла эти слова тем же мужским голосом. Ранмакан понял, что коробочка – что-то вроде переводчика. И еще он подумал, что эти люди наверняка связаны с военными: ни такого оборудования, ни таких переводчиков в коробочке ему еще встречать не приходилось. Наверное, он на секретной базе.

– Нет, спасибо, я не голоден, – отказался Ранмакан и тут же пожалел о своих словах.

Лучше есть, пока дают. В Манве было плохо с продуктами. Ранмакан питался плохо и скудно. Наверно, у военных на базе по этой части куда лучше, чем в городе.

– Где я? – спросил Ранмакан.

– Мы вам все объясним, – пообещал человек в белых перчатках.

Что-то неладно у того с руками… В чем же дело? Ну конечно, как же раньше не догадался! Так и есть: и у человека в белых перчатках, и у женщины, и у того, третьего, на руках больше пальцев, чем положено иметь человеку. По пять пальцев. У Ранмакана – четыре. Отдельный, длинный, средний и маленький.

Четыре. У них – пять. Этого быть не может. Так не бывает. У людей так не бывает.

– Где я? – спросил он снова. Ему стало страшно, и он заметил, как замельтешили огоньки у кровати.

– Я вас прошу, не волнуйтесь. Мы вам все объясним, как только вы окрепнете.

– Нет! – крикнул Ранмакан. – Нет! Кто вы?

И он уже видел, что у его тюремщиков по-иному, чем должно быть, прорезаны глаза, по-иному лежат волосы, по-иному намечены скулы…

3

– Откуда вы?

– Мы издалека, – сказал человек в белых перчатках.

Павлыш понял, что сыграло роль – пальцы. Больной, может быть, и не заметил бы этого, надень они перчатки с четырьмя пальцами, и тогда объяснение можно было бы отложить на некоторое время. Павлыш краем глаза поглядывал на приборы. Он знал, что в лаборатории за стеной корона Вас сидит у пульта и не упустит опасного для жизни человека момента. И все-таки с тревогой следил за приборами.

– Вы сильно пострадали во время войны. Сильно пострадал весь город. Мы стараемся вам помочь. Постарайтесь мне поверить. А теперь вам принесут пищу. Вам надо подкрепиться. Кирочка, – обратился человек в белых перчатках к женщине, – возьми поднос сама. Понимаешь?

– Одну секунду. – Женщина вышла из комнаты.

Ранмакан поглядел ей вслед, стараясь увидеть, что там за дверью, но увидел только часть такой же зеленой стены коридора.

В коридоре Кирочку ждала тетя Миля. Она не выдержала и прибежала к двери госпиталя, и стояла здесь, слушая по внутренней связи происходящее, и надеялась, что ее помощь может понадобиться. Она стояла рядом с кухонным Гришкой и смотрела, чтобы тот по услужливости не открыл колпака, под которым стоял куриный бульон и сухарики – не дай бог, микробы пролезут.

– Ну как он? – спросила она у Кирочки, которая взяла поднос из рук Гришки. – Оживает?

– Вы же слышали, тетя Миля. – Кирочка показала подбородком в сторону динамика, в котором успокаивающе журчал голос Павлыша.

Ранмакан не отвечал доктору. Тот уже представился: доктор Павлыш. Непонятное, странное имя. Его и не произнесешь. Ранмакан старался привести в порядок мысли, но они никак не хотели приходить в порядок. Ранмакан только понимал, что случилось нечто очень страшное и необычное, если в городе распоряжаются уроды с пятью пальцами. Вошла женщина с желтыми волосами. Она несла поднос, накрытый прозрачным колпаком. На подносе стояла чашка с чем-то дымящимся. Чашка была знакомой (Бауэр настоял, чтобы посуду для кормления пациента принесли из города). Ранмакан понял, что голоден.

