Читать интересную книгу Загадка о морском пейзаже - Антон Кротков

— Я хотел бы прежде допросить жену хозяина квартиры, — обратился к полковнику с просьбой капитан.

— Что ж, не возражаю, — тихим спокойным голосом ответил осторожный в решениях Стасевич.

Взгляд у него был вполне дружеский. Держался он с опальным офицером приветливо — верный признак ожидающих обласканного сотрудника серьезных неприятностей по службе.

В это время с кухни явился жандармский унтер-офицер, который принес пожаловавшему в квартиру полковнику стакан чая на подносе.

— Спасибо, голубчик, — ласково кивнул ему полковник. Сделав несколько глотков, Стасевич доброжелательно пояснил капитану:

— Поймите меня правильно, я не намерен чинить вам препятствий в делах службы. Только все полагается делать в соответствии с регламентом. Вам выписана командировка, так будьте любезны сперва съездить куда приказано. А уж как вернетесь, милости просим: допрашивайте кого считаете нужным.

Полковник пожал Вильмонту руку на прощание и пожелал ему хорошего пути и успешной работы в Крыму.

* * *

Выйдя на улицу, Вильмонт направился к располагающемуся в сотне шагов через улицу кафе. Он увидел Гарина еще издали. Ротмистр сидел за столиком у окна и пил кофе с французскими булочками в сверкающем столовым серебром зале. А две стоящие на тротуаре гимназистки с открытыми от изумления ртами любовались красавцем-денди через огромное зеркальное окно. Как тут было не позавидовать сокрушительному мужскому обаянию коллеги, который обладал редким даром пленять женские сердца без слов даже через витринное стекло.

* * *

Гарин выслушал просьбу Вильмонта и пообещал помочь. Но прежде он выразил намерение немедленно вернуться в квартиру и самому взглянуть на заинтересовавшие капитана «картинки» (проводящие обыск полицейские агенты нашли блокнот уже после того, как Гарин ушел перекусить).

— Вы меня заинтриговали, — с улыбкой заявил ротмистр, спеша расплатиться с официантом. — Не терпится самому взглянуть на откопанные вами «артефакты». Не исключено, что мне посчастливится с ходу разгадать их секрет, если он там, конечно, есть. Я слышал, что на фронте принято посылать нового человека в передовой окопчик к наблюдателям, если предстоит вылазка. Ведь даже у бывалых ветеранов от долгого созерцания однообразной картины, что называется, «замыливается» глаз.

Ротмистр ушел. Вильмонт не стал дожидаться его возвращения. Теперь надо было телеграммой предупредить Эристова о том, что он должен задержаться в Санкт-Петербурге, а также сдать билет на поезд.

* * *

И в последующие дни Анри не смог переговорить с Гариным. Тот постоянно находился в служебных разъездах. Если же они встречались в коридоре управления, то ротмистр буквально на бегу многозначительно подмигивал капитану, давая понять, что помнит об их договоренности, но пока не готов дать нужный Вильмонту ответ.

Снова обстоятельно поговорить у них получилось только через неделю. Они встретились в этом же кафе возле дома арестованного художника. Как они и договаривались, Гарин показал заинтересовавшие Вильмонта картины и рисунки знакомым морским офицерам из Кронштадта, исходившим за долгую службу Балтику вдоль и поперек.

— Всегда завидовал вашей сверхъестественной интуиции, — усмехнулся Гарин и многозначительно похлопал по портфелю, покоящемуся у него на коленях.

Что ж, начало было многообещающим. Анри почувствовал, что его ожидают хорошие новости. Приятно было осознавать, что не только сидящему напротив красавчику можно завидовать, но и ты кое-чего тоже стоишь в этой жизни.

— Мои «морские волки», — сделавшись серьезным, перешел к делу ротмистр, — признали на картинах рейд Гельсингфорса, а также некоторые места в финских шхерах, в частности острова архипелага Виролахти.

Несколько лет назад Вильмонту приходилось бывать в Гельсингфорсе по делам службы. Так что главный вопрос уже готов был сорваться с его губ. Но Гарин опередил его. Не зря же он откомандировал в Гельсингфорс за собственный счет знакомого фотографа, чтобы тот сделал нужные снимки, снабдив его охранной грамотой, чтобы этого человека не арестовали, как шпиона.

