крутанулась на стуле и замерла.
Она стояла совсем рядом, склонив голову точно так же, как в первый раз, когда я увидела ее этажом ниже. Очертания ее дрожали, и я боялась, что она вот-вот исчезнет. Детский силуэт стремительно переместился к окну. Я отчетливо увидела, как она поднялась на носочки, будто что-то высматривая.
– Подскажи мне, где искать? – произнесла я, сама толком не зная, что имею в виду.
Девочка ловко запрыгнула на подоконник и показала пальцем в мою сторону. Я отпрянула, но быстро одернула себя. Спугнуть ее мне совсем не хотелось. Она продолжила сидеть как ни в чем не бывало, болтая ногами. И я вдруг отчетливо поняла, что это ее комната. Она здесь жила когда-то.
– Что же с тобой произошло? – тихо спросила я.
В этот момент на пороге появились Дарья и Клим. В ту же секунду девочка растворилась в оконном проеме. Будто ничего и не было. Что, кстати, вполне вероятно. Все это может быть не более чем игрой моего воображения, если не чем-нибудь похуже, вроде отклонения. Мне порой кажется, что по всей нашей компашке психушка плачет. Странно, что там побывал только один из нас – Вадим. Хоть и давно, еще до встречи с Максимильяном.
– Мне показалось, что соседская девочка сделала фото особняка.
– Как ты это определила с такого расстояния? Возможно, камера была повернута в другую сторону и это было обычное подростковое селфи? – резонно заметил Клим.
– Возможно, – не стала я спорить. – Дарья, ваша соседка всегда ходит в черном? Необычный выбор для подростка.
– Пожалуй, частенько, – немного поразмыслив, ответила Ольхова.
– А вблизи вашего дома вы ее замечали?
– Поскольку двор у нас общий, каждый ходит где хочет… Хотя постойте. Как-то раз она вертелась возле клумбы. Летом мы высадили у входа цветы: астры и крокусы. Мне показалось это немного странным, но, возможно, ей просто понравились растения.
– Вы проверяли, что могло ее там заинтересовать?
– Целенаправленно нет, но дождей было мало, я регулярно поливала цветы. Ничего подозрительного там я не заметила.
– Сколько девочке лет?
– Ее мать говорила, кажется, что в этом году она сдает экзамены. Девятый класс… Сколько это лет получается?
– Около пятнадцати, – быстро посчитала я. – Что-нибудь еще о своей дочери мать рассказывала?
– Ее зовут Ксюша, и она любит читать. Участвует в книгообмене. Пожалуй, это все, что мне о ней известно.
Мы поблагодарили хозяйку и спустились на цокольный этаж. Клим поспешил устроиться на мягком диване в гостиной. Я же вовсе не собиралась сидеть сложа руки.
– Нужно соответствовать легенде. Мы гости из столицы, хотим осмотреть окрестности…
– Если уж соответствовать, напомню, что мы еще и влюбленная пара, – ответил Клим и со значением на меня посмотрел.
– Все зависит от того, какой легенде верить, – хмыкнула я и отправилась в прихожую.
Пока я возилась со шнурками ботинок, рядом возник Клим. Помог мне надеть куртку, и мы поспешили во двор. Молча сделали пару кругов. Вокруг решительно ничего не происходило. Даже ветер ни разу не сменил направления.
Вдруг позади нас скрипнула дверь. Я обернулась – старушка снова вышла на крыльцо, кутаясь в шаль. На этот раз она спустилась по ступенькам с крыльца и направилась к забору, на котором висела кормушка. Я спешно отвернулась, чтобы не привлекать много внимания, и мы продолжили бесцельную ходьбу. Когда наконец мы оба развернулись так, что дом старушки стало хорошо видно, она продолжала стоять у забора, держа пригоршню корма, который она очень медленно и аккуратно высыпала на дно деревянного домика для птиц. К моему удивлению, один снегирь, осмелев, решил угоститься, не дожидаясь, когда хозяйка удалится на безопасное расстояние.
– Ничего себе, – восхитилась я, когда мы приблизились.
К этому моменту птиц было уже несколько. Я остановилась метрах в трех, боясь их спугнуть.
– Они совсем вас не боятся, – продолжила я.
– А чего им бояться? Мы с ними, чай, породнились уже. Знают, что не от безобидной старушки стоит ждать беды.
Мне очень хотелось уточнить, от кого же стоит, но я промолчала. Женщина продолжила:
– Очень любят овес, но особенно – яблоки. Жаль, закончились.
– Ничего себе, – вполне искренне удивилась я.
– Нашли вход-то давеча?
– Да, спасибо. Уже расположились. Здорово они тут устроились. Тишина, красота, не то что в Москве. Двор просто чудесный, а дом какой…
Я замолчала, поняв, что слишком резко перевожу разговор на интересующую меня тему. Посмотрела на Клима, но он не сводил взгляда со снегирей, методично стучащих клювами по дну кормушки.
– Дом старый, очень старый дом, – произнесла нараспев женщина. – Понравился тебе?
Я кивнула, а женщина вздохнула. Была в ее вздохе какая-то горечь.
– А вы давно тут живете? Кстати, мы не представились. Я Лена, а это Гунар, – я решила назвать то имя, что значилось у Клима в паспорте.
К моему удивлению, старушка на него никак не отреагировала, будто это примерно десятый Гунар в ее жизни. Хотя, судя по всему, жизнь она прожила длинную, кто знает, кого ей доводилось встречать на своем веку.
– Антонина Петровна Ветрова, выросла в этом самом месте, – кивнула она ровно туда, где мы с Климом переминались с ноги на ногу. – Знаю тут каждый камень, каждый пень.
Не знаю, чьи мысли из нас двоих прочитала старушка, но выглядело это именно так.
– Как интересно! – воскликнула я в притворном восхищении. – Тут, наверное, все выглядело иначе, когда вы росли.
– Еще бы, – усмехнулась она. – Один только дом почти не изменился, не берет его ни время, ни люди, ни сам черт… Друзей ваших дом.
Она замолчала, не сводя взгляда с особняка.
– Неловко вас отвлекать от дел, но мне было бы очень интересно послушать…
– Извините, а где тут ближайший магазин? – невпопад спросил Клим.
Мне захотелось отвесить ему оплеуху. Так можно отбить у соседки все желание предаваться ностальгии.
– Тебе по что?
– Хочу яблок для птиц купить. Никогда не видел, чтобы снегири фрукты ели. Уж очень интересно.
Антонина Петровна открыла калитку, вышла к нам и обстоятельно рассказала, как найти магазинчик в переулке.
– И что же ты хочешь узнать про здешние места? – с хитрым прищуром посмотрела на меня женщина, когда Клим скрылся за поворотом.
Я не решилась сразу спрашивать про дом Ольховых, а потому начала издалека:
– Дом этот ваши предки строили? – поинтересовалась я, кивнув на ее изрядно покосившееся жилище.
Старуха мой вопрос проигнорировала, вместо него задав свой:
– Кто он, этот Гунар?
– Жених, – нашла разумным ответить я.
– Твой? – зачем-то уточнила она, прищурившись. – А ведет себя так, будто вы сто лет знакомы, точно старые друзья.
«Возможно, даже дольше», – подумала я.
– Вот что, Лена, пошли в дом, расскажу тебе его историю, коли интересно, да чаем напою. Видишь липу у переулка? С нее летом цвет собирала, цветок к цветку.
Мы прошли в дом. Его хозяйка содержала в образцовой чистоте. Нарядные занавески на окнах, цветы на подоконниках. На столе – накрахмаленная скатерть. За него Антонина Петровна меня и усадила.