Женщина подошла к куполу, покрывающему его кровать, и приставила колпак с подносом к прозрачной стене. Странным образом колпаки объединились, как объединяются мыльные пузыри, если их осторожно приблизить друг к другу. Ранмакан ощутил, как подушка и верхняя часть кровати медленно поднимаются, заставляя его сесть, а сбоку, из стены, вдруг вылез столик и повис у него перед грудью. Поднос, не разорвав пленки купола, проник в замкнутый мир Ранмакана и лег на столик.

– Если вам неудобно есть при нас, – сказал Павлыш, – мы может уйти.

– Нет уж, – ответил Ранмакан. – Я тут не хозяин.

Он решил пока не задавать вопросов. Вспышка собственного страха была ему неприятна и снижала его шансы обмануть тюремщиков, убежать, скрыться от них. Надо держать себя в руках, будь они хоть злые драконы.

Павлыш уселся в кресло пульта.

Ему за последние дни пришлось пройти три сеанса гипноза, пока он разобрался в принципе действия этих приборов. Теперь все в порядке. Павлыш не смотрел в упор на первого человека планеты, но краем глаза видел его и отлично знал, что творится у того внутри: и как работает сердце, и насколько напряжены нервы. На минутку он отключил лингвиста и спросил по внутренней связи корону Вас, не стоит ли ввести успокаивающее. Тот ответил, что не надо: организм отлично справляется с нагрузкой.

Ранмакан подозрительно взглянул на Павлыша. Тот снова говорил на непонятном языке, таился – значит, замышлял что-то. Ранмакан по натуре был недоверчив. Недоверчивость – одно из основных качеств бедного человека в большом городе. Ранмакан мало кому верил.

Ранмакан допил бульон, взял последний сухарь и, хрупая им, присматривался к Павлышу.

Павлыш убрал посуду. Наступило неловкое молчание. Ранмакан ждал, что скажет доктор. Доктор глядел на Ранмакана, думал, как это сделать лучше, легче, безболезненней. Перед ним сидел, опершись на подушку, человек с очень бледным, голубоватым лицом и с иссиня-черными прямыми волосами. Кожа на скулах, казалось, оттягивала книзу углы его черных глаз, делая выражение лица скорбным. Туго сомкнутые губы также были опущены уголками вниз. Щеки и подбородок гладкие.

«Волосы на лице не растут», – подумал Павлыш.

– Как вас зовут? – спросил он.

– Ранмакан из Манве.

– Манве – это город, в котором вы живете?

– Да, это город. Чего спрашивать? Вы и без меня знаете.

– Нет еще, – ответил доктор, и по всему видно – сказал правду. – Сколько вам лет?

– Тридцать.

«Значит, тридцать четыре по нашему счету, – подумала Кирочка. – У них год длиннее».

– У вас есть семья, родственники?

– Никого у меня нет. – Ранмакану допрос не нравился. – Возьмите мои документы и посмотрите.

– Документов ваших у нас нет.

– А зачем вам все про меня знать?

Ранмакан думал, что на такой наглый вопрос последует вспышка гнева тюремщика. Но тот сделал вид, что не обратил внимания на вызывающее поведение пленника.

– Мы очень мало знаем о вас, – объяснил Павлыш. – И нам, очевидно, в будущем придется работать вместе. Вот и хочется познакомиться.

– Так не знакомятся, – ответил Ранмакан. – Вы все у меня хотите узнать, а про себя – ни слова.

– В свое время сами расскажем. Хорошо, что у вас нет семьи.

– Почему?

– Потому что она погибла бы.

– Как так?

– Погибла бы в той войне, жертвой которой стали и вы.

– Ну, меня не сильно повредило. А что, большие жертвы?

– Да, большие.

– А вы – санитарный отряд, благотворители?

– В какой-то мере, мы – санитарный отряд.

– Тогда развяжите меня и отпустите. Я здоров.

– Вы не связаны. Скоро вам принесут одежду, и тогда сможете встать с постели. Но вряд ли вам удастся сейчас уйти отсюда.