— Да, да, мой друг! Вы оказались правы! Это любимые маршруты морских прогулок Его императорского величества с семьей. Они расположены на расстоянии всего одного дневного перехода от Петергофа. С помощью быстроходного катера легко поддерживать связь со столицей и управлять страной. По дальности это фактически дачная поездка. А места там просто удивительные! Девственная суровая природа, летом климат довольно мягкий. И безопасно. Охрана организована очень хорошо, да и местные жители в массе своей лояльны к властям и сразу докладывают в полицию о любом подозрительном незнакомце. В прошлые годы государь с семьей провел в финских шхерах почти четыре месяца, подолгу останавливался на островах. Специально для него императорский двор арендовал там землю у сельских общин.

Вильмонт подозвал официанта и попросил принести коктейль из холодного кофе и своего любимого коньяка. Он называл эту смесь «напитком успеха» и обычно баловал им себя в награду за какие-то стоящие достижения. Впрочем, это был и успех товарища.

Рассматривая принесенные Гариным фотоснимки, Анри восхищался его находчивостью. А он-то ломал голову над тем, под каким бы предлогом ему выманить хотя бы на время морские пейзажи у жены арестованного художника! Дело в том, что ни одна из картин Бурлака-Заволжского не была изъята полицией. Но чтобы на законном основании получить их, требовалось либо согласие жены попавшего за решетку автора, либо официальный ордер. Обращаться за ордером к новому начальству Вильмонт считал занятием совершенно бесполезным. Зато теперь в оригиналах отпала нужда, ибо на руках у Анри оказались снимки, сделанные почти с таких же ракурсов, с которых рисовал свои пейзажи находящийся сейчас в тюрьме художник.

— Значит, изображенная на картинах яхта — это…

— «Полярная звезда», — подтвердил очень довольный собой Гарин, откидываясь на спинку стула. — Говорят, она просто красавица! По богатству внутренней отделки пассажирских кают, особенно царского салона, не уступает Екатерининскому дворцу в Царском Селе и Зимнему.

— Ну конечно же! — радостно хлопнул себя по лбу Вильмонт. — Вспомнил, наконец, где я видел фотографию этой яхты! В газетах были публикации, когда год назад новую царскую яхту спускали на воду.

— А недавно она прошла ходовые испытания, и теперь дожидается в Гельсингфорсе прибытия государя.

Гарин сделал многозначительную паузу.

— Виденные же вами в газетах фотографии «Полярной звезды» делались издалека и только с одного разрешенного ракурса. Военная цензура строго следила за этим. Я специально справлялся. На картинах же этого Бурлака яхта изображена с разных сторон с хорошей передачей деталей ее оснастки.

Гарин не сомневался, что связанный с террористами художник неспроста многократно рисовал яхту, что называется, «и в профиль, и в анфас». По словам ротмистра, и консультировавшие его военные моряки это подтвердили, так обычно поступают, когда надо снабдить командиров ударных кораблей максимально точным изображением судна, которое им предстоит атаковать.

Вильмонт не мог понять главного: как посторонний человек сумел подобраться так близко к секретной яхте, оставаясь не замеченным для охраны.

— Мне трудно представить этого спившегося гения тайно подплывающим безлунной ночью в рыбачьей лодке к тщательно охраняемой, якорной стоянке, чтобы торопливо зарисовать ее. А может, он подкупил охрану?

Чувствовалось, что Гарину неприятно поднимать данную тему.

— У моих приятелей, морских офицеров, немало друзей служат в Гельсингфорсе, — пояснил он, — и они могут пострадать, если все выплывет наружу. Впрочем, теперь этого не утаишь… Одним словом, никаких шпионских навыков от нашего общего знакомого не требовалось.

Ларчик действительно открывался просто. Гельсингфорская полиция и охрана государя постоянно вылавливала подозрительных лиц и изымала у них блокноты и фотоаппараты. А вот насчет «высокой живописи» в строгих инструкциях ничего сказано не было. К тому же в тех местах Бурлака-Заволжского, оказывается, давно знали. Еще учась в Академии живописи, молодой художник часто приезжал в Финляндию на этюды. Со многими местными жителями и офицерами он был знаком лично и рисовал их. К нему просто привыкли. Даже самые строгие начальники снисходительно смотрели на чудаковатого вида пейзажиста, регулярно появляющегося вблизи секретных объектов.

На прощание Гарин пообещал поделиться с Вильмонтом результатами расшифровки записей из найденного в квартире художника блокнота.

— Не сомневайтесь, наш старик Судейкин расколет этот шифр, как орех.